Голос был противный, плаксивый, но ни капли не призрачный. Значит, либо мелкий бес, либо бездомный домовой, который не побрезговал забраться на борт без приглашения.
- Отодвигай бочку от двери и выходи подобру-поздорову, - пригрозила Сандра зловещим голосом.
- Красотка, а может, ты того... поласковее?
- Сейчас я тебе покажу "поласковее", - пообещал Сашка самым тяжелым тоном, на который был способен, и на пробу врезал по двери кулаком. - Д-добрый молодец, you rotten horsecunt![15]
Кулаки у штурмана были тяжелые, - недостаточно, чтобы чувствительно сотрясти тяжелую, обитую железом дверь, однако удар получился ничего себе. Вероятно, это-то, в сочетании с прорезавшейся у Сашки злобой, и произвело на их собеседника эффект.
- Все-все! - крикнул голос, на сей раз не такой плаксивый и куда как более нормальный: теперь неизвестный звучал как приблизительно их с Санькой ровесник. - Понял, начальник! Выхожу.
Из-за двери послышались сдавленные ругательства (исключительно на архаичном русском), потом - скрежет тяжелой бочки по полу, а потом, прежде чем Санька успела заорать "Только дверь не открывай!", очень живо представив, что случится с незащищенными членами экипажа, если наружу пробьется вредное излучение отсека, как вторженец просочился прямо сквозь створки.
Он оказался моложе Сашки и Саньки лет на пять - или так выглядел. Совсем еще мальчишка, короче говоря. Одет он был в мешковатую клетчатую рубашку, мешковатые штаны с большим количеством карманов и парусиновую куртку, которая, казалось, могла бы заменить ему парус, если бы он расставил руки. Босиком, но в грязно-серой шапочке, из-под которой ниже колен свисали длинные черные волосы. В руках он виновато вертел белый истерзанный ботинок со шнуровкой.
- День добрый, начальники, - сказал он, подняв на Сашку и Саньку невинные зеленые глаза, очень большие и яркие на бледном, скуластом лице. - А я чего поделаю, если они... и так, и эдак... и в башмак запихали... и не спросили!
- Кто в башмак? - спросила Сандра, а Сашка эхом повторил:
- Кого не спросили?..
Недоразумение из двигательного отсека было увлечено в кают-компанию, куда подошла и Княгиня ( все еще в розовой пижаме). Дело и впрямь не терпело отлагательств: если бы домового (а уже стало окончательно ясно, что перед ними домовой) решено было высаживать, делать это следовало теперь. Прямо сейчас у него оставались все шансы добраться до Марса-2, эфирной станции на орбите реального Марса, в катере, дрейфуя не в самом Нижнем Стриме, но по воле ветров, которые здесь дули по направлению к Солнечной Системе
- Помилуйте, сжальтесь! - простонал домовой своим прежним плаксивым голосом. - Я этого вашего "ветра" от "течения" не отличу, а вы - в шлюпе!
- Ветер уже, но бьет сильнее, и его видно лучше, вот и все, - раздраженно произнесла Сандра. - "Не отличит" он! Откуда? - она потрясла перед носом у домового бутылкой "Северного сияния", изъятой у него из кармана.
- С собой пронес! - мигом ответил тот. - Нишкни, неточки, не брал я из ваших запасов, ничего не брал!
Еще одной незадокументированной и принципиально непроверяемой способностью домовых, помимо хождения сквозь стены, была способность проносить с собой спиртное. Чаще всего в неограниченных количествах.
- Как тебя зовут, чудо? - с брезгливой жалостью спросил Сашка.
- Василий я, - домовой часто заморгал. - По батюшке Христофорович, Христофоровы мы.
- С ботинком мне все ясно, - сказала Балл. - Ботинки я выкинула перед самым стартом. Видимо, коллеги Василия, решили подшутить над ним, напоили и уложили в ботинок. А он очнулся здесь только после старта.
- Ни черта себе! - в голове Василия вдруг словно прояснилось, он перестал паясничать. - Они что, меня, выходит, в капитанском ботинке пронесли?!
- Это точно мой ботинок, - сказала Балл с непроницаемым лицом. - А я здесь капитан. Методом простой дедукции получаем, что капитанский ботинок.
- Так я теперь тут повязан! - Василий схватился за голову. - У меня же место на "Кассиопее"!
- Всем нам приходится чем-то жертвовать, - пожала плечами Балл. - Ладно. В виду этого обстоятельства, а также того, что лишаться катера я не хочу - да и отправлять вас будет почти равносильно убийству - я официально признаю вас домовым "Блика". Штурман, попросите Людмилу Иосифовну, когда она проснется, внести Христофорова в судовую роль как условного пассажира[16]. С гильдией домовых потом разберемся.
Глава 4, об особенностях музыкальных инструментов
-Временным штурманом я и останусь до конца полета, - меланхолично подвел итог Сашка, дергая струну. - Unfortunate prankster[17]. А потом меня спишут на берег, и я буду искать себе какое-нибудь дырявое корыто на маршруте Земля - Проксима.
-Да с чего ты взял? Еще только третий день полета.
-Санька, она ко мне придирается, - они и так разговаривали очень тихо, вдобавок, настраивая инструменты, но тут Сашка и вовсе понизил голос до шепота, чтобы даже малейшего отзвука не просочилось сквозь переборки. - Я с Княгиней не уживусь. Она еще после домового на меня косо смотрит. Во время огневой тренировки, опять же...
-Да ладно, во время огневой тренировки все плохо себя показали, - пожала плечами Сандра. - По две пушки на человека - это много. Если бы хотя бы Людоедка могла ворочать орудием, еще туда-сюда, а так... Ну и мне ничего: пали и пали. А на тебе и маневры, и огонь...
-Да ладно, мелкими маневрами пилот ведает, поэтому ей Княгиня и отдала только одну пушку из семи, - махнул рукой Сашка. - Все дело в том, что я слишком мало знаю боевых заклинаний. Ну, сама понимаешь: на военных кораблях если ты штурман - то ты штурман, и к орудию по тревоге не становишься.
Сашка говорил фигурально: управление семью орудиями "Блика" (нос, два кормовых и четыре бортовых) выводилось на мостик, в каюту казначея и в двигательный отсек, на пост кормчего. Еще дополнительные терминалы можно было настроить в кают-компании, возьми Балл на борт дополнительных спецев. "Стоять" у них никому не приходилось: наоборот, обстрел заклинаниями требовал столько сил, что нужно было только сидеть или даже лежать.
- Все фигня, кроме пчел, - пробормотала Сандра, проводя смычком по струнам, - и пчелы тоже фигня... Все образуется. Разучишь ты заклинания, нам еще только до Аль-Карима две недели, как пять зачетов сдать. Я тебе книжку одолжу. Helvete[18], и где она умудрилась так расстроиться?
- Ты очень неосторожно обращаешься с инструментами, - сказал Сашка, с нежностью глядя на нее. Его собственный альт не слишком пострадал от переноски; впрочем, Сашка никогда не считал себя великим музыкантом и сам настраивал всегда только гитару: на альт слуха не хватало. Гитару он сломал о голову того самого капитана, которому заехал в челюсть, так что более любимого инструмента у него не было.
