В большом шатре вдруг сделалось очень душно — то ли от множества свечей, то ли от обильного банкета. В чем бы ни было дело, дремота накатывала на Брима, как экспресс, — столь же быстро и неотвратимо. При всем при том он не имел ни малейшего понятия, где должен ночевать.
Откуда ни возьмись, возник солдат — его личный денщик на время праздника.
— Не желает ли адмирал отдохнуть?
— Очень даже желает, сержант, — с усталой улыбкой кивнул Брим.
Сержант поклонился и повел его к выходу, заметив:
— Будет лучше, если адмирал включит подогрев своего плаща. «Медвежата и детеныши альбы всегда прячут носы от мороза», как говорится.
Брим невольно усмехнулся и вышел за медведем в морозную ночь. Снег перестал, но тучи не расходились — на небе не было ни одной звезды.
— Куда мы идем? — спросил Брим, когда они двинулись вдоль бесконечного ряда краулеров, скрипя сапогами по снегу.
— К вашему краулеру, — ответил медведь. — Там поставлена койка для почетного гостя.
Брим заглянул в какой-то люк, тускло освещенный подвесной ракетой. Все машины казались одинаковыми и, кроме синей или зеленой окраски, не имели, на взгляд Брима, никаких опознавательных знаков.
— А откуда вы знаете, к которому краулеру идти? — осведомился он.
— Ну, это просто, — осклабился медведь. — Нам нужен краулер капитана Вотовой, так?
— Так. Но который из них он?
— Вот этот. — И медведь гордо указал на следующий в ряду краулер. Тот выглядел в точности как все предыдущие — хотя и был, правда, покрашен в синий цвет.
— Откуда вы знаете? — спросил Брим — сонливость сделала его придирчивым.
— Он тридцать пятый по счету, адмирал.
— Вселенная…
* * *
Брим взобрался по последнему трапу и увидел с немалым облегчением, что в рубке стоит около дюжины коек; его чемодан висел у той, что поближе к командному пульту. Внушительных размеров раскладушка для медведя была тесновата, но Брим прямо-таки затерялся в ней. Она была снабжена необъятными пледами и большой мягкой периной. Брим разделся до белья и нырнул под покрывала — уфф! Ледяные!
— Не хочет ли адмирал выпить на ночь? — спросил сержант из люка.
— Н-нет! — выдавил Брим.
Ледяная постель медленно, мучительно согревалась, но даже на краю замерзания он не мог принять это предложение. Он поглотил столько горячительного, что ему хватит на всю оставшуюся жизнь — если он, конечно, выживет.
И он погрузился в небытие…
Глава 2. Если настоящее безотрадно, надейся на будущее
Утром Брим проснулся с жутким похмельем и с возросшим уважением — даже почтением — к физическим способностям содескийцев. Хотя с вечера он ушел «рано», встал он далеко не первым. Он потянулся, преодолевая колоссальную головную боль и осознавая, что его язык, похоже, за ночь оброс шерстью, и кивнул Бородову, который сидел около его койки с ухмылкой на лице.
— «После долгой спячки медведей радует утренний свет», как говорится. Мне кажется, банкет тебе понравился, мой безволосый друг?
— Тогда да — но не теперь. В жизни больше не стану есть.
— Этак ты совсем отощаешь, Вилф Анзор. Давай-ка оденемся, выпьем по кружке горячего кф'кесса и прогуляемся по снегу с Николаем Януарьевичем. Это испытанное медвежье средство от похмелья — может, оно и для людей годится. — Бородов кивнул Урсису на другом конце комнаты и подмигнул. — А заодно и поговорим о том, что тебя беспокоит после вчерашних маневров, да?
— Если так, я сейчас.
— Ну, положим, не сейчас. Ты не один в краулере мучаешься с похмелья.
* * *
Полметацикла спустя трое друзей вышли с дымящимися кружками кф'кесса в холодное пасмурное утро, поскрипывая сапогами по сухому снегу и дыша паром на морозе. Разноцветные палатки и большие пирамидальные машины казались на снежной равнине декорациями из фантастического фильма. Порой раздавались возгласы или лязг металла, но в целом вокруг было тихо, как и подобает в такой глуши.
— Ну, дружище Брим, — начал Урсис, — поговорим о маневрах. Теперь ты видел наши проблемы своими глазами.
— Надеюсь, ты говоришь не об отсутствии космических патрулей? — нахмурился Брим.
— Именно об этом. Но настоящая проблема состоит в том, что все делают вид, будто так и надо. — Урсис взглянул на Бородова и пожал плечами. — Ну, почти все — особенно это относится к выпускникам Содескийской Военной Академии.
— Не нужно составлять себе не правильную концепцию, дружище, — прервал Бородов, окруженный клубами пара. — Не все содескийское верховное командование так отстает от жизни. Беда в том, что более современные — включая и меня, черт побери — не имеют такого влияния на великого князя.
— Значит, тут замешана политика? — спросил Брим.
— Мы думаем, что да, — наморщил лоб Урсис, — хотя порой может показаться, что за «антикварами», как мы их между собой называем, стоит Лига. Вреда они, во всяком случае, приносят не меньше, чем враг.
Брим кивнул, оглянувшись на лагерь.
— Да, я тебя понимаю. Мы сами так и не управились окончательно с Конгрессом Межгалактического Согласия. Но с тех пор, как Лига принялась открыто финансировать их, с ними стало намного проще — особенно после начала войны.
— Ваш КМГС по-своему честнее, — взмахнул кружкой Урсис, — чем наши «антиквары». Большинство его членов хотя бы верят, что они несут галактике мир — даже если на деле получается как раз наоборот. «Антиквары» же просто не желают делить свою власть с кем-то еще.
— Не понимаю, — сказал Брим.
— Почти весь великокняжеский Генеральный Штаб состоит из выпускников Содескийской Военной Академии, — пояснил Бородов. — Я тоже учился в ней, как и мой брат и большинство титулованных содескийцев. — Он пожал плечами, глядя в серую даль. Снегопад возобновился. — Такова традиция.
— Ну и что же? — сказал Брим.
— А то, что там обучают исключительно наземным методам боя. Никто из преподавателей не смыслит ни аза в космической тактике и прочих аспектах межзвездной войны.
— Матерь Вута… Теперь до меня стало доходить.
— Вот так-то. Хотя наши наземные армии и системы межпланетного снабжения не имеют себе равных, эти ископаемые, пользуясь своей позицией в Верховном Совете, совершенно запустили Флот, свели его роль к одной лишь поддержке наземных средств. А чтобы удержаться у власти, они не допускают к брату Бородова других советников. В результате он уверен, что Содеска готова к войне с Лигой, хотя все обстоит совсем иначе.
— Хуже всего, что многие искренне верят их ущербной логике. А их отношение к оппозиции доходит до паранойи. Ходят слухи, что несогласных они убивают. Доказательств у меня нет, но случается, что некоторые медведи исчезают без следа.
