— В связи с тем, что корпус — структура засекреченная, и в обществе достаточно одиозная, для членов семей наших… Сотрудников, — косой взгляд на меня, — существует специальная программа защиты. Тебе и твоим близким придется пройти ряд неприятных бюрократических процедур, получений различных допусков, но в обмен мы гарантируем вашу неприкосновенность со стороны различных деструктивных сил.
— Короче, они уже разобрались с твоим Карлосом, — перевел я. — Объяснили ему и его начальству, что к чему. И тот наверняка проникся.
— Да, с ним поговорили, — кивнула Катарина. — Своего бывшего жениха можешь не опасаться. Решение, как дальше будет осуществляться ваша охрана, еще не принято, пока, уж извини, за вами будет наблюдать наша оперативная группа, так что предупреди родных. Поясни, чтобы не боялись и не пытались мешать — это наша работа. — Она улыбнулась, почти искренне. — Что ж, пока всё, с тобой свяжутся. За подробностями и претензиями обращайся к своему мужу.
Она поднялась.
— Хуан, у тебя десять минут, иначе побежишь за машиной пешком, до самого конвертоплана. В качестве утренней разминки.
Затем развернулась и ушла, оставив меня в смятении.
Только теперь моя… Жена обернулась, и, еле сдерживая эмоции, спросила:
— Это правда?
Мне было жаль ее. Я обещал защитить, и я был искренен. Но она ожидала совершенно другой защиты, более привычной и понятной. Например, что вместо одной банды ее будет охранять другая, в которой я, по ее мнению, со временем достигну карьерных высот, а значит, и она изменит свой социальный статус. Теперь же ее картина мира рушилась — она не представляла, как что работает в этой системе, как себя вести и чем чревата такая смена окружающей обстановки.
Ведь корпус — силовая структура, его бойцы носят погоны и имеют звания, а любая силовая структура для привычного ей мира — нечто, лежащее за барьером, «по той стороне жизни». И чтобы понять, как вести себя, ей потребуется время. Много времени. Которого у меня нет.
— Да. — Я виновато опустил глаза и грустно вздохнул. — Прости. Но я должен был вырвать тебя из его лап.
— Должен. Но не ВОТ ТАК же? — ее глаза заслезились. Я чувствовал, она близка к истерике, и самое мудрое, что можно в такой ситуации сделать, это оставить ее в одиночестве.
— Поверь, это лучше, чем гнилой мир криминала.
— Хуан, но это же не…
Я молча встал и пошел в ванную. При всем уважении к Лока Идальге, эта сучка действительно могла заставить бежать следом за машиной — в воспитательных целях.
— Так будет лучше, Марин. Ты поймешь.
* * *
— Ну, и зачем тебе это понадобилось? — ядовито усмехнулась Катарина, когда я сел в машину. В салоне находились все девчонки моего взвода, в полной броне и при оружии. Мне так же любезно протянули собственный скафандр и закрепленное за мной «Жало». Я пожал плечами, скидывая ненавистную куртку.
— Так будет лучше.
— Лучше для кого? Для нее? Ты понимаешь, в какие игры ее впутываешь? И что она будет полностью зависеть от твоего хорошего поведения?
— Ну, ведь именно поэтому ты согласилась на эту авантюру, не так ли? Только потому и отзвонилась, приказав разрешить оформить мне брак, как военнослужащему? Чтобы была эта волшебная веревочка по имени «Марина», дергая за которую, можно было давить на вредного мальчика Ангелито, ведущего себя временами крайне неподобающим образом?
Катарина раскрыла рот, чтобы возразить, но тут же его захлопнула. Я про себя довольно усмехнулся. Что, сеньора, думала, это твоя партия? Ничего подобного!
— Это хомут, Хуан, — все-таки продолжила она нравоучения и покачала головой. — Что и как сделала я — мои сложности. Но о чем думал ты? Это хомут, ярмо! На тебя будут постоянно давить через нее, и ты будешь вынужден реагировать! И хорошо, если это будет Лея. Поверь, кроме нее на планете «давильщиков» хватает.
Лея не сделает тебе ничего, что выйдет за рамки воспитательного процесса. Ты — свой, член клана, в любом случае, что бы ни происходило дальше. А если придется схватиться с Феррейра?
— Давай не будем вдаваться в такие далекие дали? Текучку бы решить! — скривился и кивнул сидящим ближе всех Мие и Пауле. — Девчонки, помогите?
Так, в три руки, мы принялись надевать на меня бронированные детали скафандра, что в условиях низкой и мерно покачивающейся машины одному было делать не очень удобно. На какое-то время в салоне воцарилась тишина.
— Хуан, ты не ответил, — нарушила ее Катарина.
— Не ответил что?
— О чем ты думал? Ты вообще отдавал себе отчет о происходящем?
Как раз в этот момент девчонки застегнули на мне последнюю застежку, и я со вздохом повалился на сидение.
— Думал. Разумеется. Я что, по-твоему, совсем дебил, жениться после отходняка? На автопилоте? На первой встречной?
— Ну, на самом деле это главная версия произошедшего, — усмехнулась она.
— Что все уже знают? — Я оглядел лица своих девчонок. Те заулыбались и отвернулись. М-да, но иного я и не ждал. «Телеграф»!
— Все так и думают, что ты допился до того, что женился на первой встречной шлюхе, которую в пьяном угаре с помощью девчонок увез из под венца, из крайне собственнических побуждений, — улыбнулась Катарина. — И, Хуан, настоятельно рекомендую не противоречить этой версии. Наоборот, подливать масла в огонь. Ты был неадекватен, да, но сейчас поздно что-либо менять. Все понятно?
Я глубоко вздохнул. Политика!
— А что думают матери-командиры?
Она пожала плечами.
— Всем преподносится та же версия, даже членам Совета. Но те, кого ты называешь «решающими», собираются через час во дворце для выяснения этого вопроса — как именно они считают.
— По этому случаю праздник? — кивнул я на ее парадный превосходно выглаженный китель, завитые волосы и идеальную «парадную» раскраску на лице. — Что во дворец едешь?
Катарина кивнула.
— Что они решат — не знаю. Потому должна вытрусить из тебя душу, но понять, что же произошло на самом деле. Уж извини. — Она развела руками.
— Почему ты дала добро? — перевел я тему. Мне нужно было выяснить кое-что, только после я буду готов отвечать на ее вопросы. — Почему дала мне сделать этот шаг, совершить ошибку? Все ведь зависело от тебя, ты была богом этой операции.
Катарина хитро улыбнулась.
— Хуан, ты постоянно нас демонизируешь, перегибаешь палку. Особенно в отношении меня.
Пойми, взрослый, адекватный человек сам отвечает за свои поступки, только за ребенка и неполноценного решают другие. И ты, на мой взгляд, достаточно взрослый, чтобы самостоятельно спотыкаться по жизни, героически преодолевать препятствия, которые сам себе создаешь. К сожалению, несмотря на высокие слова о чужом опыте, люди учатся в основном на своем.
