***
Егор дважды возвращался в пещеру, в поисках хоть чего подходящего для реализации возникшего плана спасения, но, увы, — ничего подходящего для осуществления плана, найти не удалось; обследовал все закутки и ответвления, ощупал все тупики — напрасный труд. Выход только один.
Преждевременная радость окрылила и придала сил. Любовался пейзажем и пасшимися на равнине животными. Как не напрягал зрение — не удалось детально рассмотреть их. Лишь однажды, когда стадо испуганно шарахнулось прочь, одно из травоядных бросилось в его сторону. Два хищника загнали бедолагу и теперь пировали. На вид хищники напоминали тигров, но с четырьмя внушительными клыками в пасти, а у жертвы — длинная морда, как у тапира и странное — шипы на шее. Теперь было окончательно ясно, что он не на Земле. Созерцание скоро надоело, пора выбираться.
Оставался вопрос, каким образом? Выход пещеры обрывался отвесной и гладкой скалой. Метров шестьдесят до поверхности, не меньше. А вот пить хотелось всё больше и больше. В километре — гладь манящей воды, но добраться туда как? Слева водопад, но до него тоже не добраться. Язык — наждак.
От костяка, про всякий случай, он забрал большую берцовую кость и череп. Больше в пещере ничего подходящего не обнаружилось. Время неумолимо шло и торопило к действиям: солнце успело зайти и снова показаться из-за гребней гор; поднялось почти в зенит. Наблюдение за животными более не интересовало, как в первые минуты, когда он вскрикнул и обрадовался, что планета обитаема… Сегодня хищники, снова загнали одну из жертв и теперь от неё остались кости, на которых заканчивали пиршество стервятники.
Выхода так и нет. Донемогу хочется пить. Вчерашняя радость померкла и в голову закралась предательская и гадкая мыслишка, смутное ощущение, что его ждёт участь предшественника, чей череп покоится рядом. Череп издевательски скалился, довольный, что одиночеству наступил конец. Вдвоём-то веселее коротать время. Егор бесцельно вертел череп и, накалившись до предела, начал издеваться над его бывшим обладателем:
— Ну чо, козёл довыёживался, даже не рассчитывай, что я составлю тебе компанию! — Он тыкнул дулю прямо в пустую глазницу и хрипло хохотнул. Пересохшее горло пронзила боль. Егор умолк. Жажда сводила с ума. Хотя бы глоток воды. Попервах он, как учили в школе выживания, положил в рот камушек и долго ждал, когда, наконец, рот наполнится слюной. Когда это произошло, он обрадовался. Боль в горле ушла, уступив место короткой радости. Думать о том, что случилось в планетолёте, больше не хотелось. Попытка пить мочу вызвала спазмы, и он к этому больше не возвращался… Вспомнил древний способ кочевников: из камней накладывали кучу, а в её середине находилась ниша. Ветер проходил сквозь камни и оставлял капли влаги, которые стекали в нишу… Ничего не получилось… Мысли о воде доводили до бешенства. Нужно было отвлечься от нестерпимой жажды и искать выход.
"Выход должен быть, — Осталась злоба на себя, но и ту скоро вытеснила мысль о воде. Желание пить было непреодолимым, доходящем до умопомешательства, но он взял себя в руки и отправился снова в пещеру. Никакого портала, двери и даже намёка на лазейку и обратный путь не было. Он остался один. Нет, не один. На пару с черепом и совсем ненужным мечом. На выходе из пещеры, он заметил какие-то значки. Скоро догадался: его предшественник нацарапал на камне рисунок. Рисунок повторял изгиб речки, протекающей в километре и впадающей в озеро. Бедняга — пожалел его Егор. Он тоже думал о воде. Но почему он не покончил с собой? На что он надеялся? Выхода отсюда нет. Вниз — метров шестьдесят, а то и все восемьдесят отвесной и гладкой скалы, где не за что зацепиться. Вверх — не лучше. Может, действительно попробовать вскарабкаться? Егор высунулся как можно дальше и, пока не заболела шея, изучал путь наверх.
А чем я собственно рискую, — думал он. "Все равно сдохну. Нужно попытаться, пока остались силы. Жаль, что в своё время не занимался восхождениями. Сейчас бы помогло.
В школе выживания, их, — пилотов и астронавтов обучали и скалолазанию, но, среди других курсантов он не блистал. Умение карабкаться считал излишеством и, как теперь оказывается — зря. Другие — корпели, а он подтрунивал над согруппниками, а теперь жизнь возвращает долг с лихвой. Егор с завистью посмотрел на парящих в небе больших птиц и замахал руками. Птицы, может быть и уселись бы на выступе — рядом. Он это понял поздно. А неплохо убить одну и напиться крови. Можно, конечно подождать, но когда они вернуться и вернуться ли? Шанс упущен, а время идёт.
