— Единственное, чем отличались события на HD194640 от остальных сценариев, — заметил Эландер, — так это отсутствием там «маркера смерти». Мы его долго искали, но так и не нашли. К тому моменту нам уже было известно, что эти штуковины лишены собственных ориентационных двигателей, поэтому их должен был кто-то ставить на положенное место. Лучше всего с задачей справился бы прорезатель или же его аналог. Поэтому мое предположение оправдалось.
— Значит, он наш? Корабль одной из миссий ОЗИ-ПРО?..
— Не обязательно. Единственное, что я берусь утверждать: он принадлежит кому-то, кто вступал в контакт с «прядильщиками».
— Кому-то, кто не относится к человеческой цивилизации?
Питер неуверенно пожал плечами:
— Возможно, это некто, имеющий отношение к вспышкам Тедеско. Здесь мы увидели только хвост конвоя…
Они находились слишком далеко от второго прорезателя; оставалось лишь наблюдать за тем, как закрылся люк кокпита, снова началось вращение, и в конце концов молчаливый двойник вскоре исчез.
Вероятность того, что корабль пилотировал представитель внеземной расы, также вступившей в контакт с «прядильщиками» и затем атакованной Морскими Звездами, добавила уверенности предположению Кэрил насчет маршрута перемещения «прядильщиков» в космосе откуда-то из созвездия Скульптора, далее через Эпсилон Водолея, затем следовали ВSС8477, Водо-лей-94 и, наконец, HD194640.
Исходя из имеющихся данных, можно было попытаться рассчитать скорость перемещения «прядильщиков», но в схеме еще имелось несколько белых пятен. С определенностью можно было лишь заключить, что три дня и расстояние в тридцать шесть световых лет разделяли между собой разрушение Адрастеи и Варуны. Если «прядильщики» передвигались с такой скоростью, они достигнут остатков Солнечной системы примерно через пару недель, а через месяц вновь появятся в обозначенном космическом пространстве, только уже с другой стороны.
Получалось, что человечеству представлялся не очень большой шанс для контакта с ними или хотя бы для попытки привлечь их внимание.
Но даже если у них ничего не получится, жизнь все равно будет продолжаться. Кэрил не могла обвинить свою собственную энграмму, что та искала для себя в сложившихся обстоятельствах каких-то особых привилегий. И хотя команда «Арахны» состояла всего из двоих, от открывшихся перед ними за две недели исследования космоса возможностей просто захватывало дух. Они обнаружили нескольких коллег, случайно уцелевших после атаки Морских Звезд; брошенные космические станции, которые могли быть в случае необходимости переоборудованы в базы. Питер и Кэрил оказались не одиноки во Вселенной.
Вот почему, размышляя о своей судьбе, Кэрил все больше и больше начинала приходить к выводу, что не вправе считать себя несчастной, как это казалось ей сразу после гибели Винкулы. Картина мира тогда рисовалась в особо мрачном свете — после полета на Ио, где Кэрил надеялась найти хоть кого-нибудь из своих периферических компонентов, кого она успела предупредить о надвигающейся опасности. Верила, ждала — и все напрасно. Но теперь, работая сама по себе, она ощутила собственную значимость, самодостаточность и способность, изменяясь, противостоять любым трудностям.
Теперь для Кэрил не составляло проблемы полностью разорвать отношения с энграммами и продолжать намеченное уже самостоятельно, если бы не банальный факт, что с их помощью все будет для нее значительно проще. У энграмм имелись ресурсы, которыми не обладала она, даже если предположить, что прорезатель попадает в ее личное распоряжение. Без помощи энграмм настанут трудные времена — во всяком случае, поначалу. Поэтому Хацис обязательно нужны союзники. Если не постоянные, то хотя бы временные. Теперь Кэрил допускала, что в один прекрасный момент они обнаружат сходство целей. Если она найдет какой-нибудь способ обойти их конструктивный дефект, эти создания в конце концов могут организовать разновидность сообщества, которым станет гордиться возрожденная Земля. Как когда-то говорила ее мать, всегда нужно искать возможность обратить слабость в силу.
Кэрил стала свидетелем одного из последних вопросов Молера насчет вероятного появления иных контактеров, нежели сами «прядильщики». Тогда Эландер ускользнул от прямого ответа и продолжил обсуждение других, более важных тем. Несмотря на «родственную» связь с одним из членов их команды, на «Дэвисе» Кэрил воспринимали совершенно иначе. Она действительно была вылеплена совершенно из другого теста, и отрицать это смешно. В ее планы входила модификация всех оставшихся энграмм до уровня более высокой стадии эволюции человечества, и Кэрил собиралась применить соответствующие технологии времен земного смутного времени или же те, что предоставлялись «прядильщиками». Правда, такой поворот событий не входил в личные планы миссионеров — во всяком случае, одной из энграмм точно.
Кэрил улыбнулась собственным мыслям. Эландер сам заметил произошедшую с ним за последнее время благоприятную перемену. Сейчас Питер верил пылким заверениям Кэрил в том, что она не успела залезть в его черепную коробку, пока он находился без сознания. Возможно, он посчитал свое самоусовершенствование результатом действия каких-то собственных ресурсов. Если так, то все прекрасно. Пусть так думает и дальше. Вообще-то в этом тоже есть элемент правды. Все, что Кэрил сделала с его многострадальной головушкой, заключалось в сознательной рандомизации механизмов тонкой настройки ответов на реальные раздражители внешней среды, чтобы Питер не зацикливался, как прежде, на каком-нибудь паттерне, разрушительном для его «я», а умел вовремя отвлечься.
Короче, Кэрил внесла в его персону определенный элемент беспорядка и, как выяснилось, попала в точку. Ведь живое сердце тоже никогда не сокращается идеально регулярно. Все реальные вещи должны содержать в себе элементы хаоса, чтобы казаться более жизненными. Правда, никто бы не поручился за отдаленные результаты новой серии экспериментов с мозгами этого Питера. Даже сама Кэрил.
И у него всегда будут личные воспоминания. Так должно быть.
Но кому нужна его энграммная память?
Если бы ее собственная энграмма когда-либо задала Кэрил этот вопрос, то незамедлительно получила бы достойный и подобающий случаю ответ. В действительности существовал только один его вариант — хотя в зависимости от того, кто спрашивал, он мог быть озвучен совершенно по-разному.
— Для кого все это предназначено?
— Для меня, моя лапочка. ВСЕГДА ТОЛЬКО ДЛЯ МЕНЯ.
