– В конечном итоге, все будет зависеть от Вашингтона, – процедил Кристенсен, исподлобья глядя на своего помощника.
Вид у него был на редкость грозный, но Де Витт и глазом не моргнул. Нагнув голову, словно молодой бычок, он был явно готов стоять до последнего. – Если хотите, Гленн, слетайте в столицу и доложите госсекретарю и министру обороны свою позицию. Я, в свою очередь, пошлю рапорт. Посмотрим, что решат наверху.
Боган кашлянул и шумно стал собирать бумаги, разложенные на столе. На Кристенсена он старался не смотреть.
– Полагаю, мы снова сможем собраться через четыре или пять недель и обсудить наши новые результаты – если они, конечно, будут.
Не отводя взгляда от Де Витта, Кристенсен кивнул.
– Хорошо. Держите меня в курсе, джентльмены.
Он стремительно вышел из комнаты. За ним, усмехаясь, не спеша последовал Де Витт. Ученые переглянулись с удрученным видом.
– Хотел бы я знать, чем все это обернется, – пробормотал Спеер. – Боб, предлагаю сегодня в качестве натурного эксперимента надраться как следует.
– Рано, – криво усмехнулся Файрли. – Да и, пожалуй, рискованно.
– Риск будет только в том случае, если мы напоим до чертиков Лизетти. Тогда машинам пришельцев уже точно не уцелеть, наш славный полиглот сделает им харакири. Верно, Бат?
– Напрасно вы так шутите, Спеер, – растерянно сказал Лизетти. – Это…, это очень серьезно. Я даже не предполагал, что мы окажемся втянутыми в такое дело. Знаете, я человек религиозный и порой думаю, а не дьявол ли вводит нас в соблазн этими звездными машинами? Вы со мной не согласны, Джон?
– Хм… Лично я хотел бы поставить капкан на хищного маленького зверька под названием «совесть». Уж очень он суетится по ночам, не дает мне, старику, спокойно спать. Для ученого это порой слишком дорогое удовольствие… Ладно, будем считать совещание закрытым.
Работа вновь пошла своим чередом, но Файрли уже не мог полностью отвлечься от мыслей о том, что происходит за пределами кабинета.
От разговорчивого Хилла он узнал, что Де Витт вылетел с докладом в Вашингтон, и с тревогой ждал его возвращения. Иногда ему хотелось, чтобы госсекретарь запретил проведение экспериментов, а иногда наоборот – чтобы им был дан «зеленый свет».
Неделю спустя Де Витт, словно призрак, появился в кабинете и молча уселся в кресло рядом с Файрли. Его лицо было непроницаемо, но в глазах светилось уныние.
– Надеюсь, все прошло успешно? – не удержавшись, съязвил Файрли. – Вам позволили нажимать на все пусковые кнопки?
– Мы не сдвинемся с мертвой точки, Боб, пока вы не достигнете серьезных результатов, – устало ответил Де Витт. – Скажите откровенно, есть ли хоть какая-то надежда получить их в обозримом будущем?
– Никакой, – с усмешкой бросил Файрли, наслаждаясь болью в глазах экс-полковника. – И вообще, я считаю, что ваш шеф Кристенсен прав. Это абсурд – изучать неизвестные машины, да еще созданные на другой планете, на основе всего двух слов «включено» и «выключено».
– Не так уж это и мало, – тихо возразил Де Витт. – Вы меня удивили, Боб. Я надеялся, что такой молодой человек, как вы, станет моим союзником, а вы…, вы оказались замшелым стариком. Кристенсена еще можно понять, он совершенно закостенел. Он долгие годы по кирпичику складывал фундамент своей карьеры и теперь просто не способен идти вперед, не оглядываясь. Но вы…, э-эх…
Де Витт внезапно поднялся и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Файрли ошеломленно посмотрел ему вслед и вдруг почувствовал, что щеки его горят. В нем разгорался гнев – и не только по отношению к Де Витту…
Не выдержав, он вновь включил заветную запись и, закрыв глаза, в сотый раз стал слушать голос давно умершей женщины со звезд. Она звала его, звала…, а он струсил, встав на сторону Кристенсена и старперов из Вашингтона. Де Витт прав – он уже старик, который так никогда и не был по-настоящему молодым…
С этого дня Файрли стал работать с каким-то диким исступлением. Свет в его кабинете по ночам почти не гас, спал он не более двух-трех часов в сутки, держась на черном кофе и тонизирующих таблетках.
И наконец в, казалось бы, гранитной стене Непознанного появилась крохотная трещина. Файрли понимал, что это скорее всего оптический обман – уж слишком безумной и безнадежной была осенившая его идея, но продолжал упорно идти вперед.
Вскоре трещинка превратилась в расщелину, в конце которой появились робкие лучи света.
Он никому ничего не сказал, даже Спееру. Де Витт демонстративно не появлялся, словно поставив крест на нем, но иногда посреди ночи у Файрли появлялось неприятное ощущение, что кто-то следит за ним через оконное стекло.
Рабочий дневник распухал от торопливых записей. Вскоре в нем появился первый перевод одной из «инструкций» к машине пришельцев – ею оказался киберштурман; за ней последовала вторая инструкция, третья… Однажды ночью Файрли выключил компьютер и с изумлением и даже некоторым страхом посмотрел на толстые тетради, лежащие на столе. Если он окончательно не сошел с ума, то перед ним находился ключ к звездам. Фотографии машин, найденных в Гассенди, их подробное описание, сделанное инженерами, и переводы инструкций… Любая из авиакосмических фирм, работавших на НАСА, могла на основе всего этого материала начать проектировать звездолет. Звездолет!!
Внезапно свет настольной лампы мигнул раз-другой и окончательно погас.
«Авария на линии», – подумал раздраженно Файрли, не без труда встав из-за стола. Делая разминочные движения, он вышел в коридор и распахнул наружную дверь. На него пахнуло свежим ветром, несущим редкие капли дождя. Впереди, в густом тумане, расплывчато светились огни административного корпуса.
– Эй, есть здесь кто-нибудь? – крикнул Файрли. – Какого черта случилось с освеще…
Вдруг на него обрушилось что-то тяжелое, и он потерял сознание.
Прошли, казалось, годы или даже столетия, прежде чем тьма стала рассеиваться.
Файрли еще не нашел в себе сил открыть глаза, но уже вынужден был отвечать на чьи-то вопросы, идущие откуда-то издалека:
– Откуда вы узнали, что энергокабель перерезан?
– Я не знал об этом…, просто свет в комнате погас…
– Но вас нашли около распределительного щита вашего корпуса.
– Не знаю…, я даже не знаю, где это…
Файрли напрягся и сумел-таки разлепить отяжелевшие веки.
Перед собой он увидел лицо Хилла – холодное, подозрительное, озабоченное. Рядом с офицером службы безопасности сидели встревоженные Кристенсен и Де Витт. Файрли никогда не видел их такими мрачными. Впрочем, сейчас ему было не до того, тянуло в сон…
– Очень хорошо, – резко сказал Хилл. – Вы ничего не знаете И ничего не помните. Так?
