Ознакомительная версия.
Машина убрала парализатор. Антуанетта заметила выжженную ямку глубиной в полдюйма. Клок все еще пытался что-то произнести, когда представитель полиции ударил его.
Ударил, словно походя, коротким тупым дулом пистолета Гэтлинга.[43] Раздался треск, словно раскололась кость. Клок отлетел к переборке и больше не двигался. Он казался мертвым… хотя, по правде говоря, ни одной минуты до сих пор не выглядел вполне живым существом. Вонь горелой плоти все еще наполняла кают-компанию. Антуанетта поняла, что никогда такое не забудет.
Она снова посмотрела на Ксавьера. Клок собирался чем-то ему помочь. Должно быть, смерть наступила уже полминуты назад. Но, в отличие от «паука», в голове у Лю нет кучи фантастических имплантатов, чтобы остановить необратимое разрушение мозга, который следует за остановкой кровообращения. У него не больше минуты…
— Мистер Пинк… — взмолилась Антуанетта.
— Извините, это не мои проблемы, — отозвался человек-свинья. — Я в любом случае труп.
Голова болела до сих пор. Можно не сомневаться, останутся синяки. Чертов робот чуть не раздавил ей череп. Отлично, все они трупы. Мистер Пинк прав. Тогда какая разница, если ей еще пару раз сделают больно? Она не оставит Ксавьера в таком состоянии.
Антуанетта покинула кресло.
— Стойте, — сказал полицейский. — Вы производите вмешательство на месте преступления. Вмешательство на месте преступления, категория…
Она продолжала двигаться, отталкиваясь от поручней, пока не добралась до Ксавьера. Лю был мертв уже минуту. Он не дышал. Антуанетта взяла его за кисть, пытаясь нащупать пульс. Она отчаянно пыталась вспомнить, как это правильно делается. Или попробовать на шее?..
Представитель отстранил ее с небрежной легкостью, словно охапку сена. Антуанетта возобновила движение. Никогда в жизни она не была так зла и в то же время испугана. Ксавьер умирал. На самом деле, он уже умер. Скорее всего, она скоро последует за ним. Мать твою в черную дыру! Все, что ее беспокоило полчаса назад — предстоящее банкротство.
— Тварь! — крикнула Антуанетта. — Тварь, если ты можешь сделать что-нибудь… еще не поздно…
— Простите, Маленькая Мисс, но невозможно сделать что-либо, что не причинит неудобства вам больше, чем уполномоченному… — он сделал паузу и добавил. — Я сожалею, действительно очень сожалею.
Девушка посмотрела на стены. Это был миг запредельного спокойствия, словно затишье перед бурей. Тварь никогда так не говорил. Как будто субличность спонтанно переключилась на программу другой сущности. До сих пор он ни разу не говорил о себе «я»…
— Тварь… — спокойно произнесла она. — Тварь?..
Но робот уже надвигался на нее. Его конечности, твердые как алмаз, и острые как сабли, ножницами резали воздух. Антуанетта кричала и молотила его кулаками, но машина упорно отталкивала ее от Ксавьера. От его острых конечностей было не увернуться. Кровь брызгала из порезов, на мгновенье повисая в воздухе рубиновыми бисерными арками. Антуанетта почувствовала дурноту и слабость, сознание начинало уплывать.
И тут человек-свинья встал.
Через секунду мистер Пинк уже оседлал полицейского. Несмотря на небольшой рост, силы в нем оказалось предостаточно. Гиперсвин вцепился в манипуляторы, и сервоприводы робота зажужжали громче. Хлыстики и завитки крови повисали вокруг, смешиваясь с кровью Антуанетты. Бусинки дробились снова и снова, воздух наполнялся алым туманом. Девушка видела, как робот безжалостно наносит удары мистеру Пинку. Кровь хлестала, образуя над ними рваный алый занавес, похожий на утреннюю зарю. Свин рычал от боли, но продолжал сражаться. Конечность с парализатором выгнулась дугой, в розовом тумане, треща, вспыхнула голубая ломаная линия. Дуло пистолета Гэтлинга начало вращаться быстрее, словно робот собрался раздробить переборки.
Антуанетта ползла по перилам, пока снова не добралась до Ксавьера. Изрезанные ладони кровоточили. Она коснулась его лба. Несколько минут назад она могла спасти Лю, но сейчас все бесполезно. Мистер Пинк держался храбро, но проигрывал. Скоро чертова железка одолеет его снова оттащит ее от Ксавьера, а потом, возможно, убьет.
Вот и все. Ей следовало просто слушаться советов отца. Папа всегда говорил: «не связывайся с „пауками“». Ему было неизвестно, при каких обстоятельствах она могла с ними связаться. Но время показало, что папа был прав.
