— Моя мальчики уже подключили нас, — откинувшаяся в капитанском кресле блондинка махнула рукой в сторону поста связи. — Так что думаю получим доступ в течении десяти минут или около того.
— Окей. Мне нужно будет проверить почту и полученные документы за время моего отсутствия. Так что я тогда пойду и спущусь к Шан.
Риваль уже поднялся с кресла и направился к выходу с мостика, когда его догнала реплика Магды.
— Тебе пистолет одолжить?
— Спасибо, но я как-нибудь сам, — проворчал он, уходя с мостика.
***
— И? Долго вы ещё собираетесь меня здесь держать?!
Громкий голос эхом отразился от переборок довольно просторной каюты, принадлежащей раньше одному из помощников Магды. Бедолагу переселили, чтобы обеспечить их гостье куда более комфортные условия существования на борту эсминца.
Поразительно красивая женщина с сильными азиатскими чертами сидела в кресле у стола и сложив руки на груди недовольными глазами смотрела на стоящего перед ней Риваля.
В этот момент он почему-то ощутил себя нашкодившим учеником перед разъяренным преподавателем.
— Шан, я уже объяснял...
— Да, да, да, — отмахнулась она от него. — Что это всё ради моей безопасности. Ради неё, вы похитили меня из университета. Ради неё, вы вывезли меня с планеты против моего желания. Ради неё, вы увезли меня в другую систему и заперли в этой каюте без доступа к сети. О, большое тебе спасибо, Риваль. Просто огромное!
Как-то так само собой вышло, что в разговоре друг с другом они незаметно перешли на «ты». И если Линфен таким образом было просто проще язвительно издеваться над ним, то самому Ривалю попросту надоело расшаркиваться перед этой зазнайкой.
— Шан, поверь, никто не держат тебя здесь силой.
— Тогда, может быть, вы дадите мне связаться с моим консульством? — её вопрос сочился от яда.
— Ты знаешь, что сейчас мы не можем позволить тебе что-то сделать, — вздохнул Риваль и сел на кровать. Он уже начинал чувствовать себя глупо. Хотя, с другой стороны, в общении с этой женщиной он к этому уже привык. — Мы ещё не разобрались во всей этой ситуации и...
— Да плевать я хотела на ваши проблемы, — высокомерно заявила она, вздернув идеальный носик.
Чёрт, а ведь даже в непритязательном комбинезоне она выглядит, как модель на подиуме, отстранённо подумал Риваль.
— Ведь я даже не знаю, куда вы, уроды, меня привезли.
— Ты так-то тоже не особо стремишься отвечать на мои вопросы, Шан, — возразил ей Риваль. — За исключением того разговора, ты больше не сказала нам ни слова.
— И с чего я должна выдавать тебе информацию? — рассмеялась она. — Это, между прочим, государственные знания. У меня нет ни права, ни какого-либо желания на то, чтобы выговариваться тут перед тобой. А даже если бы хотела, то всё равно не стала бы. Чисто из банальной вредности...
— Тогда, может быть, договор? — предложил ей Риваль спустя несколько секунд размышлений. — Вопрос за вопрос? Ответ за ответ.
— И с чего мне соглашаться на это? — хмыкнула Линфен.
— Да, особого смысла нет, — согласился он с ней. — Но ведь это всяко лучше, чем безвылазно сидеть тут и умирать со скуки. Ведь так?
Линфен молчала, глядя на него.
Высокомерное выражение на её лице чуть дрогнуло и ослабло, уступив место лёгкой заинтересованности. В конце концов мысль Блаумана оправдалась. Держать такого человека, как она, в четырёх стенах, без доступа к информации и хоть каким-то развлекательным программам на протяжении восьми дней — оказалось настоящей пыткой.
Нет, у Шан было всё для комфортного... пребывания, скажем так, на борту «Бельмонта». Хорошая еда. Одежда. Её не стесняли и ни сделали ничего угрожающего. Но, как Риваль и подозревал, такие люди просто не могут сидеть и ничего не делать. Те, кто кичатся своим умом, особенно когда это не просто слова, не могут долго томиться без дела. Скука бывает очень жестокой пыткой, когда ты правильно знаешь, как её применить.
