Пилот-фукиан снова заверещал. В переводе на человеческий язык это оказалось новым требованием инструкций, направления, постановки цели.
Наставник Эджи оставался неподвижен, как статуя. Вне всяких сомнений, он напряженно работал: его сознание соединилось непосредственно с главным компьютером звездолета. В черных стеклянных глазах не было мысли. Всемогущий Наставник выглядел сейчас совершенно беспомощным. Однако стоило фукиану спросить, продолжать ли снижение, как он пришел в движение. Голова склонилась набок, на губах появилась улыбка. С безмятежностью, только усилившей нервное напряжение команды, он сказал пилоту:
— Нет. — Старческое лицо выражало умиротворение. — Вы увидели достаточно. Возвращайтесь обратно. Через скважину.
Немного поколебавшись, фукиан сбросил балласт.
Молчание зрителей сменилось ропотом. Только что всем приоткрылась истина, невероятная истина...
— Земная жизнь! — доносилось до Сарри со всех сторон. — Кто-то владеет высокой технологией.
— Кто мог такое вообразить? — раздалось у Сарри за спиной.
Она обернулась на реплику, но так и не увидела ее автора. Ее взгляд приковал Наврен: он сжал голову Лильке ладонями, притянул ее к себе, сказал ей на ухо какое-то словечко, потом еще и еще, а в довершение нежно поцеловал в мочку.
Эта нежность поразила, даже испугала Сарри.
И тут из-за импровизированной стойки с напитками раздался ясный, веселый голос:
— Люди! Этим все объясняется. Они где-то здесь... Но возможно ли?
Слово «люди» произвело магическое действие: оно было древним, могучим, бесконечно родным.
Весельчаку ответил растерянный хор голосов:
— Люди истреблены! Они остались только на «Паутине».
Однако этот глас разума не высек искры понимания, растаял в наэлектризованной атмосфере ожидания чуда. Две дюжины молодых людей вскочили. У всех на устах был очевидный вопрос:
— Что если войны пережили и другие люди?
Сарри пришла в неописуемое волнение. Великий Голос растерялся и онемел. Да что говорить, мыслить она могла с трудом, пытаясь сложить воедино кусочки единственного, неизбежного умозаключения...
Эджи зашагал по проходу. Он ступал медленно, даже величественно, с безмятежной, совершенно не соответствующей случаю улыбкой резинового лица. Только что было сделано величайшее за целые эпохи открытие, наступил поворотный момент в славной истории «Паутины», а он разыгрывал доброго дедушку, прогуливающегося по садовой дорожке...
Стоявший рядом с Сарри инженер схватил ее за руку и горячо заговорил:
— Ничего себе — учебная экспедиция! Ты можешь в это поверить? Кто бы подумал, Сарри...
Голос снова покосился на Наврена. Тот в одночасье состарился: казалось, он стал старше самого Эджи. Физик сидел в окружении обезумевшей молодежи, голова его была опущена, уголки тонкого рта дрожали. Когда Сарри перехватила его взгляд, он отвел глаза. Наконец он беззвучно проговорил:
— Наша... миссия... завершена.
Что за ерунда? Наоборот, это только начало!
Эджи остановился под самым крупным из мониторов и уставился на ликующую молодежь. Погасив экран, он деликатно, но твердо потребовал тишины. Не добившись результата, повысил голос.
— Все внимание на меня!
Сарри не сомневалась, что Эджи найдет объяснение всему этому безумию. Это наверняка стандартный трюк, применяемый со времени появления «Паутины». В первой экспедиции молодежную команду разыгрывают, заставляя поверить в существование среди звезд осколка человеческой цивилизации. Сарри настолько не сомневалась в этой версии, что заранее улыбнулась, предвкушая, как Эджи сейчас заявит: «Ну, детишки, кажется, я заставил вас поверить в невозможное».
Но старый робот был как никогда серьезен. Холодно и внятно он повторил:
— Внимание!
Воцарилась полная тишина.
— Прежде чем подводный аппарат достигнет поверхности, системы нашего корабля должны быть приведены в состояние готовности к взлету.
Никто не произнес ни слова, но молчание стало иным. Изменилась суть его, содержание. Оно раздалось вширь, выползло за пределы помещения, растеклось по ледяной поверхности планеты.
— Прошу также подготовиться к криогенному сну. Каждый, как всегда, сам готовит себе камеру.
Второй фукиан, заполнявший дальний угол, поднял могучую когтистую лапу и жестом привлек внимание Эджи.
— Насколько я понимаю, — раздалось из синтезатора речи, — это мера предосторожности на случай враждебных действий местного населения?
Ответ Наставника был отрицательным. Люди переглядывались, надеясь, что хоть кто-нибудь сообразит, как все это понимать.
— Мы отправляемся, — объявил Эджи. — Старт через сто двадцать восемь минут. Все, как положено, погрузятся в криогенный сон...
— Наставник Эджи, — перебил его фукиан, — вы, наверное, не включаете в это число меня...
— Включаю.
Усы на носу фукиана распрямились и побледнели — признак сильного удивления.
— Кто же будет пилотировать корабль?
— Для этой роли гожусь и я, — напомнил Эджи фукиану и всем остальным.
Сарри почувствовала слабость, руки ее задрожали. Она оглянулась на Наврена, рассчитывая, что хотя бы от него услышит вопрос по существу.
На него надеялась не она одна. Однако гений был поглощен своей возлюбленной: Лильке держала его за руки; оба, казалось, совершенно отключились от происходящего.
— Ход экспедиции приобрел неожиданный поворот, — откровенно признался Эджи.
Сарри судорожно сглотнула, не сводя взгляд с Наставника. Его улыбка не значила ровно ничего, глаза вполне могли принадлежать трупу. Слова рождались медленно, каждое было продуманным и гипнотически успокаивающим.
— Выдался чудесный день. Но вы слишком молоды и неопытны, чтобы довести это дело до конца.
«Мы ничем не хуже других!» — подумала Сарри.
— Примите мои поздравления. Я всех вас люблю. Все вы — мои дети. Я благодарю вас за напряженный труд и мастерство.
Почему эти слова внушили ей такой ужас?
Через мгновение ответ нашелся. Эджи оглядел всех, демонстрируя безупречную улыбку, и только на Сарри не остановил своего взгляда. Наставник не хотел (или боялся?) открыть Голосу команды свою душу.
У Сарри не было обязанностей по обслуживанию станции, и потому она посвятила оставшееся время раскладыванию своего скудного имущества по надлежащим ячейкам, уборке и без того вылизанной каюты и подготовке камеры для сна. Все это заняло минимум времени. До старта оставался томительно долгий час. Сарри подумывала, не погрузиться ли в сон до срока. Она даже разделась и забралась в камеру с гладкими стенками, провела рукой по соплам, из которых скоро станет поступать холодящий газ, окутывая тело, заползая в легкие, пропитывая все клетки организма и прерывая их жизнедеятельность. Еще немного, и она превратится в безжизненное тело.