Извини, папа. Ты прав, а мне казалось, что я знаю лучше. Обещаю, в следующий раз буду хорошей девочкой…
Представитель полиции замер. Жужжание стихло. Пистолет Гэтлинга сделал несколько медленных оборотов и остановился. Парализатор коротко загудел, заискрился и умер. Центрифуги тоже не было слышно. Робот стал неподвижен — отвратительный, черный, перепачканный кровью механический монстр. Он дрейфовал по кают-компании и время от времени ударялся о переборки.
Антуанетта нашла в себе силы заговорить:
— Мистер Пинк… что вы сделали?
— Я ничего не делал, — отозвался свин и кивнул на Ксавьера. — На вашем месте, я бы занялся им.
— Пожалуйста, помогите мне. У меня не хватит сил справиться самой.
— Ничего, справитесь.
Она видела, что мистер Пинк серьезно ранен. Он терял кровь, но казалось, что раны и порезы не причиняют ему особого неудобства. Похоже, все кости остались целы.
— Умоляю вас. Помогите мне сделать массаж сердца.
— Я уже сказал, что никогда не помогаю людям, Антуанетта.
Так или иначе, она попыталась сделать несколько толчков. Однако каждое движение высасывало из нее все больше сил, которых и так оставалось не слишком много.
— Пожалуйста, мистер Пинк…
— Извините, Антуанетта. Ничего личного, но…
Девушка остановилась. Она чувствовала, что переполняется злостью.
— Что?
— К сожалению, я не люблю людей как вид.
— Отлично, мистер Пинк. В таком случае, говорю вам как представитель вида… В гробу я видала и вас, и ваши принципы!
Она снова склонилась над Ксавьером и сосредоточилась. Ей предстояла последняя попытка.
Клавейн и Хи поднимались на лифте из подвалов Шато де Карбо. По дороге Клавейн размышлял над тем, что услышал и увидел. При иных обстоятельствах история Сухой и Мерсье только усилила бы его недоверие. Но несомненная искренность Хи и пугающая атмосфера опустевшей лаборатории сделали свое дело. Клавейн не мог выбросить историю из головы. Конечно, удобнее было бы решить, что хозяин «Замка Воронья» просто хотел, чтобы у гостя — или пленника? — разыгралось воображение. По этой причине Клавейн предусмотрительно выбрал для объяснения наименее вероятную версию — точно так же, как сделал сам Хи, расследуя историю Сухой.
Как подсказывал опыт, самое невероятное в итоге оказывается самым близким к истине. Видимо, так устроен мир.
Подъем проходил в полном молчании. Клавейн был по-прежнему уверен, что должен бежать при первой же возможности и сделать еще одну попытку встретиться с бывшими противниками. Но так же верно было и другое. За последние несколько часов Клавейн узнал о многом и вынужден был признать, что опасно далек от полного понимания ситуации.
Скейд действовала не в собственных интересах и даже не в интересах некой безликой группировки Объединившихся. Похоже, она работала на Мадемуазель, которая вознамерилась подчинить своему влиянию Материнское Гнездо. То, что представляла собой сама Мадемуазель, вообще выходило за рамки понимания. Эта женщина — как и Хи — живо интересовалась «личинками» и их технологиями. Достаточно того, что она доставила существо в Замок и научилась с ним общаться. Да, она мертва. Но, возможно, Скейд оказалась столь преданным агентом, что теперь Мадемуазель и Скейд фактически слились в единое целое.
Можно строить любые предположения. Ясно одно: истоки этой ситуации лежат гораздо глубже в прошлом, чем Клавейн мог представить.
Но, по большому счету, это ничего не меняет. Первостепенной задачей по-прежнему остается возвращение орудий класса «ад». К чему бы не стремилась Скейд, больше всего она желала завладеть этим оружием.
Значит, ему, Невилу Клавейну, надо добраться до орудий первым.
Кабина лифта остановилась. Хи открыл решетчатую дверь, и они снова зашагали по мраморным коридорам, пока не оказались в абсурдно огромной комнате, какие бывают в фешенебельных отелях. Низкий потолок украшала вычурная гипсовая лепнина. Мебель была расставлена с продуманной небрежностью, напоминая скульптурную композицию: антрацитовый клин рояля с золоченой надписью фирмы, высокие напольные часы, несколько высоких черных резных стоек, на которых красовались алебастровые бюсты, пара диванов с ножками в виде львиных лап, обитые темно-алым бархатом, и три позолоченных кресла размером с троны.
Два кресла были уже заняты. В одном расположился человек-свинья, одетый в точности, как Хи — простой черный халат и брюки. Клавейн фыркнул. Сомнения еще оставались, но вообще-то гиперсвин до боли напоминал Скорпио — пленника с корабля Демархистов. Последний раз Клавейн видел его в Материнском Гнезде. В другом расположился Ксавьер, молодой механик, который помог Клавейну добраться до Карусели Нью-Копенгагена. Забавное совпадение… Оба оказались здесь не случайно. Но попытки сконструировать какой-либо подходящий сценарий не дали ничего, кроме головной боли.
Ознакомительная версия.
