За последние пять столетий понятие о центре (нижнем городе или «даунтауне») приобрело в Нью-Йорке новое и буквальное значение, впрочем, как и о прежней окраине (верхнем городе или «аптауне»). Не изменилось одно: арколог ревностно отстаивал первенство в обладании самым высоким зданием на планете. Случалось, правда, что лет этак на десяток-другой за столетие пальму первенства перехватывало европейское или азиатское государство, но затем арколог снова вырывался вперед.
Сейчас он раскинулся на четырех тысячах квадратных километров, и, по официальным данным, проживало в нем триста миллионов человек. Пятнадцать прозрачных куполов, диаметром в двадцать километров с Нью-Манхэттеном в центре, сгруппировались полукругом вдоль восточного побережья, укрывая от жары и ветров районы с обычными небоскребами (теми, что были не выше одного километра). В местах соединения куполов гигантские мегабашни упирались в контуженное небо. Гиганты эти являлись как бы воплощением старой концепции арколога как единого здания-города. Там были квартиры и торговые центры, заводы и офисы, проектные организации и рестораны, университеты, парки, полицейские участки, муниципальные помещения, больницы, бары и другие места, необходимые людям в двадцать шестом веке. Тысячи жителей рождались, жили и умирали, ни разу его не покидая.
В настоящее время мировым чемпионом был «Риган», вознесшийся в высоту на пять с половиной километров. Его основание, шириною в километр, располагалось на земле, принадлежавшей в стародавние времена городку Риджвуд, что погиб от нашествия армады. Квартиры на любом из верхних пятидесяти этажей стоили пятнадцать миллионов фьюзеодолларов, причем последнюю квартиру купили за двенадцать лет до окончания строительства. Жильцы, новое поколение аптаунцев, наслаждались видом, подобного которому на Земле больше негде было увидеть. Следует, правда, заметить, что зрелище это не менее двух дней из семи закрывали непроницаемо темные тучи, зато, когда облачность рассеивалась, воздух был и в самом деле чрезвычайно прозрачен. Далеко внизу, под стеклянными шестиугольными щитами, составлявшими крышу купола, небожители с интересом наблюдали человеческую жизнь, которая, словно морской прибой, то приливала, то отступала вдаль. Днем экзотические транспортные реки текли вдоль паутины автомобильных и железнодорожных эстакад, а по ночам разворачивался сверкающий ковер из неоновых огней.
«Риган» окружили улицы с небоскребами, раскинувшимися веером в глубоких углебетонных каньонах. Словно могучие корни, поддерживали они главную башню. Основания небоскребов в два раза превышали ширину их вершин. Эстакады возвысились над землей на сто пятьдесят метров. На каждом перекрестке от сверхскоростных автобанов отходили вспомогательные дороги, соединяя их с местными трассами. По трассам этим круглосуточно громыхали восьмидесятитонные автотраки, заползая, словно змеи, в тоннели, уводившие в подземные складские помещения. Поезда метро скользили по рельсовому лабиринту, разобраться в котором мог лишь AI [AI — искусственный интеллект (англ.)]. Чем ниже к земле, тем ниже и арендные цены: ведь там мало света, много шума, и нечем дышать. Все здесь износилось, устарело, вышло из моды, стало экономически невыгодно. Все дошло до уровня, ниже которого не спуститься, и это одинаково относилось как к людям, так и к предметам.
На перекрестках дорог разрослись похожие на моллюсков строения, заполнили промежутки между небоскребами. Жалкие хижины, сляпанные из пластмассового утиля. Под ними, словно пиявки, прилепились к улицам рыночные прилавки и лотки с фастфудом. Контрабандисты и хулиганы управляли здесь каждый своей территорией. Преступления относились к разряду мелких, распространено было и кровосмешение. Полиция ежедневно совершала сюда свои рейды, а уходила, когда невидимое солнце опускалось за кромку куполов.
Это и был даунтаун. Он был повсюду, но всегда под ногами обыкновенных горожан, невидимый ими. Квинн обожал его. Люди, жившие здесь, были почти что в мире теней. Все, что бы они ни делали, к реальному миру никакого отношения не имело.
Он вышел из подземки на мрачную улицу, запруженную прилавками под тентами и вагончиками без колес, выставившими свой товар под присмотром бдительных владельцев. На стенах небоскребов трудно было найти место, не тронутое граффити. Окон внизу мало, да и те забраны стальными решетками, за ними едва удавалось разглядеть грязные помещения магазинов и баров. Лязганье металла, доносившееся сверху, с эстакад, не умолкало ни на минуту.
Взгляды, украдкой брошенные на Квинна, тут же, метнувшись, уходили в сторону. Усмехаясь, он шел в черной рясе священника мимо прилавков.
Декстер хотел найти секту, однако в Нью-Йорке он оказался впервые. В даунтауне секту знали все: здешних жителей рекрутировали туда в первую очередь. По соседству должно быть место, где они собираются. Нужно найти того, кто это место укажет.
Не успел он отойти от подземки и семидесяти метров, как его заметили. Два подростка-хулигана, весело смеясь, мочились на женщину, которую только что избили до бесчувствия. Двухлетний малыш, лежа рядом, на тротуаре, в луже крови и мочи, ревел благим матом. Тут же валялась и вспоротая сумка с высыпавшимся из нее и разбросанным по земле жалким содержимым. Накачанными телами подростки напомнили Квинну Джексона Гейла. Добились они этого, скорее всего, гормонами, а не физическими упражнениями. На одном из них была рубашка с треугольным вырезом с надписью: ХИМИЧЕСКАЯ ВОЕННАЯ МАШИНА. Другой парень щеголял обнаженным торсом.
Он первый и заметил Квинна, фыркнул и подтолкнул локтем товарища, привлекая его внимание. Сжав кулаки, они вразвалку двинулись вперед.
Квинн медленно опустил капюшон. Сверхчувствительная к назревающему скандалу улица быстро опустела. Прохожие, давно напуганные хулиганами, забежали за лес опор. Продавцы с грохотом закрывали лотки.
Хулиганы остановились против Квинна. Он широко им улыбнулся.
— Давненько у меня не было секса, — сказал он. И посмотрел на того, что был в рубашке. — С тебя, пожалуй, и начну.
Подросток оскалился и вложил в удар всю силу накачанных мышц. Квинн остался совершенно спокоен. Кулак угодил слева, в нижнюю челюсть. Раздался звон, который даже уличный шум не смог перекрыть. Подросток взвыл, сначала от шока, потом — от боли. Отвел руку в сторону, тело сотрясалось. Все пальцы были сломаны, словно он ударил по камню. Испуганно хныча, он осторожно баюкал изувеченную руку.
— Я бы хотел, чтобы меня отвели к вашему лидеру, — сказал Квинн, будто и не заметил удара. — Но организаторская работа требует мозгов. Так что, боюсь, мне не повезло.