Егор машинально поднял меч и процарапал линию на скале. Рисунок предшественника был отграничен. Над ним нарисовал римскую цифру "один", а от нее провёл стрелку вниз, где положил череп и берцовую кость. Рядом вывел римское "два" и написал своё имя. Он полюбовался на своё творение, потом указал земной год и месяц. Камень хоть и был твёрд, но поддавался. Ржавый и древний меч оказался пригодным к употреблению и весьма хорошей закалки. Егор написал, откуда он, а внизу для смеха нацарапал обыкновенный кукиш, направленный большим пальцем к черепу… Захотелось расхохотаться громко, на всю округу, — не получилось, но рисунок удался на славу. Он и сам не понимал, зачем и кому предназначен этот рисунок. Кто знает, а вдруг через пару тысяч лет его творение найдёт какой-нибудь чудак. Вот тогда и пусть ломает голову. Развеселившийся от такой мысли, он оборвал рукава комбинезона и разрезал на полосы. Потом экономно связал. Получился пояс с перекинутой через плечо лямкой. Штанов было жалко, но, смирившись и с этой потерей, оборвал штанины до коленей и остался в ботинках и шортах. Зато появилась дополнительная верёвка. За крепость ткани он не думал. Ткань для астронавтов изготавливалась высочайшего качества и прочности. Скоро всё было готово к восхождению. Полтора метра верёвки и пояс. "А зачем мне пояс — Егор хмыкнул. Вот так теперь почти три метра. Это уже что-то!
Мысли о возможном падении и смерти он откинул, как учили в школе выживания. Там это называлось самовнушением; присел рядом с черепом на дорогу, как учили дома: — Ну что-ж, прощай брат, с тобой мы конечно же не встретимся, но я вернусь сюда и предам тебя земле, или как там называют эту планету. Я, как первооткрыватель назвал её именем моей Аннет!
Больше ничего не останавливало и сдерживало в этом пустынном и безлюдном месте. Егор уверенно тронулся к месту подъёма, но вдруг остановился и снова вернулся. Он вынул из шорт меч и старательно выцарапал на камне следующую надпись:
"Эту планету я назвал Аннетта".
Улыбнулся, как мог черепу. Влево. Вот так. Подтянулся и нащупал опорой ногу. Держит. Вниз старался не смотреть и не к чему. Только вперёд! Хоть и плохенькая подготовка в школе, но она пригодилась. Он старался, как учили, основную тяжесть тела переносить на ноги. Сначала ноги предательски подрагивали, но скоро перестали. Весь мир сконцентрировался на подъёме и перестал существовать, кроме гладкой поверхности скалы с трещинами и маленькими, но достаточными для зацепления пальцами выступами. К удивлению увлёкся подъёмом, что не слышал необычных звуков внизу и уж более не смотрел туда. Мысленно подбодрил себя. И, действительно подниматься было легче, чем он предполагал. Наука взяла верх над чувствами. Эмпирика расчётов о силе тяготения приблизительная не подвела. Шаткий мостик Надежды через пропасть сомнений и страха на глазах трансформировался. На время Егор позабыл о всепоглощающей жажде… Да, сила тяготения на "Аннете" оказалась меньше, чем на родной Земле и именно это определяло сравнительную лёгкость восхождения, позволяло подтягиваться на пучках пальцев, чего на земле он не смог бы. Поднявшись метров на десять, Егор остановился на скальной полочке, вполне достаточной для краткого отдыха и алгоритма прохождения следующего отрезка. Вот там и находилось то место, что смущало и вызывало массу сомнений. Через метров двадцать — нависший полуметровый карниз. Что находится над ним?.. Да и предшествующий карнизу, трёхметровый участок, почти гладкий, без видимых зацепок и мест для распорок. Придётся пользоваться только силой рук, а это плохо. Перед самим карнизом мышцы предплечья нальются свинцом, и пальцы потеряют цепкость. Егор снова просмотрел и проанализировал все возможные варианты подъёма и остановился на первом, тем самым, что был принят им в жерле пещеры: в лоб и не останавливаться. Остановка — верная смерть. Только движение! К предстоящему подъёму Егор отнёсся как к многоуровневому математическому заданию или, задаче, к которой нужно отнестись со всей ответственностью и серьёзностью учёного. Решить это сейчас теоретически — половина, а потом только вперёд! и, не останавливаться. Хаотическая мозаика наконец сложилась в стройную систему, когда он нашёл искомое и радостно вскрикнул: в метре от карниза в скале проходила косая трещина. Он придирчиво осмотрел, оценил и понял, что это то и есть верняк! Вовремя: опорная нога на полочке начала от напряжения наливаться свинцом, но он обрадовался, облегчённо вздохнул, включил без особых проблем самовнушение как учили в "школе", и задал себе программу на подъём. "Самый главный ваш враг — страх" — машинально повторял он фразу Пьера. "Вперёд"! Набрал полные лёгкие воздуха, выкрикнул какую-то несуразицу… Мир сузился до этого короткого отрезка и перестал как таковой существовать. Ничего и никого больше не существовало, исчезли и звуки. Егор подтянулся, выбросил в расщелину ногу и лишь фиксируя рельеф, побежал на верх, ускоряясь с каждым движением.
