– И ты за меня... тоже, – тихо сказала Ильгет.
Спасательницы неслышно подошли к Арнису. О чем-то разговаривая между собой, непонятно для Ильгет, погрузили раненого на гравитационные мягкие носилки. Завернули сверху странной толстой материей. Надели на руку мягкое прозрачное кольцо с какой-то жидкостью – инъекционное приспособление (зена-тор, вспомнила Ильгет).
– Все, – сказал Арнис, жадно глядя Ильгет в лицо. Она коснулась его руки.
– Ильке, я... мы увидимся, – повторил он. Она кивнула. Почему-то в это верилось. Исчезла душевная боль. Все будет хорошо, подумала Ильке. Все обязательно будет хорошо. Старшая спасательница коснулась ее плеча.
– Большое вам спасибо. Вы очень помогли нам. И ему тоже.
Ильгет смутилась, не зная, что ответить. Спасатели двинулись к двери, слегка подталкивая самоходные носилки.
Голова Арниса со светлыми спутанными волосами, прижатая к плоскоя подушке, уплыла за дверь, прочь по коридору, на Квирин, в невообразимую даль. Ильгет посмотрела вслед спасателям и пошла домой.
Глава 2. Большие перемены.
Что-то дикое, безумное творится вокруг. Я не могу это сформулировать, объяснить, но... ощущение, словно душная коричневая мгла опустилась на Лонгин, и давит, и давит, и медленно убивает и травит нас всех.
Не спрашивайте – почему, как... Я просто это ощущаю. Я не могу объяснить, в чем дело. Люди вокруг полны энтузиазма, и вроде бы, даже счастливы. Экономика на подъеме. Такого не было с самого начала Реформ. Биотехнология развивается огромными скачками – судя по новостям, в жизни-то мы никаких ее плодов не видим. Но обещают вскорости что-то невероятное. И все зарабатывают деньги. Как безумные! Трое приятелей Питы открыли свои фирмы. Многие, как Пита, с головой ушли в работу... и главное – у всех все получается!
За одним, кажется, исключением – меня самой. У меня дела идут все хуже и хуже... Все просто рушится вокруг. Но даже это сейчас меня мало волнует, потому что я всей кожей ощущаю вот эту давящую коричневую мглу.
В чем она? В бравых призывах к войне? В том, что за прошедший год Лонгин успешно завоевал три маленьких государства, превратив их своей авиацией и космолетами почти в руины? В том, что похоже, скоро Лонгин захватит весь мир? И даже двинется дальше, как нам обещают самые смелые патриоты... В этом бравурном патриотизме, захватившем даже самых спокойных и здравомыслящих людей?
Или в этой золотой лихорадке – работать, зарабатывать, тратить, листать каталоги и суперкаталоги, выписывать, приобретать, торговать, покупать – которой подвержена, похоже, вся страна?
Такое ощущение, что все вокруг постепенно сходят с ума. А может, они все нормальные, и это я не в порядке?
Тоже не исключено.
С начала Реформ таких перемен в Лонгине еще не было.
Красились и заменялись на улицах рекламные плакаты. Они обновлялись еженедельно и призывали покупать то зубную пасту «Ойли», то автомобили «Астар», а то – записываться в добровольцы в Народную Систему. Эта новая военизированная организация, как рекламировалось, уверенно поведет страну к решающей победе. Победа обещала быть скорой и бескровной, Лонгин стал мощной сверхдержавой, с которой ни одно из государств Ярны соперничать не могло, и по-видимому, вскоре ему будет принадлежать весь мир.
Замелькали по телевидению какие-то новые лица... Члены правительства исчезали куда-то, назначались другие, потом исчезали и они. Что происходило во власти – не понимал никто, да и не пытался понять. Не до того было...
Как-то сразу всем стало ясно, что надо срочно обустраивать свою жизнь. Покупать, продавать, зарабатывать... Кто-то с головой ушел в работу. Открылись десятки тысяч мелких и крупных фирм. При этом рождаемость в стране резко упала – людям стало просто не до того.
Прошла зима – долгая и снежная, и вместе с первыми зелеными листочками на улицу высыпали торговцы. Торговали с лотков – всем на свете, от одежды и бижутерии до горячих пирожков, от мороженого до радиодеталей. Старухи выползали из замшелых квартир и раскладывали на столиках свои ветхие ценности – потрепанные томики эпохи Первопроходцев, разрозненный хрусталь, старые тряпки. Маленькие девочки предлагали леденцы – а кое-где и самих себя на продажу.
Муж Ильгет окончательно исчез в своем Центре Биотехнологии. Случалось, что он и ночевать не приходил, правда, Ильгет просила его звонить в таких случаях, и он звонил – задержусь у коллеги... или на работе. Возможно, что на самом деле он задерживался у любовницы, такое и раньше случалось. Ильгет решила смотреть на это сквозь пальцы. Она все более чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Пыталась поговорить с Питой, но это ни к чему не привело, он только разозлился.
Ильгет решила сосредоточиться на чем-то другом. Придет время, и муж вспомнит о ней... возможно.
Найти работу... Да, возможно, это – порождение того же всеобщего безумия. Но Ильгет было просто тоскливо дома одной. И творчество не спасало. Хотелось видеть людей, общаться с ними. Быть просто кому-то нужной, ну хоть начальству на работе.
А еще таилась надежда – может быть, удастся скопить денег на университет, уговорить Питу переехать в Иннельс. Да хотя бы поступить заочно! Но надежда эта таяла – плата за образование все росла.
И к тому же работу найти так и не удавалось. Теперь Ильгет искала интенсивно, не то, что раньше. Но это не приводило ни к чему. Просто ничего не было – даже места уборщиц, нянь, санитарок были заняты сплошь. Хотя официально уровень безработицы считался низким.
Однажды – это было еще зимой – она уже почти нашла место, непыльное, хоть и малооплачиваемое – билетершей в цирке.
Удивительно, но даже для того, чтобы занять такое непритязательное место, нужно было очень постараться. Дама в строгом деловом костюме около часа беседовала с Ильгет, выясняя все подробности ее жизни, всю ее биографию. Затем, улыбаясь, протянула распечатанную анкету.
– Вам нужно это заполнить. Вы знаете, я бы вас взяла, но это зависит не только от меня. У нас есть определенные предписания... Словом, по анкете будет видно, насколько вы нам подходите.
Недоумевая, Ильгет села заполнять листок. Вопросы привели ее в состояние ступора. Наряду с простыми – имя, возраст, образование, были и совершенно дикие, нелепые – например, «Нравится ли вам музыка Эйдна Дхира». Или – «Случалось ли вам падать с высоты». И уж совершенно нелепым показался Ильгет вопрос, на который она ответила с легкостью – «Кто такой Иисус Христос?» Это-то Ильгет, будучи прихожанкой христианской церкви, знала отлично – но ведь христианство на Ярне религия, в общем, экзотическая, а сейчас и вовсе не модная, с какой же стати... Ильгет сдала анкету и минут пять сидела в пустом кабинете. Как по таким дурацким вопросам можно составить представление о личности? Что эти ответы скажут о ней? Сумасшедший дом! Дама заглянула в кабинет. Лицо ее было или казалось расстроенным.
