– Да, Ваша Милость, я это понимаю, – вновь кивнула Александра. – То есть получается, мы здесь в осаде?
– В осаде? – переспросил барон. – Нет, миледи, наше положение нельзя назвать осадой. Сообщение с планетой не перерезано, и мы можем беспрепятственно получать оттуда ресурсы и отправлять воинов на защиту населения. Можем пройти в другую систему и, уверен, никто не посмеет заступить нам Путь. Другое дело, что это непозволительно распылит наши силы, чем не замедлит воспользоваться враг.
– Простите, Ваша Милость, возможно, я сейчас скажу глупость… Я не воин, я еще даже не торговец, я только учусь… Но я не понимаю, почему мы не можем взять пример с нашего врага? Почему не нападем в ответ на его планету? Думается, это здорово охладило бы его пыл…
– Даже не беря в расчет этическую сторону атаки на мирных жителей… Проблема в том, что у нашего врага нет своей населенной планеты, миледи. Все, что у него есть, – это родовой замок.
– А почему тогда нельзя атаковать этот самый замок?
– О, миледи, вот это вы действительно спросили так спросили! Увы, сил баронства Кар для такой операции решительно недостаточно. Недостаточно даже для полноценной осады, и уж тем более для лобового штурма.
– Но вы могли бы обратиться за помощью к своем у сюзерену, герцогу Ану? – продолжала развивать свою мысль Александра. – Разве это не долг сюзерена – защищать своего верного вассала?
– Все, чем сможет нам помочь герцог, – это прислать свою небольшую дружину, которая никак не способна сыграть решающей роли в этой войне.
– А как же другие его бароны герцогства? Как же их войска?
– Едва ли кто-то из них откликнется на его призыв. Герцог отлично знает об этом и не рискнет проверять.
– А на ваш? – прямо спросила девушка.
– Что на мой?
– На ваш призыв откликнутся бароны Ан?
– Увы, они не мои вассалы, миледи, а я – не их сюзерен…
– Но разве все в наше время исчерпывается лишь формальными отношениями вассалитета?
Барон внимательно посмотрел в глаза Александре. Та выдержала его взгляд твердо.
– Не все, миледи, – медленно проговорил он затем. – Не все. Но очень многое. Впрочем, вы правы: кое-кто из баронов Ан – да и не только Ан – на мой призыв действительно откликнулся бы. Борский – он принялся загибать пальцы, – Старсский, Рымский, Кольский… Эти четверо наверняка. Но даже наших объединенных войск едва хватит для осады Савосского замка. И самое главное: имею ли я право впутывать их в свои местечковые разборки накануне событий, которые потребуют максимального напряжения всех их сил?!
– Событий, Ваша Милость? Каких событий? – затаив дыхание, спросила Александра.
Вопрос ее, однако, остался без ответа.
– В конце концов, урон, который терпит баронство, не столь велик, – продолжал тем временем хозяин, обращаясь уже, похоже, не столько к девушке, сколько к самому себе. – Несколько сожженных полей, несколько разбомбленных складов, пара взорванных рудников, десяток снесенных хибар… Обидно другое… До Большого Флоренцианского турнира осталось менее двух месяцев. Если проблема не разрешится к этому времени, я не смогу уехать, оставив баронство…
– Турнир?! – с искренним удивлением переспросила Александра. – Разве турнир – не всего лишь бледная замена войне, приносящая куда меньше славы? У вас, Ваша Милость, есть сейчас собственная война – на что вам турнир?
– А вот теперь вы, миледи, говорите, как типичный рыцарь, а не как торговец, – усмехнулся барон, и Александра поспешно прикусила свой длинный язычок. – Однако в данном случае вы не правы. Война войне рознь, так же как турнир рознь турниру. Бывают войны, от которых ни добычи, ни славы, – вроде той, что мы ведем сейчас здесь, а бывают турниры, способные радикальным образом развернуть ход истории, ибо нужные люди оказываются в нужном месте в нужное время…
– Ваша Милость!
Александра резко обернулась: за ее спиной, шагах в трех, стоял капитан Роланд.
– Ваша Милость, Совет собрался и ожидает ваших распоряжений! – проговорил он, сопроводив слова вежливым наклоном головы.
– Прошу меня простить, миледи, – опершись могучими кулаками о столешницу, барон медленно поднялся на ноги. – Дела не ждут. Доброй ночи!
– Доброй ночи, Ваша Милость, – отозвалась девушка, также выходя из-за стола. – Доброй ночи, сэр Роланд.
– Доброй ночи, миледи, – со всей возможной учтивостью поклонился Александре капитан, однако ей показалось, что глаза рыцаря смотрят на нее из-под густых седых бровей холодно и жестко.
Воспоминание об этом ледяном взгляде неотступно преследовало девушку на протяжении всего пути до покоев.
Эдуард
После первого налета почти никто ничего не понял. В поселке говорили, что в полях по ту сторону Малой Асатки, местной речушки, в это время года почти полностью пересохшей, разбился рыцарский патруль, на месте катастрофы возник пожар и хлеба сгорели на корню, но прибывшие из замка представители барона якобы уже обещали компенсировать пострадавшим фермерам все понесенные убытки. Утверждения Эда о том, что рыцари были не местными, встречали в лучшем случае скептическую улыбку. Ну, сами посудите: откуда здесь взяться рыцарям, окромя орбитального баронского замка? Правильно: неоткуда. Вот и нечего болтать попусту!
После повторной атаки, пришедшейся на северные поля, кое-кто уже все-таки заподозрил неладное, но и то всерьез не встревожился. Наоборот, многие посчитали случившееся редкой удачей: закупочные цены на зерно в факториях Торговой Гильдии не по сезону пошли вверх, суля хлеборобам нежданную дополнительную прибыль. Тот же Ричард Скотт получил за остатки урожая на добрую тысячу больше, чем рассчитывал, и если на что и досадовал, то лишь на то, что поторопился с жатвой и сдал скупщикам большую часть собранного еще по старым, докризисным расценкам.
А вот после третьего рейда, в ходе которого появились первые подтвержденные человеческие жертвы, началась паника. Большинство залетных купцов позакрывали фактории и спешно засобирались домой. У немногих оставшихся цены тут же рухнули ниже уровня себестоимости. Фермеры севера, где традиционно жатва начиналась позже, в массе своей не имевшие собственных элеваторов, оказались на грани разорения. И если тем, чьи поля были уничтожены во время набегов, еще была обещана какая-то компенсация из казны барона, «счастливчикам», чей урожай уцелел, надеяться было не на что. Дошло до того, что, по слухам, три или четыре семьи сами спалили собственные поля, рассчитывая свалить вину на разбойников и получить вожделенные баронские выплаты. Большинство аферистов были легко разоблачены, и мало того, что остались и без зерна, и без денег, да еще и угодили за обман в тюрьму, но молва утверждала, что как минимум одному ушлому фермеру-северянину афера таки сошла с рук. Пересказывая эту новость Эду, дядя Ричард ничуть не осуждал мошенника, наоборот, хвалил за находчивость и изворотливость. Правда, через пару дней сорока принесла на хвосте, что ушлый хлебороб был наполовину питтом, и Скотт резко изменил свое мнение о нем на противоположное.
