– Так какие же это были критерии? – Я заглянул в лукавые глаза Вальдо.
– Секретные. Совершенно секретные. Но Консул Содружества имеет соответствующий уровень доступа.
Я вопросительно вздернул брови. Говори, Вальдо, не томи!
– Сергей ван Гримм, торжественно сообщаю вам, что вы не существуете.
Я машинально посмотрел на свои ладони. Мало ли – вдруг сквозь них просвечивают стены каюты? Вдруг от меня остался один лишь урчич, как выражаются Воины Обновления?
После пси-трансформаций в катерном боксе и на Виндхайме я бы не удивился…
Да нет, ладони как ладони. Совершенно непрозрачные.
– И Беаты Даль тоже не существует. И других бойцов нашего взвода. Последнее, впрочем, теперь уже вполне очевидно и актуально, – грустно заметил Вальдо.
– А мы с Беатой?
– Как посмотреть. С точки зрения эмпирической – вы есть. И слава богу. А вот с точки зрения статистической вероятности вас нет. Вы исчезающе малые величины. Фантомы. Понимаешь?
– Нет.
– Еще до начала войны с кровернами был начат проект «Фортуна». Разумеется, секретный, как и все проекты аналитической разведки. Ты, наверное, догадываешься, что на каждого солдата Содружества ведется грандиозное досье?
– Само собой.
– Но ты вряд ли знаешь, что «досье» – это не просто личная история солдата, выраженная в копиях донесений, в наградных листах, взысканиях и видеоматериалах.
– А что же еще? Впрочем, могу заподозрить, что вы храните весь информационный мусор без исключения. Например, все видеозаписи, сделанные персональными камерами экоброни, показания физиологических датчиков, радиопереговоры…
– Да. И много чего еще. Но «хранить» значит «выбросить». В рамках проекта «Фортуна» было решено весь старый информационный мусор обработать. А новый – продолжить обрабатывать по мере поступления. Долго ли, коротко ли, но два года назад были получены первые результаты. Удалось создать полную математическую модель вооруженных сил Содружества, основанную на экстраполяции реальных данных. Вдумайся.
Я попробовал. Получилось, что мой электронный двойник живет и здравствует где-то в недрах суперкомпьютеров. И двойник Али Лауры. И, если уж на то пошло, двойник самого Эверта Вальдо.
Они летают на боевых кораблях и гибнут в боях с кровернами. Они получают увольнения на Марс и на Луну. Обедают и спят с сослуживцами…
Ой-ой-ой. Не знаю, зачем это потребовалось аналитической разведке, но чую: плохая вещь, вредная, как говаривал старина Вок.
Эверт словно бы перехватил мои мысли:
– Мы сами еще не ведаем полного спектра применимости этой модели. Я даже допускаю, что она таит потенциальную угрозу такой природы, с какой еще никогда не сталкивалось человечество. Совершенно ясно, что для скромных задач проекта «Фортуна» модель получилась несколько избыточной. Но, так или иначе, проект благополучно достиг по меньшей мере одной цели: мы научились рассчитывать степень достоверности человека.
– Ну и какая она, эта степень?
– В среднем удивительно высокая. У меня, например, перед вылетом из Декстра Порта была девяносто восемь и семь десятых. А у покойников ясно какая: ноль, потом сорок четыре нуля после запятой и троечка. Или единичка.
– Радоваться надо, – тупо пробормотал я, неспешно догоняя, куда же Эверт клонит. – Тебе до покойника еще очень и очень… Слушай, а почему у покойников не просто ноль и бесконечный хвост нулей после запятой?!
– Потому что достоверность и актуальность – разные вещи. Но не будем углубляться в эти темные материи. Ты понял главное, да? Исходя из известных событий жизни данного солдата и из опасностей, которым он подвергался, мы определяем, насколько соответствует эмпирический факт его существования ожидаемой, высчитанной судьбе.
– Ага. Если кто-то зашел на борт корабля, но в последний момент выбежал из него с криком «Мамочки, живот болит!», а корабль взорвался через три секунды после взлета, вы считаете вероятность и связность событий. Получается, что по всему раскладу парень должен быть мертв. А он жив. И тогда достоверность у него низкая. Ну и чушь это, Эверт.
– Полнейшая чушь, Серж, – с легкостью согласился Вальдо. – Над проектом «Фортуна» хохотали все генералы. Я сам покатывался. И все равно вместе с профессором Бхуд-Масави лоббировал «Фортуну» изо всех сил, потому что танцы на грани абсурда – в моем вкусе. И вот когда мне потребовалось набрать взвод для разведывательного рейда, я задумался. Можно было отобрать дюжину сорвиголов из спецназа. Или взять самых результативных комбатантов, пресловутых «мегакиллеров». Или девушек с самым развитым интеллектом. Или целую свору сигомов. Или отказаться от услуг правительственных вооруженных сил и обратиться к центаврианцам. У меня есть связи, я бы мог получить двадцать йориров с леденящей кровь репутацией, безупречными родословными и ошеломительными пси-показателями. Но я подумал: а зачем мне идеальные убийцы или многомудрые воины? Мне нужны везунчики! Судьба должна быть на моей стороне – вот что главное!
– Мистика… Но даже если принять такую логику, ты должен был, наверное, выбрать наиболее достоверных солдат. Тех, кто живет по праву. Тех, у кого наибольший «запас прочности»!
– Я тоже так в первый момент подумал. Но самыми достоверными оказались, сам понимаешь, лентяи из линейной пехоты. И тогда я решил перевернуть все с ног на голову. Я решил: пусть со мной пойдут мертвецы. Те, у кого достоверность около одной тысячной и меньше.
– Судя по нашим потерям, благосклонность Судьбы не беспредельна…
– Да. Но если взглянуть на конечный итог операции…
– Постой-ка. Так какова все-таки была моя достоверность?
– Своевременный вопрос. Ноль, еще восемьдесят один ноль после запятой и двойка. Вернувшись с Марса, ты был мертвее среднестатистического мертвеца на сорок порядков. Ты абсолютный рекордсмен штурмовой пехоты. Да и во всех вооруженных силах только два человека могут с тобой тягаться. Один бешеный премьер-лейтенант, командир эскадры истребителей «Спаги» с крейсера-носителя «Лоэнгрин». И, что забавно, его же заместитель и заодно супруга. Веселая парочка. Если бы я планировал боевую операцию с воздушно-космическим прикрытием, обязательно взял бы их в команду.
– А Беата?
– Жалкая посредственность. Ее достоверность – около одной двухтысячной.
Спрашивать про других я не стал. Какая разница, если актуально, без казуистики, их треклятая достоверность теперь равна бесконечной веренице нулей?!
В каюту, где мы с Эвертом давились одной бутылкой безалкогольного вина на двоих, без стука вошел Иштван Радуль.
Щелкнул каблуками, отдал честь. Его лицо выражало смесь сдержанного ликования, глубочайшего уважения и трепета перед сильными мира сего. Каменная рожа с выпученными глазами, проще говоря.
