Сильных всегда ненавидят. Это закон жизни, перед которым надо смириться и принимать как есть. В этом я полностью согласен с командором. Но еще в одном он прав: только будучи сильными, мы можем выжить. Только благодаря постоянной готовности к войне, благодаря сумасшедшим тратам на армию и военную технику, благодаря вот таким просветительским урокам в школах мы все еще на плаву. А если дадим слабину хоть в чем-то — нам конец. Нас всего сто миллионов. Их — пятнадцать миллиардов.
— …Поэтому, любая, даже локальная война на Земле может привести всю планету к экологической катастрофе, к глобальным и необратимым последствиям. В 2309 году, после Аравийского конфликта, когда земные политики наконец это поняли, все мировые лидеры планеты собрались в Нанкине и подписали эту конвенцию.
— А конвенция о гражданских объектах? — оживился «потеплевший» командор.
— Гаванские соглашения, 2324 год. Причины — недопущение тотальной гибели гражданского населения, массово сосредоточенного под купольными образованиями в колониях. Полный запрет бомбардировок специально помеченных демилитаризованных купольных зон.
Я замолчал, наблюдая за преподавателем. Дон Ривейро благополучно заглотил наживку. Еще пара слов, и начнется давно надоевшая всем лекция о патриотизме с пеной у рта. И стрелка с меня благополучно переведется дальше.
— А эту конвенцию почему мы не подписываем? Мы что, хотим истребления миллионов в бессмысленной бойне? — его лицо светилось иронией, хотя он только что мне подыграл, сам того не ведая. Блаженны идиоты!
— Скорее, наоборот, не хотим. Где гарантия, что враг, в случае высадки на нашей планете, будет обходить стороной ничем не защищенные купола, не имеющие возможности защититься и лишенные любых оборонных систем?
— Правильно! — вскочил с места командор и зашагал по аудитории, вытаращив глаза в очередной раз нам доказывая одну и ту же истину, от которой мы давно устали. — Зачем тратить жизни собственных солдат, когда можно спасти их за счет гибели жизней врагов? Пускай, размен будет идти один к тысяче, но это же враги!
Запомните, не бывает хороших врагов! Не бывает благородства на войне! Война — это грязь, такая грязь, что… — он махнул рукой.
— Никто никогда не оставит в тылу вражеский купол, даже если он беззащитен, как ребенок. Они будут долбить его, и плевать на жизни гражданских внутри! Вы должны запомнить это, должны знать, если, не дайте боги, начнется такая война, безопасных мест не будет! Вы, каждый из вас, и юноши, и девушки, должны взять в руки оружие, и с ним в руках бить врага! Хоть из-за угла, хоть из-под земли! Но не давать ему ни минуты покоя! Чтобы он умылся кровью, чтобы проклял тот день, когда высадился на нашей планете…
Командор все заводился и заводился. Глаза наливались безумием, слюни брызгали изо рта. Все, находящиеся в аудитории, во избежание, уткнулись в станции и с трепетом «внимали», дабы тяжелый взор экс-майора не споткнулся об их персону. Я праздновал победу.
Наконец, спустя минут десять, командора отпустило.
— …Они прилетают сюда потратить денежки и потрахать наших девочек, но в душе каждый из них ненавидит нас! Ненавидит всем сердцем! И только на плечах наших солдат, простых венерианских парней с бронзовыми яйцами, держится вся наша страна! Таких, как вы! И вы не должны посрамить Отечество, случись беда! Всё! — он повернулся назад, увидел мою персону и вспомнил о её существовании. Но заряд уже вышел, сил осталось только на то, чтобы вяло бросить:
— Что-то еще хочешь сказать, Шиманьски?
— Шимановский! — вновь поправил я. Так же безрезультатно. — Следствие. Купольные города, даже хорошо вооруженные крепости, идеальные мишени…
— Садись, Шиманьски… — махнул командор, отпуская меня. Есть! Я это сделал! — Итак, тема сегодняшнего занятия…
Под его монотонное бормотание я проскочил к своему терминалу и опустился на стул, на ходу доставая из кармана информационную капсулу. Ну вот, теперь можно расслабиться и хоршенько обдумать разговор с куратором. Ой, не простой мужик, этот дон Алехандро!..
* * *
Звонок окончания урока прозвучал, как избавление. Мысленно поблагодарив всех существующих и несуществующих богов, я закинул рюкзак на плечо и направился к двери. Мозги кипели, к следующему занятию надо чуток встряхнуться.
Математика. Один из важнейших предметов. Идти к нему через четвертую оранжерею — небольшую живую рекреацию, где можно посидеть минут пять под сенью настоящих деревьев и глотнуть живого воздуха.
Оранжереи — тоже гордость школы. Далеко не в каждой, даже частной, они имеются. В нашей их аж пять. Совет попечителей считает, что юным чадам полезно дышать не регенерированной фильтрованной дрянью, а ароматом живой природы. А попечители в этой школе более чем боги.
На самом деле, природой тут не пахнет. В воздухе витает тот же аромат сухости, пластмассы и чего-то едко-затхлого, что и везде. Ну, есть примеси настоящего дерева, листьев, цветов, не спорю, но я никогда не чувствовал себя здесь таким уж «раздышавшимся». Проще сходить в аэросалон и дохнуть настоящим, привезенным с Земли воздухом, чем ловить здесь непонятно что. С этой точки зрения оранжерея себя не оправдывала. Но есть второй аспект, гораздо более важный для большинства из нас — «расслабон». В качестве отрыва от реальности это место помогает весьма и весьма! А это важно для человека, у которого мозги кипят от нагрузки.
Я никогда не был на Земле, но думаю, мне там понравится. Люблю настоящую зелень, деревья, травку… Ради этого постоянно тусуюсь в Центральном парке, огромной государственной рекреации в центре города, вмещающей в себя до пары миллионов человек, где действительно пахнет природой и зеленью. И здесь, в незамысловатой школьной оранжерее, сразу чувствую, как быстрее бежит в жилах кровь, а проблемы уходят на задний план. Так устроен человек: мы колонизовали всю Солнечную систему, полетели к звездам (правда, медленно летим), создали технологии, казавшиеся ранее невероятными, но так и остались в душе кроманьонцами, только-только слезшими с дерева и взявшими в руки палку. Мы те же, что были десять, двадцать, тридцать тысяч лет назад — так же живем, так же растим детей, так же бьемся друг с другом за кусок «вкусного». Женщины так же вынашивают и рожают младенцев, хотя технологии искусственного выращивания давно существуют и лет сто назад энергично использовались в военных целях. Мы едим продукты с теми же белками, жирами, углеводами и микроэлементами, только в несколько иной форме, дышим тем же воздухом, спим столько же часов в сутки, страдаем от тех же финансовых, экономических, политических и социальных кризисов, что и много лет назад.
