— А ты был там?
— Я в госпитале валялся, — сказал Кейн. Риз поднял бровь, но не стал задавать наводящих вопросов. — Сразу после Северной Африки. Я был тогда немного занят.
Воспоминания Риза наложились на темный экран полумертвого города. Фонари горят всю ночь, хитросплетения алмазных огней на горизонте, сотни тысяч машин… ныне гниющих и ржавеющих по обочинам.
Когда они выехали из безлюдного центра, машина понеслась на такой скорости, что Риз перестал различать детали, за исключением, возможно, чахлых сосен да полуразвалившихся складских построек. Они миновали Южный Хьюстон, и на дороге все чаще стали попадаться старые указатели с надписью НАСА, белой на зеленом. Наконец, спустя более часа, они съехали с основной трассы у поворота на Алвин и устремились налево, на Роуд-1, как эту дорогу называли в НАСА. Кейн вел машину с подчеркнутой сосредоточенностью на трассе, однако траффик тут был такой редкий, что его поведение казалось дурашливым, почти детским.
Клир-Лейк-Сити практически стерло с лица земли. Риз помнил длинные ряды магазинов и заправок, бургерных и бутиков, обрамлявшие хайвей. От них не осталось ничего, кроме случайных листов оконного стекла.
Наконец они снова повернули налево, в сторону Космического центра имени Линдона Джонсона, миновали ржавеющий, в пятнах краски остов «Сатурна-V» и парковку для посетителей, затем выехали на другую, с ограниченным доступом, у Здания Номер Один, где размещалось некогда бюро менеджмента космических проектов. Эта постройка насчитывала девять этажей и превосходила высотой все остальные коробки из бетона и дымчатого стекла, раскиданные по площади более тысячи шестисот акров.
— Тут что, охраны нет? — удивился Риз.
— За нами наблюдают, — сказал Кейн. — Они знают, что это мы.
Кейн разблокировал дверцу, Риз вылез из машины. В нескольких сотнях ярдов справа лежало озеро. Оттуда подул легкий ветерок, коснулся его лица, взъерошил высокие травы, которыми, насколько хватало глаз, заросла территория.
— Знаю, здесь полный мрак, — прокомментировал Кейн, — но газонокосилки для запуска шаттлов не требуются.
Он вытащил из багажника чемоданчик Риза. Тот с отсутствующим видом принял груз. Сколько же времени прошло. Девять лет после отлета с Марса, и когда он вернулся, его даже не пригласили для отчета. Он провел год на Марсе, до этого еще год туда добирался. В сумме одиннадцать лет.
Возвращение застигло его врасплох, он не успел подготовиться к атакам памяти. Ему срочно требовалось принять ванну, выпить и помедитировать.
Кейн открыл дверь и повел его к лифтам. На верхнем этаже он указал в конец коридора.
— Для тебя отремонтировали крайний левый офис, вон там. Рядом душевая, холодильник и плита.
— Это всё?
— Это всё. Утром нас вызовут на совещание.
Риз потянул за дверь комнаты, та открылась. Воздух внутри был стоячий. Он повернул выключатель, прошел к окну и поспешно распахнул его, впуская еще более стоячий и влажный воздух. Потом положил чемоданчик на кровать и только тогда заметил человека в дальнем углу.
— Привет, Риз, — произнес Морган.
Он полулежал в кресле с подлокотниками, вытянув ноги, и Риз с некоторым облегчением понял, что рукопожатия не потребуется. Морган выглядел таким же, каким Риз его запомнил: ростом более шести футов, похож на аптечного ковбоя [6]. Широкие плечи, бедер почти не видно, живот угловатый, ремень туго затянут. Крашеные волосы блестят, как черная кожа бумажника.
— Значит, ты лично решил меня приветствовать? — спросил Риз.
— Надо поговорить.
Риз оглядел мебель. Простая, но удобная. Двуспальная кровать, комод с ящиками, передвижной шкафчик.
Он вытащил из чемоданчика стопку рубашек.
— Ну давай, говори.
— Я хочу, чтобы ты отдавал себе отчет в серьезности моих намерений. У нас в распоряжении вся необходимая аппаратура. Я сумел вернуть на работу многих техников старого ЦУПа. Мы можем это осуществить.
