Ознакомительная версия.
Он опять не контролировал собственные действия, вспышка беспочвенной ярости овладела им, подняла на ноги, заставив озираться вокруг.
Место, где он оказался, действительно могло внушить тревогу: он очнулся на краю обширной поляны, затянутой красновато-бурым, будто окропленным кровью мхом, из-под которого, словно ребра скелета исполинского животного, торчали изгибающиеся, потускневшие от времени балки металлопластикового каркаса.
Бугристая поверхность открытого пространства принимала зловещие очертания. Таманцев не галлюцинировал: тонкий слой мха обволакивал нечто, лежащее на твердой поверхности: местами бугристые, рельефные контуры принимали отчетливый вид застывших в разных позах человеческих фигур…
Мышцы дрожали все сильнее, по телу пробежала ледяная испарина, обострившееся зрение фиксировало все новые и новые детали: мягкие контуры брошенных предметов, завалы контейнеров, покрытых вскарабкавшимся и на вертикальные поверхности мхом, вдали, за изогнутыми, вздымающимися на сотни метров «ребрами», застыло нечто, похожее на дискообразный корпус космического аппарата с различимыми даже на таком расстоянии выступами надстроек…
…Солнце уже оторвалось от линии горизонта, его лучи, пройдя сквозь кроны обрамлявших огромную поляну деревьев, соткали причудливую игру света и тени: казалось, что поверхность мха зашевелилась, а заключенные под ней тела начинают распрямляться, двигаться, стремясь встать.
Разум Ивана погружался в чудовищную действительность, как в омут.
Ему было страшно. Впервые в жизни он испытывал глобальный, неподконтрольный рассудку, всепоглощающий ужас, не понимая, что происходит.
Внезапно поднялся ветер. Он дул странно, локальными порывами, пласты мха поднимались в разных местах, на миг обнажая скрывающиеся под ними тусклые фрагменты металлопластика…
Таманцев машинально выхватил оружие. Ему внезапно показалось, что вся поляна от края до края полнится движением призрачных фигур, один из зловещих красноватых контуров, сотканный как будто из света и воздуха, несся прямо на него, и Иван, не выдержав, выстрелил.
Пуля прошила пустоту, наискось ударила в землю, вырвала клочок красноватого мха и с визгом ушла в рикошет от твердой поверхности.
Порывы «ветра» моментально стихли, призрачные фигуры истаяли, только пронесся протяжный, разочарованный стон, помутилось в глазах, а когда странная пелена рассеялась, Таманцев медленно опустился на колени, не в силах сопротивляться внезапной, неодолимой усталости.
Бред…
Под ладонями податливо проминался мох.
Иван с трудом перевалился набок, сел, хотел смахнуть выступившие на лбу капли пота и вдруг увидел, что ладонь испачкана… кровью.
Таманцев несколько секунд смотрел на липкое пятно, потом перевел взгляд на отпечаток ладони и заметил чуть дальше характерные, вытянутые в направлении стремительного движения, разлетевшиеся мелкими брызгами капельки крови.
В том месте, куда ударила пуля, в лучах восходящего солнца тускло поблескивал фрагмент обнажившейся глянцевитой поверхности.
Что он мог противопоставить предлагаемой действительности?
Только здравый смысл, если хотел сохранить рассудок. Приступ тревожного состояния усиливался, но Таманцев знал, как следует бороться с подобными недугами. Превозмогая все дурные ощущения, он встал, сказав себе: я в порядке.
Никакой мистики он не признавал, и капли крови отчасти подтверждали правоту такой позиции.
Если мимо него минуту назад пронеслось около сотни таинственных существ, то кажущаяся «невидимость» являлась скорее всего природным средством маскировки, не более того.
Первое, что сделал Иван: обозначил фрагмент мха, испачканного кровью. Затем, вопреки головокружению и слабости, встал, с намерением исследовать огромную поляну, простершуюся среди бескрайнего лесного массива.
Подойдя к ближайшему бугру, имеющему неприятно-мягкие контуры скорчившейся человеческой фигуры, он подрезал мох десантным ножом, обратив внимание на то, что лезвие, как перед этим и пуля, встретило на небольшой глубине твердую поверхность, затем одним резким, решительным движением поднял несколько квадратных метров упругого растительного покрова.
Под пластом мха обнажилась остекленевшая, спекшаяся в монолит поверхность; подобному воздействию обычно подвержены песчаные виды почв, раскаленные огнем планетарных двигателей крупного космического корабля.
На остекленевшей поверхности, поджав ноги с перебитыми сервоприводами, скорчившись, лежал человекоподобный механизм. Иван с первого взгляда определил, что перед ним серийная модель андроида «Хьюго-БД12», которыми комплектовалось большинство колониальных транспортов эпохи Великого Исхода.
От увиденного стало если не легче на душе, то понятнее для рассудка. Теперь дискообразный аппарат, видневшийся на удалении в километр, и исполинские ребра каркаса, торчащие из остекленевшей почвы, находили логическое объяснение. Перед Таманцевым простиралось место посадки колониального транспорта, причем не разбившегося, а успешно доставившего колонистов и груз на поверхность планеты.
Будь по-другому, он бы увидел сейчас расколотую, покосившуюся сферу криогенно-грузового модуля, внутри которой располагались залы низкотемпературного сна и транспортные отсеки с планетарной техникой, однако взгляд находил лишь ребра жесткости каркаса, оставшиеся от корпуса отделяемой части космического корабля, – значит, высадка, пробуждение колонистов и разгрузка механизмов прошли успешно.
Обычно материал обшивки сразу же шел в дело, на сооружение временного защитного периметра, внутри которого возводились постройки первичного поселения.
Знаменитые Цоколи[7] возводились машинами в стороне от зоны посадки, а для постройки фундамента мегаполиса кибернетические механизмы использовали ресурсы, добытые уже в колонии.
Иван снова вернулся взглядом к андроиду. Перебитые конечности сервомеханизма пострадали от выстрелов из огнестрельного оружия.
Слишком мало информации, чтобы делать выводы. Таманцев уже понял, что спустя некоторое время после посадки произошли какие-то трагические события, но что явилось их причиной, еще предстояло узнать. В любом случае, надежда вновь затеплилась в его душе. Он видел огни города, красноречиво свидетельствовавшие, что колония состоялась. Удаленность существующего в современности поселения от места исторической посадки колониального транспорта – дело обычное.
Он услышал шорох, огляделся и вновь почувствовал прикосновение дрожи.
Иван не мог объяснить реакцию своего подсознания на отдельные проявления действительности. Он никогда не считал себя трусом, хотя и безрассудную храбрость к разряду добродетелей не относил. Таманцев не мог понять – чем его сегодняшнее положение отличается от десятков схожих ситуаций, в которые приходилось попадать в бытность офицером космического десанта?
Ознакомительная версия.
