– Шемси, Лут! – крикнул он. – Прикройте меня.
Чаттен не видел их, но знал, что они где-то рядом. Лут и Шемси тут же принялись яростно обстреливать оконные проемы в разрушенной стене. Чаттен вскочил на ноги, пробрался сквозь кусты и побежал. Заметив по пути такие же заросли, он нырнул в самую гущу, прокатился по земле, выскочил с другой стороны и со всех ног помчался дальше. За стеной кто-то закричал. Выстрелы подбирались все ближе, Чаттен чувствовал горячее дыхание энергетических зарядов, но не мог остановиться, понимая, что в то же мгновение станет покойником. Он снова бежал, снова перекатывался по земле, и следом за ним несся кто-то еще, почти бесшумно, с невероятной скоростью и грацией дикой кошки. Это был Фарах.
Они одновременно достигли портика и, тяжело дыша, спрятались за могучими колоннами. Неподалеку послышались чьи-то шаги по каменному полу. Чаттен положил руку на плечо Фараха, придавливая его к погруженной в тень стене. В арке парадного входа, все еще величественной и прекрасной, хотя сами двери пропали много лет назад, появился человек. Это был Барбур, казавшийся карликом в сравнении с огромным дверным проемом. Он осторожно выглянул из-за каменного столба. Лицо Барбура было напряженным, но счастливым. Он выполнял любимую работу. Чаттен дождался, когда тот выйдет из дверей, и выстрелил без предупреждения.
– Вперед! – скомандовал он Фараху, и они рванулись к проходу.
Чаттен оглянулся на площадку. Стрельба продолжалась, но откуда-то вновь появились дети. Теперь к ним присоединились еще двое или трое. Они выползли из-за деревьев, вцепились в раненого телохранителя Фараха и потащили его назад в заросли. Только теперь Чаттен понял, почему эти дети вызывали у него отвращение. У них были недетские глаза, и совершенно безумные. И у него не осталось больше сомнений в том, кто убил того человека на дороге.
Обсудить это с Фарахом Чаттен не успел. Сразу за дверью они разбежались в разные стороны – Фарах направо, Чаттен налево. Он присел и выглянул за угол. Перестрелка усилилась, трое врагов готовились атаковать Шемси и Лута. Харви и его подчиненный стояли возле узких оконных проемов с пистолетами в руках. Чаттен крикнул, чтобы они бросили оружие, но его голос заглушили выстрелы, донесшиеся оттуда, куда побежал Фарах. Помощник Харви развернулся и вскинул пистолет, но Чаттен срезал его первым. Харви стоял в нерешительности, его застывшее лицо побледнело, оставаясь все таким же безумным. «Как у этих жутких детей», – подумал Чаттен.
К нему подбежал Фарах.
– Там был только один, – сообщил он. – И этот парень оказался не таким уж хорошим стрелком, как ему самому казалось. – Внезапно его глаза яростно сверкнули. – О, да это же Харви!
Тот поднял пистолет, но Чаттен ударил его по руке:
– Бросьте оружие! Бросьте, если не хотите потерять последний шанс уцелеть.
Пистолет выскользнул из руки Харви.
На площадке стало тихо. Вскоре подошли Лут и Шемси. Гигант морщился от боли, на его бедре виднелась свежая рана. Они окружили Харви со всех сторон, а тот уставился на них неподвижным взглядом мертвеца.
– Где Шоба Рук? – спросил Чаттен.
– Там, – прошипел Харви.
Все обернулись. Чаттен наконец-то рассмотрел помещение, в котором находился, и на мгновение забыл обо всем на свете, охваченный изумлением и благоговейным страхом.
От входной арки тянулся в бесконечность второй ряд колонн, заваленный упавшими обломками фронтона и кусками рухнувшей крыши, но даже теперь он казался таким длинным и широким, что производил непередаваемое впечатление. Высокие колонны не поддерживали ничего, кроме небосвода, и туманный зеленый свет беспрепятственно проникал внутрь, а за пустыми глазницами окон виднелся такой же зеленый океан. И весь пол этого величественного помещения, под слоем пыли и мусора, был выложен сверкающими драгоценными камнями.
Средоточие славы империи – Солнечный зал. Чаттен молча смотрел на него, потрясенный не столько неисчислимым богатством, сколько тем, что оказался здесь. Шлифованные каменные плиты пола были такого же глубокого черного цвета, как сам космос, и по всей его поверхности горели звезды и созвездия, колонизированные людьми, – сверкающий рой детей материнского мира, колыбели человечества. На этом самом месте, возможно, принимали послов с Геркулеса, Цефея, Дракона, сияющих спиралей Гидры, со всех ближних и дальних берегов находящейся в непрерывном движении звездной реки Млечного Пути. Невообразимое величие, невероятная мощь и богатство. В сравнении с этой империей самые прославленные державы Земли казались всего лишь огоньком свечи рядом со вспышкой сверхновой.
