Зажглись голубые звезды, затем стали красными, затем небо подернулось дымкой, звездное небо приобрело обычный вид, и появилась толпа призраков. Зрина только начала всматриваться в них с любопытством и радоваться, что снова видит это зрелище, как Трео в страхе закричал: он увидел Флокс, прошедшую сквозь стену и занимающую свое место. И все исчезло.
Это решило дело. Зрина заняла капитанскую каюту и отныне делила ее с Чангом. Она позволяла ему тереть себе спину, потому что ему, видимо, это нравилось. Время от времени она занималась с ним любовью, хотя его гораздо более привлекал второй помощник физика, Роберт, но, к несчастью, того любовь вообще не интересовала, по крайней мере та, которую предлагал ему Чанг.
Зрина не совсем отказалась от мыслей о любви, но прошло много времени, прежде чем она начала доверять Чангу не просто как коллеге и сносному партнеру в постели, — так много, что она успела узнать его слишком хорошо и смирилась с доверием без любви. Прошло еще больше времени, прежде чем она снова встретилась с призраками.
К тому дню, когда ей исполнилось восемьдесят пять лет, из старого поколения на корабле остались только она, Питер и Сквайр. Сквайр в основном спал в аппарате жизнеобеспечения. Тем не менее, когда его будили, он был вполне адекватен и постоянно жаловался. «9743» после голосования, которого Зрина добилась, действуя очень осторожно, был переименован в «Улисс»; это имя он носил двести девяносто лет назад. Зрина сама не знала, почему выбрала именно его.
Они находились в пределах Седьмого Пульса, вблизи границы исследованной человеком области; от родной системы их отделяли сто пятьдесят световых лет пути. Время от времени, через большие промежутки, они улавливали сильный шум тел, двигающихся почти со световой скоростью. Эти объекты имели примерно километр в поперечнике, но проносились сквозь межзвездное пространство с огромной скоростью, и их головная ударная волна оказывалась слишком велика для того, чтобы создать колебания в следах плазмы и породить микроволны.
— Новые корабли колонистов движутся гораздо быстрее старых, — заметила капитан Зрина, сидя за общим столом.
Она настояла на том, чтобы отмечать день рождения каждого члена экипажа, отмечать по-настоящему, и даже откопала кое-какие старые традиции. Например, все надевали смешные шапки, ели рыбу и пели песню под названием «Годы и годы» на древнем конглийском.
— Прежде чем я отойду в мир иной, я хочу увидеть еще одну часть Вселенной, — сказала она. — Мне кажется, сейчас самое время сделать это, и все вы получите от этого выгоду. Проделанное путешествие навсегда создаст нам прочную репутацию среди торговцев. Имя «Улисс» будет известно всем, а это доставит мне удовольствие, — надеюсь, также и вам.
— Шестьдесят лет назад, если верить сообщениям по радио, стали открытыми Солнечная система и система альфы Центавра, так что мы можем сделать по пути одну остановку. Мой план таков. Мы заполним трюмы только наполовину, — вполне вероятно, груза не наберется даже для половины. В любом случае сейчас, мне кажется, ни в одном порту не найти больше. Потом возьмем на борт сколько удастся избыточной массы, которую можно будет использовать в качестве топлива. Тогда мы сможем лететь при скорости девяносто девять и четыре десятых процента от скорости света вместо обычных девяноста восьми и двух десятых процента. Это значит, что время на корабле будет течь в девять раз быстрее, чем в остальном мире, а не в пять раз, как это было раньше. Таким образом, мы доберемся до центральных систем примерно за семь лет корабельного времени. Там мы поменяем груз, возьмем еще топлива и направимся к цели, в миры Седьмого Пульса, находящиеся на противоположной стороне галактики. В течение ста двадцати лет по обычному времени мы будем двигаться со скоростью девяносто девять и четыре десятых процента от световой. Корпорация в состоянии проделать это хоть сотню раз. Мне просто хочется быть там, когда путешествие закончится. Преодолев этот путь, мы создадим себе прочное имя среди межпланетных торговцев. Никакой другой причины нет.
Трео всегда голосовал так же, как Зрина; он всегда поступал так из боязни, что она сочтет его трусом, хотя она никогда не говорила ничего подобного. Его жена, помощник математика Фатима, тоже голосовала «за» вместе с ним. Питер мог бы проголосовать «за», потому что ему не нравилось заходить в порты и ему пришлась бы по душе идея умереть прежде, чем они сделают первую остановку. Вместе с ее голосом это будет пятьдесят на пятьдесят. Когда Зрина поделилась с Чангом своими мыслями, ей показалось, что ему понравилась эта идея, но про Чанга трудно было сказать, что ему понравится, а что — нет. Остальные трое поклонялись, словно богам, экономическим моделям, с шипением носившимся по компьютерам «Улисса» и парализующим всю деятельность ядом предельного дохода.[6]
— Есть вопросы? — спросила Слит, второй помощник физика, готовившаяся стать первым. Так было принято, потому что она была самой младшей по званию среди голосовавших, к тому же Слит была юна и обладала кипучей энергией в этом экипаже, состоящем из старых, усталых людей.
Большая часть команды шептала у нее за спиной, что она раздражает. Сквайр, когда выбирался из своего аппарата, бросал эти слова ей в лицо, а Роберт, первый помощник физика, говорил это холодно, словно сообщал атомную массу кислорода или орбитальную скорость какой-нибудь планеты.
Чтобы сгладить такое отношение, Зрина открыто показывала, что Слит сейчас так же дорога ей, как и в тот день, когда она появилась на борту двухлетней девочкой, слишком шумной для экипажа космического корабля. Старея, капитан все отчетливее понимала, что Слит здесь была единственным человеком, кроме нее, которая любила доводить дело до конца. Так что вопрос ее был естественным, а не только заданным по обязанности.
Проголосовали почти единогласно — только Сквайр и Роберт были против. Слит извиняющимся тоном сказала своим товарищам по каюте:
— Я хочу летать на знаменитом корабле, а эти рейсы по поверхности Шестого Пульса становятся скучными.
Зрина подумала, что дело, скорее, в другом. Просто Слит, которой еще не исполнилось и двадцати (она вернулась с учебного корабля, когда ей было всего двенадцать лет), слишком долго прожила вместе со злобной мумией в ящике и холодным человеком, который никогда ни с кем не разговаривал. Зрина не раз спрашивала Слит, не обращается ли Роберт с ней плохо, и Слит отвечала «нет» таким тоном, что Зрина интерпретировала это как: «Да, но, пожалуйста, не надо ничего предпринимать». Сегодня Слит в первый раз показала, что не намеревается оставаться на побегушках у Роберта и Питера, и это доставило Зрине такую радость, которой она давно уже не испытывала.