— Наверное, ты это можешь. Вопрос в том, зачем оно тебе надо. Ты же не думаешь, чтобы там кто-нибудь выжил, гм?
Морган поднялся и прошел к окну, где остановился в несколько театральной позе: руки на поясе, спина прямая, как палка. После длительного молчания он произнес:
— Нет, мы настроены реалистически и не рассчитываем обнаружить там выживших. Однако для миссии и без того хватает поводов. Блин, да если бы не результаты климатологических исследований первой марсианской, не знаю, как бы мы с той засухой на Среднем Западе справились. Ты же знаешь, что случилось с китайцами после того, как в пятнадцатом веке они решили затвориться от мира. Если корпорация масштаба «Палсистемс» перестает расти и предпринимать рискованные операции, это сулит ей гибель. Риз, ну Бога ради, я что, должен тебе объяснять важность космической программы?
Риз закончил распаковывать вещи и закрыл чемоданчик.
— Да, должен, коли уж ты решил ее воскресить, — ответил он, — а это чертовски рискованная инвестиция для одной-единственной корпорации.
— А что, если я готов пойти на такой риск? — сказал Морган. — Уже лет пять, как дела более или менее устаканились. Корпорации переделили мир, пора возвращаться к нормальному режиму ведения бизнеса. Кто-то должен сделать красивый жест, показать пример, повести других за собой. Что, если я тебе скажу так: стоит нам забить делянку, как другие корпорации сразу прочухают, что там можно заработать денег, и этим импульсом нас унесет… куда угодно.
Готов поклясться, что ты врешь, подумал Риз.
— Существует и другая причина, — продолжил Морган, снова опускаясь в кресло, поворачиваясь и перебрасывая ноги через подлокотник. — Русские, кажется, тоже преодолели кризис. Похоже, что и «Аэрофлоту» интересен Марс.
— Опять космическая гонка? Морган, да полно тебе. Национализм крякнулся. «Аэрофлот» — всего лишь дзайбацу, у них филиалы по всему миру, как и у вас.
— Но, Риз, это же русские. Руководство компании выросло при советском строе, они все в университете разыгрывали стратегические игры, где американцы числились их противниками. Первое поколение, которому суждено избавиться от национализма, едва перестало пеленки пачкать. Не забывай об этом. Нельзя недооценивать старые расколы. Они уже опередили нас в марсианской гонке, и я не хочу, чтоб это повторилось.
Риз растянулся на кровати.
— Как скажешь.
— Риз, ты, кажется, настроен крайне скептически. Особенно для человека, который настоял на своем участии в полете. Для человека, который так интересовался всей информацией о происходящем там, что пять лет назад нанялся ко мне на работу под фальшивым именем.
Бля, подумал Риз.
— Я выяснил это уже после того, как ты снова исчез, — заметил Морган. — Однако, должен признаться, меня это покоробило. Ты мог бы просто поговорить со мной.
— Морган, послушай. Я тебе не доверяю. У нас конкурентные взаимоотношения. Я попробую доставить твою экспедицию на Марс, а ты попробуешь заработать на этом. Все остальное — просто дымовая завеса. Не вешай мне лапшу на уши. Не вижу нам смысла притворяться друзьями, а тебе — пытаться перетянуть меня на свою сторону устаревшими политическими концепциями и квазиблагородными рационализациями.
— Если тебе так проще, Риз, я согласен. Я всегда уважал тебя и был бы рад сам заслужить твое уважение. Но я не могу навязаться тебе в друзья и не собираюсь пробовать.
Самое скверное, подумал Риз, что он, надо полагать, искренен. Какого бы ни был он о себе мнения, кого бы перед собой не видел в зеркале, а он, вероятно, и меня видит во многом таким же. Собратом-первопроходцем.
— Я малость устал, — сказал Риз, не придумав другого способа намекнуть на свое смущение. — Давай пока отвлечемся от личных вопросов. Расскажи о команде. Сколько у меня времени на подготовку?
— Кейн тебе разве не сказал? — спросил Морган, прочистив горло.
— Нет.
— Гм. У нас некоторый цейтнот. Русские, сам понимаешь. Боюсь, что у тебя всего шесть недель.