Чаттен услышал шуршание за спиной и обернулся. Дети с безумными глазами пришли в зал и со смехом разбежались, спрятались за обломками и глядели оттуда на странных гостей.
От такого резкого возвращения к действительности у Чаттена похолодело внутри. Великая империя разнесла свои семена по всей Галактике, но сама не выдержала испытания временем. Она рухнула, оказавшись такой же смертной, как и крошечные империи Египта и Гаити[9], и теперь все, что осталось от Прародины, колыбели человечества, – эти обломки зданий и плоти, холодное сияние драгоценных камней и холодное сияние глаз, пустых, все позабывших и всеми позабытых. Чаттен потрясенно и испуганно взглянул на смертоносную звезду, пылавшую над головой.
– Вот он! – воскликнул Лут. – Я вижу его. Там, под сохранившейся аркой.
Чаттен очнулся и направился к арке у западной стены, остальные пошли следом, взяв в кольцо Харви, который тяжело шаркал ногами по украшенному драгоценными камнями полу.
Шоба Рук лежал под аркой со связанными руками и кляпом во рту Его освободили и помогли подняться. Когда он заговорил, Лут и Шемси посмотрели на него со страхом и подозрением. Это был уже не старина Лугач, которого они хорошо знали. Это был разумный человек. Чаттен оказался прав. Начавшийся на «Веселом Эндрю» процесс восстановления закончился на яхте Харви. Теперь Шоба Рук выглядел истощенным, измученным всевозможными бедствиями, но умственно здоровым. Он хмуро посмотрел на Чаттена, Шемси и Лута, словно не вполне узнавая их, а затем сдержанно улыбнулся:
– Они боялись, что я начну кричать и предупрежу вас о засаде. Что мне теперь делать – благодарить бога за ваше появление или проклинать за то, что он просто поменял одно зло на другое?
Фарах с усмешкой шагнул вперед:
– Я прилетел сюда за сокровищами, если вы об этом. Харви пытался надуть меня, но это не так просто сделать.
В ответ Харви негромко, но злобно прошипел:
– Я всю жизнь трудился, искал и верил. А ты – обыкновенный вор.
– Вы оба воры, – рассудил Шоба Рук. – Харви – просто одержимый. А вы… Кажется, я вас видел раньше, но припоминаю с трудом, как и всех остальных.
Он посмотрел за спину Фараха, в темноту под аркой, где открывался проход к хранилищу, свободный и ничем не защищенный. Затем на детей, которые со смехом подкрадывались, прячась за колоннами. И наконец – на зеленое солнце над головой.
– Значит, вы хотите получить сокровища Прародины. Объяснить вам, что это такое? Это смерть и разрушение, ужас и безумие. Да, это еще и знания, могущество. Но вот плоды этого могущества.
Его голос зазвенел, отражаясь от разрушенных стен, а дети остановились, прислушиваясь.
– Материнская планета постарела, как стареют человеческие матери. Она сделалась жадной и ревнивой. Когда дети подросли и решили жить самостоятельно, она пришла в ярость и попыталась силой подчинить их, натравив на мятежников более покорных своих сыновей. Но все равно не сумела удержать их, война разрасталась и наконец вышла из-под контроля. Империя зашаталась и начала разрушаться. Тогда она решила оградить себя от еще больших разрушений и отравила само солнце.
Он указал рукой на зловещую звезду:
– Одновременно она отказалась от своих детей и полностью отгородилась от всей Галактики. Силовое поле давало возможность и дальше жить на планете, но все связи с внешним миром были потеряны. Солнце, под которым впервые зародилась разумная жизнь, превратилось в убийцу, делая невозможным нападение мятежных сыновей на Прародину. Империя погибла, и даже само имя Прародины ушло в легенды. И сейчас вы видите перед собой последних из своих старших братьев, Перворожденных. Посмотрите на эти плоды полной изоляции – безумные выродившиеся существа, почти утратившие способность к развитию. С каждым поколением они все реже и реже достигали зрелого возраста. Скоро они совсем перестанут рождаться, а затем…
Он обреченно махнул рукой:
– Вот какого могущества добивался Харви. Вот какое сокровище вы искали – способ отравить звезду.
Чаттен онемел от потрясения:
– Вы хотите сказать, что они сами сознательно сделали это? Но как?
– Нарушив химическое равновесие солнечного цикла специальным, тщательно дозированным воздействием, так что изменились одновременно и структура, и интенсивность радиации. Все подробности можно найти в хранилище вместе с другими секретами – в основном касающимися разнообразного оружия и средств разрушения, поскольку именно этим больше всего интересовались здесь в последнее время. Ничего, что могло бы принести пользу человечеству У меня едва не разорвалось сердце, когда я впервые вошел сюда и не нашел ничего, кроме орудий смерти.