Именно по этой причине, Блауман на протяжении последней недели отказывался от каких-либо встреч с Линфен и разговоров с ней. Он слишком хорошо запомнил их последний диалог. Эта женщина всегда превращала общение с ней в подобие шахматной партии. Игру, где требовалось тщательно следить за ответом для того, чтобы не напороться на очередную колкость или мерзкую шуточку, касающуюся собственного скудоумия. Для Шан подобные пикировки были сродни занятия в тренажёрном зале для тех, кто привык всегда держать себя в форме. В какой-то момент ты уже просто не можешь отказаться от этого. Ежедневная тренировка становится для тебя ритуалом. Чем-то столь необходимым, что без этого физически становится трудно. Потому, что каждое занятие приводит тебя к совершенству. Делает чуточку лучше. Чувство собственного развития может оказаться дьявольски сильным мотиватором.
И сейчас, после такой вот мягкой изоляции от какой-либо внешней информации, мозг Шан Линфен бунтовал от безделья. Ей требовалась задачка. Проблема, для которой необходимо найти решение. Способ занять свои мысли. Что-то более сложное, чем бесконечные уравнения и формулы, которыми она мысленно развлекала себя всё последнее время.
Так что этот разговор, по скромному плану Риваля, возможно, мог бы вывести Шан на откровенность.
Проблема заключалась в том, что, чтобы получить ответы, нужно было задавать вопросы. А вот, как раз таки в этом и заключалась основная сложность. Блауман просто не знал, что именно нужно спрашивать.
— Окей, давай вернёмся немного назад. Ты говорила, что кто-то ещё до Отиса в Вердене проводил схожие эксперименты. Так?
Шан кивнула.
— Да. Ваша компания «Сашимото индастриз». Около сорока лет назад.
— И они прекратили всякие исследования...
— Так, полегче, — оборвала она его. — Уговор был вопрос за вопрос, если не ошибаюсь.
Риваль вздохнул и жестом предложил ей спрашивать.
— Что происходит? — спросила Шан после нескольких секунд, потраченных на раздумья.
Сначала она хотела спросить, когда её наконец отпустят, но решила не тратить своё время на столь глупый вопрос. Всё равно точного ответа она не получит, а всё, что не имело точного результата мало интересовало Шан Линфен.
— Я не знаю, — после некоторого раздумья произнес Риваль. — Могу лишь рассказать то, что знаю сам, а ты уже сделаешь выводы. Идёт?
— Хоть какая-то работа для мозгов, — лениво отозвалась Шан и поудобнее расположилась в кресле.
Риваль за двадцать минут рассказал всё, начиная с тела схваченного ими киборга и заканчивая смертью Дэвида Остерленда и тем, что случилось в системе Нормандия. Всё, что только он мог хоть как-то подвязать под свою, пока ещё не имеющую определенный формы, теорию.
— Постой, — прервала его Шан, когда Блауман дошёл в своём разговоре до событий, произошедших на станции «Арфа» и провала научного эксперимента профессора Отиса. — У тебя есть записи того, о чём он говорил с вашим начальством?
— С руководством флота, — поправил её Блауман. И, нет. Доступ к записи его выступления перед Гарановым засекретили сразу же. Хотя...
Риваль задумался, имеет ли он право говорить то, что собирался. С другой стороны, уже одним фактом пребывания этой женщины на борту «Бельмонта», Блауман заработал себе если не срок, то, как минимум, увольнение из РУФ.
— Что ты знаешь о таких вещах, как: конденсат Бозе-Эйнштейна, неопределённость Гейзенберга, кризис квантовой идентичности? — перечислил он совершенно непонятные для него научные термины, которые умудрился запомнить из той записи, которую просмотрел.
Всё же у бывшего заместителя начальника разведывательного управления осталось достаточно лазеек для того, чтобы умудриться просмотреть засекреченную информацию. А когда Риваль узнал о том, что случилось на Новом Руане и киборге, убившем всю научную группу Отиса кроме одной сотрудницы, то стал усердно копать в этом направлении. К сожалению, этот путь дал ему лишь новые вопросы, на которые он не мог найти ответов.
