полностью погрузиться в их обучение.
Я учил их тому, что сам усвоил за годы боев. Каждое движение, каждая тактика, каждый урок был пропитан опытом, который я накопил в битвах. Я не щадил их, заставлял выкладываться на полную, потому что знал, что на поле боя не будет места слабости. Они должны были быть сильными, решительными, готовыми к любым испытаниям.
Со временем я начал видеть прогресс. Кадеты становились более дисциплинированными, более уверенными в своих силах. Они перенимали мои навыки, и в их глазах появлялась решимость, которой я когда-то гордился.
После одной из интенсивных тренировок, когда солнце Камино уже опустилось за горизонт, ко мне подошел один из кадетов. Его дыхание было тяжелым, а броня — покрыта потом.
— Сэр, — начал он, остановившись передо мной. Его голос слегка дрожал, как будто он собирался сказать что-то важное.
Я посмотрел на его номер на броне — CT-1123. На вид ему было не больше шестнадцати стандартных лет, но взгляд, несмотря на юность, был серьезным и сосредоточенным.
— Что случилось, CT-1123? — спросил я, вытирая пот с лица. Моя одежда тоже была влажной после долгих часов тренировок.
— Я хотел спросить вас... — Он замолчал на мгновение, словно собираясь с мыслями. — Вы всегда были таким? Таким... жестким?
Вопрос прозвучал неожиданно, но я не удивился. Эти парни видели во мне не просто инструктора, а солдата, прошедшего через множество сражений. Я знал, что в их глазах я выгляжу как некая загадка — переживший ужасные потери, но все еще стоящий на ногах.
— Нет, — ответил я спокойно, встречаясь с его взглядом. — Я не всегда был таким. Жесткость приходит со временем, с опытом.
Он кивнул, хотя, казалось, что ожидал другого ответа.
— Но как вы справляетесь с этим? С тем, что потеряли? — Его голос стал тише, как будто он боялся услышать ответ.
Я на мгновение задумался, вспоминая всех тех, кого потерял на пути, всех тех, кто остался позади.
— Я не уверен, что можно полностью справиться с этим, — сказал я честно. — Война меняет всех нас, и потери всегда оставляют след. Но важно помнить, ради чего мы сражаемся. Ради тех, кто еще жив, и ради будущих поколений.
Кадет смотрел на меня с уважением и, возможно, с некой долей страха. Я знал, что для него я был кем-то, к кому он хотел стремиться, но в этом была и опасность. Слишком часто такие стремления приводили к тому, что они забывали, что значит быть просто человеком, а не только солдатом.
— Слушай, — продолжил я, видя, что он все еще не успокоился. — Быть солдатом — это не только о том, чтобы быть сильным и жестким. Это о том, чтобы понимать, ради чего ты это делаешь. Найди свою цель, и она поможет тебе справиться со всем, что ты встретишь на этом пути.
Он кивнул, и в его взгляде мелькнуло что-то вроде понимания. Возможно, он еще не до конца осознал мои слова, но со временем они найдут отклик в его сердце.
— Спасибо, сэр, — тихо сказал он, отдавая честь, прежде чем уйти обратно к своим товарищам.
Я наблюдал за ним, пока он не исчез за углом, и снова почувствовал ту тяжесть, которая не покидала меня с момента той роковой миссии. Возможно, обучение этих кадетов было не просто заданием для меня, а способом восстановить что-то, что я потерял.
Тренировки продолжались, и постепенно я начал осознавать, что эта работа действительно помогала мне. Кадеты напоминали мне о том, ради чего я сражался, о том, что я должен был передать им свой опыт, чтобы они могли выжить в этом жестоком мире.
Но, несмотря на всё это, прошлое продолжало преследовать меня. Ночами я не мог спать, видя в снах лица своих погибших братьев, слыша их крики. Я знал, что мне нужно время, чтобы справиться с этим, но также понимал, что это время не будет вечным. Я должен был найти способ вернуться к себе, к тому, кем я был, и этот процесс был мучительно медленным.
В один из
