Целеустремленность и любовный зуд – не слишком удачное сочетание. Собственно, эта проблема испокон веку лежала в основе многих человеческих несчастий.
Может быть, со временем, после терпеливых поисков он сумеет найти сочувствующего хирурга, который, применив все свое умение, избавит его от тяжкого груза препарированной наследственности. Или хотя бы от головных болей. Может быть, после этого, в конце концов, ему удастся подчинить жизнь собственному контролю. Ведь каких только чудес он не насмотрелся, а некоторые сотворил сам.
Ему очень хотелось только мира, спокойствия и возможности учиться.
Подводя итог своим мыслям, Флинкс ощутил в мозгу знакомую, пропади она пропадом, пульсацию. Нет, на этот раз это была не головная боль, а просто что-то вроде щекотки. Но ощущение тем не менее противное. Его трудно было с чем-нибудь спутать, ведь Флинкс до этого уже десятки раз испытывал нечто подобное. Оно означало, что кто-то где-то попал в беду.
Пип с Поскребышем тоже что-то уловили. Малыш, словно разъяренный шмель, заметался перед носом Флинкса, то и дело стукаясь о плексосплав стенок.
– Прекрати, убирайся, не мешай мне!
Тыльной стороной ладони Флинкс отогнал детеныша в сторону, забыв, что если годовалый минидраг разозлится, то запросто убьет его в ту же секунду.
Наклонившись вперед, Флинкс пытался разглядеть, что там впереди между деревьями. Джунгли через секунду остались позади, открыв взору песчаный берег реки. Сто метров чистого, слежавшегося серого песка. В сезон дождей он скрывался под водой, а сейчас напоминал лучший из пляжей Новой Ривьеры.
Тем не менее на Аляспине никому бы и в голову не пришло нежиться на этом песочке. Таких райских уголков здесь было тысячи. Они протянулись вдоль берегов многих крупных рек. И любой из них можно было купить буквально за гроши. Только если бы кто-то вздумал позагорать на пляже среди джунглей, сбросив с себя защитный комбинезон, кровососы в считанные секунды обезводили бы его тело, словно губку, выставленную им на развлечение.
Пляж был чист, словно лист бумаги, и пуст. Здесь невозможно нигде укрыться, если не захватить защиту с собой. “Ползунок” мял песок гусеницами. Флинкс без труда вел его по проложенным утром следам.
Мысли Флинкса приняли новый приятный оборот: он планировал перемахнуть, не теряя времени, из Миммисомпо в Аляспинпорт, где его уже поджидал собственный “шаттл”, готовый перенести своего владельца на борт “Учителя”, находящегося сейчас на высокой синхронной орбите.
Пип крыльями взлохматила ему голову: летучий змей неожиданно встрепенулся.
– Ну, что там?
В следующее мгновение Флинкс уже изо всей силы налегал на рычаг управления. “Ползунок” резко развернулся, выбросив из-под передних гусениц струю песка.
Перед ним лежал человек. Он был так же неподвижен, как бревна, которые река выбрасывала на берег в сезон дождей. Пока Флинкс выключал мотор, Поскребыш по-прежнему бился в лобовое стекло. Пип поднялась со своего места и пересела на плечо хозяина.
Флинкс, перед тем как спуститься по лестнице, слегка раздвинул куполообразную крышу, впустив внутрь волну жаркого влажного воздуха. По пляжу тянулся узкий след. Нечто подобное оставляет морская черепаха. След вел от воды к ногам распластанной фигуры, указывая путь беглеца. Флинкс окинул взглядом реку. Лодки нигде не было видно. Впрочем, он и не рассчитывал ее увидеть.
Подойдя к телу, Флинкс перевернул человека на спину и неожиданно для себя воскликнул словами из старой телепостановки вагнеровской оперы.
– Да это не мужчина!
Перед ним, разумеется, была не Брунгильда, однако и сам он отнюдь не напоминал Зигфрида.
Несмотря на грязь, кровоподтеки и следы от укусов жуков-миллимитов, в лежащей на песке женщине угадывалась красавица, которая, к счастью, была еще жива. Будь это не так, мозг Флинкса наверняка отреагировал бы иначе. Окажись она мертвой, это избавило бы его от головной боли. Но на какое-то мгновение он оказался даже рад перенесенным мучениям.
Пульс незнакомки едва прощупывался. Ясно, что она находилась в крайней степени упадка сил. След, ведущий от нее к реке, указывал, что она сумела добраться сюда ползком. Так что мертвой она казалась лишь на первый взгляд.
Флинкс не мог постичь одного – почему на ней только шорты и рубашка с коротким рукавом. Такой наряд был бы хорош для отеля с кондиционером, но в любой другой точке Аляспина мог оказаться смертельным. Ее ноги и руки были испещрены полосами от жуков-миллимитов, а глубокие красные язвочки указывали, что здесь потрудились бурильщики-кровососы. Все это было само по себе неприятно, однако вполне объяснимо. А вот кровоподтеки выглядели куда загадочнее. Такие отметины вряд ли могло оставить плывущее бревно, а на этом отрезке течения не было никаких порогов.
Ее белокурые волосы были коротко острижены, и только сзади за правым ухом был хвостик сантиметров в шесть, оканчивающийся спутанным узелком. Над ушами было выбрито по звезде. Флинкс не мог распознать стиль ее стрижки, поскольку не интересовался модой.
Он ощупал ее одежду из тонкой ткани. Легкая и совершенно бесполезная против кровожадных аляспинских насекомых. Здесь поневоле напялишь на себя тропический комбинезон или что-нибудь еще, да к тому же и в два слоя.
И каким ветром ее занесло сюда?
Скорее всего, какая-нибудь твердолобая туристочка, вознамерившаяся в одиночку изучить эту глушь. Наверное, когда ее машина сломалась, она пыталась идти или плыть вместо того, чтобы оставаться внутри и ждать помощи. Этот вид человеческой глупости редко встречается здесь.
Однако Флинкс тотчас напомнил себе, что она могла подняться вверх по течению в закрытой лодке, и если та затонула, ей ничего не оставалось делать, как плыть или идти пешком. Такой оборот представлялся вполне вероятным. К тому же вода поглотила бы любой сигнал бедствия. Что ж, может быть, она вовсе и не дура. Просто ей не повезло.
Он без труда подхватил ее на руки и понес к “ползунку”. Однако поместить ее внутрь было гораздо сложнее. Она весила не так уж много, но Флинксу пришлось соорудить некое подобие подъемника из веревок и подтянуть ее вверх руками. И если бы не мускулатура, которую он успел нарастить за последний год, ему бы ни за что не справиться с такой задачей. Пип не мешала ему, а Поскребыш взволнованно носился вокруг обмякшего тела. Он явно недоумевал, как это человеческое существо может быть начисто лишено эмоций.
Четыре пассажирских сиденья раскладывались, и из них получались две кушетки. Флинкс положил женщину в задней части “ползунка”, а затем стукнул по кнопке аптечки скорой помощи.
