Идиллию нарушает звонок Азаматова телефона, судя по мелодии – из ЗС. Муж подрывается и выходит, чтобы никому не мешать разговором (да, именно так, а не чтобы ему не мешали, это же Азамат, ну и что, что Император и дела государственной важности). Впрочем, мешать-то особо некому: Ийзих с Араватом на окружающий мир плевать хотели, Алтонгирел занят своими мыслями, дети, поняв, что представление окончено, вытягивают из Эцагана подробности расследования недавно раскрытых крупных краж. Эцаган морщится каждый раз, как дело доходит до сбора улик на месте преступления, потому что у свежеподготовленных полицейских пока очень плохо с представлениями о стерильности.
Азамат внезапно возвращается – я думала, этот звонок на века. Оказывается, он все еще на телефоне.
– Да, маршал, – озабоченно говорит он. – Я вас понял. Если хотите, я дам трубку…
Он находит взглядом меня, так что я готовлюсь выступить в амплуа министра здравоохранения, когда из комнаты Кира выкатывается оранжевый клубок и, докатившись до Алтонгирела, обращается Ирликом.
– Дело есть! – выпаливает он, привлекая всеобщее внимание.
– Простите, – после секундной паузы говорит Азамат в трубку. – Тут как раз один из них. Может быть… Ох нет, я не думаю, что… Хорошо, до связи.
– Почему ты не дашь Ваткину со мной поговорить? – ухмыляется Ирлик.
Азамат прикусывает щеку, соображая, как бы это объяснить понятно и необидно.
Ирлик покатывается.
– Ладно, дипломатия – твое дело. Алтонгирел, Айша, у меня для вас кое-что есть! – радостно объявляет он нараспев, даже пританцовывая. Тут его взгляд зацепляется за Аравата, и он немного скисает. – Пойдемте выйдем, это личное. Хотя… прихватите группу поддержки, а то соплей будет ванна, – морщится он.
В итоге мы все, кроме Азаматовых родителей и Хоса, набиваемся в ту самую пустую гостевую спальню, где мне исповедовался Алтонгирел. Он раздувает ноздри и поеживается в жарком помещении, видимо, тоже заметил. Ирлик, однако, не дает нам опомниться – садится в центре комнаты и раскатывает перед собой что-то подозрительно похожее на свиток пергамента. Я, правда, имею о них представление исключительно по картинкам. Алтонгирел же, наоборот, явно узнает этот предмет, резко втягивает воздух и нервно оборачивается на Азамата. Тот хмурится.
– Да, это именно то, что ты подумал, – сообщает Ирлик, доставая также странного вида металлический стержень с заостренным концом.
Алтонгирел и вовсе спадает с лица.
– К-кто? – неровным голосом вопрошает он.
Ирлик поднимает удивленный взгляд и вдруг заходится хохотом.
– Да нет, нет! – отмахивается он сквозь смех. – Даже если б твоя покойница-мать и захотела с тобой пообщаться, я бы не стал ее так ублажать. Нет, тут все интереснее, тебе звонит отец вон той барышни. – Он кивает на Айшу.
Она вся подтягивается и пробирается поближе к пергаменту.
– Садитесь, садитесь, – приглашает Ирлик. – Это развлечение надолго.
– Он все-таки погиб? – печально уточняет Азамат, присаживаясь так, чтобы смотреть на свиток между плечом Алтоши и Айшиной головой. – Мы так ничего про него и не выяснили, я пытался искать…
– Конечно, погиб! – заверяет его Ирлик таким тоном, как будто со стороны бедного мужика это было какое-то достижение. – Могли бы давно уже меня спросить и не дергаться.
– Ты предлагаешь нам поговорить с мертвым? – переспрашиваю я, присаживаясь за спиной у Айши. – Ты вроде говорил, что нам не положено знать ничего о Подземном Царстве.
– А вы от него ничего и не узнаете, – пожимает плечами Ирлик. – Да и разговором это назвать трудно. Покойники, даже такие качественные, как этот, вообще довольно невнятно выражаются, а уж пишут и подавно из рук вон плохо. Да и вы в ответ много не скажете, крови-то жалко.
– Крови? – моргаю я.
– Это Свиток Тишины, – сообщает мне через плечо Алтоша. – На нем можно писать только кровью.
– Да можно-то чем угодно, – криво улыбается Ирлик, – но все остальное до адресата не дойдет.
Айша сидит очень напряженно, и я кладу ей руки на плечи, а Кир, пристроившийся рядом, берет под локоть.
– Что значит «качественный покойник»? – хмуро спрашивает он.
Алтонгирел внезапно оживляется.
– Он умер не от болезни, не так ли?
– Конечно нет! – фыркает Ирлик. – Он отдал свою жизнь как моцог Умукху за то, чтобы Айша дотянула до возраста обучения.
– Умукху? – морщит лоб Эцаган, прочно прицепившийся к напряженному Алтонгирелу.
Айша тихо всхлипывает, и несколько рук тут же бросаются ее поглаживать и похлопывать.
– Ты когда ее впервые увидел, сказал, что она не дотянет, – вспоминаю я.
– А она и не должна была, – пожимает плечами Ирлик. – Но мой брат Умукх – парень старательный, обещания всегда выполняет, так или иначе. Придал ей сил, сколько мог, не привлекая Учока, а там и возраст обучения приблизил. Ты ж понимаешь, Лиза, что она рановато повзрослела. Ладно, хватит болтать, ждет человек, а покойников заставлять ждать – последнее дело.
Ирлик кладет когтистую ладонь на Свиток, и из-под его пальцев струйками вытекает темный пигмент, сливается в общую продолговатую лужицу и организуется в слова.
«Айша-хян, прости, что не попрощался».
Айша складывается вдвое и заходится рыданиями. Мы с Киром сталкиваемся лбами в попытке ее обнять.
«Ты для меня важнее всего на свете, – проступает новая строчка. – Ты достойна самого лучшего, что этот мир только может дать человеку».
– Читай, коза, – шипит Кир в ухо Айше, которая норовит свернуться улиткой. – Тебе это открыткой на память не останется!
– Можете отснять, – разрешает Ирлик. – Но я нескоро второй раз соглашусь на это членовредительство.
«Учись хорошо и живи в свое удовольствие», – рисуются новые слова.
Алтонгирел сдвигает брови.
– Он знает про меня? – спрашивает он у Ирлика.
– Он знает про тебя все, – уточняет Ирлик.
– Вообще… все? – запинается духовник.
– Ага. Я решил, уж лучше я ему все расскажу под землей, чем вы тут будете со Свитком корячиться.
Алтонгирел кивает и переводит взгляд на жутковатый стержень, который Ирлик крутит в свободной руке.
– Можно я… Мне надо…
Ирлик безмолвно протягивает ему стержень, но тут встревает Эцаган.
– Ирлик-хон, простите, пожалуйста, но эта штука… она стерильная? Я хочу сказать, ею ведь другие люди пользовались?
Ирлик с любопытством оглядывает стержень.
– Ну, я ее не мыл.
Эцаган морщится и просительно смотрит на Алтошу.
– Может быть, можно как-то…
– Не дури, кровь надо брать ритуальным пером, – бормочет духовник, закатывая левый рукав.
Мне становится немного нехорошо – я прекрасно понимаю переживания Эцагана.
