Снова удар. Хлесткий, коварный. По почкам. Но не сильный — этот тип еще нужен.
Комиссар завыл, захватал ртом воздух, начал медленно сползать на землю. Из глаз его потекли слезы, а под ним самим начала набегать лужа.
Она скривилась, вновь дала ему какое-то время прийти в себя, и как только успокоился, вздернула назад, уткнув мордой в столешницу.
— Глупый, очень глупый комиссар! Ну, скажите, кого вы так боитесь? Какого-то криминального барона? — Метательный нож впорхнул ей в руку из-за пояса, после чего она с силой, картинным жестом вогнала его толстяку в ладонь, пригвоздив ту к пластиковой столешнице.
Крик комиссара, наверное, был слышен на во всем здании, хотя здание большое, и гвардия занимает на нем только три нижних этажа. Гвардейцы взирали на все раскрыв рты, в священном ужасе. Все правильно, обыватели должны знать, каковы в деле ангелы семьи Веласкес. Большое упущение, что их перестали бояться, плоды чего они сегодня весь день вкушают. Вот пускай видят, усваивают, да другим расскажут.
— А бояться надо не его, сеньор комиссар. Бояться надо меня. Ибо он там, далеко, а я здесь.
Знаете, сеньор, как мы поступали с такими, как вы? Там, на Марсе? В гражданскую? Не знаете? ОЧЕНЬ нехорошо поступали.
Второй нож. Размах, и вторая рука оказалась пригвозжена к столешнице. И снова этот нечеловеческий крик.
В дверях показалась Бэль. Смысла скрывать что-то от кого-то не было, события приняли слишком лавинообразный оборот, и она указала девчонке место невдалеке, подальше от комиссара.
Та села, не так важно, но все же достаточно величественно. Уставилась на него с самым серьезным видом, на какой была способна. Комиссар, видя, что его больше не бьют, затих.
— Ну как, вы освежили память, сеньор? Будете говорить?
— Да… Да… Да, ваше высочество… Я вспомнил… Все вспомнил!..
— Отпусти его. — Это ей. Властно — кажется, девчонка входит во вкус. Лана улыбнулась и вытащила оба ножа, аккуратно вытерев их о форму сползшего на землю сеньора комиссара. После чего взяла недалеко стоящий стул и вежливо предложила ему, натянув на лицо слащавую улыбку.
Тот пришел в себя, сел. Он боялся, очень боялся, страх забивал боль пораненных ладоней. Ничего, они не долго, уйдут — перевяжет, такого борова царапинами не свалить. А потом приедут медики. Но главное, она сломила его. Не ранами, не избиением, а ощущением еще большей безнаказанности, чем была у него. Он отморозок, а она показала, что еще больший отморозок — в этом мире можно только так.
— Все вон! — властно бросила Лана, обернувшись. Понятливые служащие как можно быстрее ретировались в коридор и дальше по направлению к лифтовой площадке и лестничным маршам. Подобная суета началась и в других помещениях этажа, через минуту все вокруг опустело.
— Вы тоже. К машинам. — Это она девчонкам. Старшая кивнула и еще через минуту на этаже стало совсем пусто. Даже в отдаленных каморках. Кроме нее самой, Изабеллы, Мэри и Мамочки. Две последние вальяжно прохаживались по этажу в поисках мыслимых угроз.
— Я вас слушаю, сеньор комиссар, — промолвила Изабелла. Тот прокашлялся.
— Это была банда Бенито Кампоса.
— Кого?
— Бенито Кампос, ваше высочество. Сын хефе, Виктора Кампоса. Это не банда в прямом смысле слова, просто группа его друзей. Это их нашел наш патруль, когда приехал к месту происшествия.
Лана крякнула от досады. Сын хефе. Приехали. Чего-то подобного она и ожидала.
— Они все были без сознания, парализованы, ваше высочество, но медики подтвердили, с ними все в порядке. Они сами начали приходить в себя, где-то минут через пятнадцать после начала воздействия, то есть минут через десять после прибытия наших машин. Медики осматривали их уже постфактум, в сознании.
Бэль держалась молодцом. Глаза ошарашены, самой не по себе, но голос твердый и жесткий.
— Там были только… Члены банды этого… Кампоса?
— Да. — Комиссар кивнул.
— И никого больше?
— Нет, ваше высочество, никого.
— А они не говорили, кто именно был тот человек, на которого они напали? Я имею в виду юношу?
Комиссар пожал плечами.
— Возможно, они говорили об этом между собой. Но сами понимаете, это нигде не было зафиксировано.
— Что вам приказали дальше? — вернула разговор на нужную стезю Лана.
— Дон Виктор приказал найти, кто именно та суч… Девушка, охрана которой расстреляла его сына. А так же стереть все данные об инциденте, чтобы не осталось никаких следов.
— Нашли? — усмехнулась Лана. — Ту сучку?
Комиссар вновь пожал плечами.
— Мы — нет. Но искали не только мы, у дона хефе свои люди и свои связи, выяснил ли это он — мне неведомо.
— Значит, вы только стерли данные об инциденте.
Комиссар поднял затравленный взгляд.
— Нет. Это были не мы, сеньорита.
— Не вы? — Лана удивленно вскинула брови, начиная догадываться, что к чему.
— Не мы. Это сделал кто-то… Кто-то официальный. Наверху. — Он ткнул пальцем в потолок. — Причем подчистил так, что не осталось никаких следов и упоминаний, вообще. Ни у нас, ни у медиков.
— Но дону вы сказали, естественно, что это вы, — усмехнулась девчонка.
Ответа не требовалось.
— Я больше ничего не знаю. Честно, ваше высочество, не знаю ничего! — чуть ли не завыл комиссар, в голос его вплелись нотки панического ужаса. — Только это!..
Вид у комиссара был жалкий. Наверное думал, что теперь, согласно законам мира отморозков, его должны грохнуть? То ли чтоб свидетелей не оставлять, то ли в назидание другим? Наверное. Лана не знала. Но оценивал такое развитие событий он как реальное и переживал сильно. Жить эта скотина очень, ОЧЕНЬ хотела!
— Спасибо, сеньор Жункейра, вы нам очень помогли, — ответила Лана за девчонку и скривилась от отвращения. Как она ненавидит таких козлов! — Пошли.
Иконка пятой линии.
— «Девять-один», «девять-два», мы выходим!
— Так точно! — раздалось в ушах.
— Выключай, пойдем! — Это Мамочке, как раз появившейся в проеме двери, с большим облегчением отключившей постановщик помех. Конечно, инструмент не идеальный, но простые камеры слежения здания управления должен гасить.
В машине сидели лишь они вчетвером. Переборка отсека водителя была поднята, гаситель вновь включен, никто не мог ни помешать им, ни подслушать их военный совет. Сама машина медленно катилась по городу, без цели, в окружении двух других машин кортежа, ожидая приказа.
— Не помню, Лан, хоть убей, — качала головой Мамочка. — Помню, было такое, мелькало. Говорили об этом Кампосе. И именно о Бенито. Но в связи с чем — не помню.
