– Ничего странного, – усмехнулся в ответ Хикки. – Тропики, обычное дело.
Кар спустился в сити. Здесь движение замедлилось: несмотря на середину дня, старые стриты были загружены достаточно плотным потоком транспорта.
– Я все время удивляюсь, почему на Авроре так мало коптеров, – произнес Этерлен.
– В городах нельзя, – объяснил Хикки. – Ты же сам видишь, тут не Орегон с его двухэтажной архитектурой, у нас что ни город, то скопление старых башен. Попробуй полетай… Да еще с пьяных глаз. Знаешь, как у нас тут заливаются? По верхнюю палубу, и не иначе.
Этерлен одобрительно хмыкнул. Хикки притормозил, пропуская встречную машину, и резво завернул налево, в широкую арку респектабельного небоскреба.
Они бросили кар в подземном паркинге, поднялись на внутреннем лифте и вышли в холл. Этерлен недоверчиво сверлил глазами живописное нагромождение камней, искусственные ручейки и замаскированные кадки с папоротниками – непременный атрибут любого солидного билдинга.
– Колониальная роскошь, – заявил он с презрением. – Цацки. Мало с вас налогов дерут.
– Скажи это громко, – посоветовал ему Хикки, подходя к лифту. – Чтоб все слышали. И представься: житель Метрополии… Знаешь, как вас, захребетников тут любят?
– Даже в лифте климат-контроль, – прошипел Этерлен, совершенно не обращая внимания на его реплики. – Ох, мало с вас дерут…
– Вы бы лучше что-нибудь производили, – огрызнулся Хикки. – Вместо того чтобы сидеть у колоний на шее.
Этерлен не отреагировал.
Хикки осторожно приоткрыл дверь в дальнем конце светлого коридора. Вслед за ним в просторный предбанник с двумя секретаршами просунулся и Этерлен – уже бесцеремонно.
– Я к мастеру Лерману, – сообщил Хикки секретарше.
– Вам назначено, милорд?
– Да… мы договаривались.
Несколько секунд спустя Лерман распахнул перед ними дверь своего кабинета.
– Удивительно, – сказал он, пожимая руки гостям, – вот уж кого я не ждал увидеть, так это тебя, Хикки. Присаживайтесь, джентльмены. Коньяк, виски?
– Коньячку, – потянулся Этерлен.
Устраиваясь в кресле, он одернул свой элегантный камзол из легкого белого полотна так, чтобы висевший на бедре ствол остался незаметным.
Лерман что-то пропел в интерком, радушно вытащил из стола коробку сигар и вернулся за стол, готовясь слушать. В кабинет тем временем незаметно просочилась девушка с подносом, на котором гордо красовались золоченый кофейник, чашечки и бутыль с коньяком. Отпустив ее взмахом руки, хозяин разлил напитки, с неторопливой тщательностью раскурил толстенную сигару и поднял на Хикки нагловатые шулерские глазки. Свою карьеру Найдж Лерман начинал в качестве мелкого мошенника, посредника в сомнительных финансовых операциях – с тех пор минули долгие годы, но глаза магната так и не изменились. Он был настоящим сыном своей эпохи.
Хикки имел тщательно подготовленный план беседы однако осуществить его ему не удалось – по причинам которые трудно назвать прозаическими. В ту секунду, когда он, отхлебнув из пузатой рюмочки, в последний раз пережевывал про себя фразу-вступление, за его спиной что-то мокро хлопнуло.
Дальше ему было не до вступлений.
Этерлен вылетел из кресла, как подпружиненный чертик из старинной табакерки: прежде чем он выпрямился, в его руке щелкнул снимаемый с предохранителя излучатель. Это произошло столь неожиданно, а главное – так стремительно, что Лерман выронил из пальцев тонкую фарфоровую чашку с золотыми дракончиками.
Туманно – чертовы годы, все забываешь! – соображая, что сейчас произойдет, Хикки перепрыгнул через стол и обрушился своим телом на Лермана, опрокидывая его вместе с креслом на пол…
– Вва-аа!!! – возмутился тот.
Дверь кабинета, обшитая изнутри элегантным звукопоглощающим материалом, резко распахнулась. “Моргенштерн” в руке Этерлена дернулся и дважды сплюнул голубоватыми струями. Ответом в уши ударил отчаянный крик, сменившийся ревом ярости. Еще выстрел. Хикки прижал Лермана ногой к полу и осторожно выглянул из-за стола.
На пороге кабинета бился, как придавленный червяк, молодой человек в хорошем костюме, который, однако, не годился теперь даже для похорон – голова юноши была срезана по брови, в груди зияла приличная сквозная дыра, а дорогую ткань порядком попортило мозгами и кровью. Этерлен отсутствовал, но из предбанника Хикки слышал какую-то возню. Затем заголосила писклявая девушка.
Хикки отпустил Лермана и решил выбраться на разведку.
– Лежать! – убедительно посоветовал он магнату.
Тот часто закивал и принял эмбриональную позу, постаравшись при этом как можно глубже забиться в угол.
Как он и ожидал, генерал Этерлен обнаружился в предбаннике. Он как раз заканчивал воспитывать по глаза заросшего крепыша в черном камзоле: левая рука убийцы висела плетью с очевидным переломом, а правую Этерлен завернул за спину так, что до вывиха оставались считанные миллиметры. Джентльмен в черном пучил глазки и слабо постанывал. В метре от победоносного генерала на четвереньках стояла девуля в костюмчике – под ней уже красовалась первосортная лужа… Увидев Хикки, генерал жизнерадостно оскалился:
– Припудри красотке носик, старина, а я пока займусь этим уродом.
Хикки уже знал, что делать. Убедившись, что в коридоре больше никто не бегает с бластерами наголо, он сноровисто запер дверь офиса на все замки, поднял мелко трясущуюся секретаршу (второй его помощь уже не требовалась) и потащил ее вслед за Этерленом в кабинет.
Лерман уже выбрался из-под стола.
– Я н-не з-знаю этих типов, – решительно заявил он, оторвавшись от бутылки. – Они хотели меня убить?
– Наверное, нет, – пожал плечами Этерлен. – Может, поздравить с Рождеством?
Хикки налил секретарше полную рюмку коньяку и прислушался к разговору.
– Кто вас послал?
Этерлен спрашивал участливо, как доктор, и громила не замедлил с ответом. Доброта генеральской души казалась ему куда страшнее любого крика.
– Это, – указал он на обезглавленный труп на пороге, – Ник Пикинер, старший сын Джоэла Пикинера.
– Что-о?! – Лерман поперхнулся кофе и едва не уронил вторую за день чашечку. – Но при чем тут Джо? Я же… я же ему должен, гос-споди!
На сей раз удивился убийца. Он изумленно поглядел на девушку, которая без всякого стеснения стащила и швырнула в угол мокрые чулки вместе с трусиками, потом перевел ошарашенные глаза на Лермана:
– Так его ж завалили сегодня утром. Ник решил, что это вы…
На какое-то время Лерман впал в прострацию. По его блуждающему взору становилось понятно, что он судорожно перебирает в голове все возможные варианты и ни на одном не может остановиться.
