— Да уж! — Мама обреченно выдохнула и покачала головой. — Задал ты задачу!
— У них в душе вакуум, — продолжил я. — У нее и ее девчонок. Тебе нужно вправить им мозги. Вначале ей, потом, со временем, и остальным. Подружиться, объяснить, что жизнь не кончена. На самом деле она только начинается, перед ними открыты сотни дорог и дверей. Нужно только понять это, увидеть красоту окружающего мира. Корпус — лишь один путь, причем не самый лучший. Счастье же можно найти гораздо ближе и без чиненных этим заведением помех. Работа. Семья. Дом. Дети. Все это есть, все вокруг них, надо только раскрыть глаза и увидеть.
— Мам, прости, что взваливаю на тебя все это, — вздохнул я, ощущая тяжесть ее напряженного молчания. — Поверь, обстоятельства такие, что у меня нет выбора. Я несу ответственность за этих девчонок, я должен увести их от края обрыва, несмотря на то, что сам подвел их к нему. Но у меня не получится достучаться.
Более того, не получится у мужчины в принципе. Только у женщины, причем достаточно авторитетной и беспристрастной. И из всех знакомых мне женщин только ты справишься с подобным.
Думала мама долго. Очень долго. Наконец, вздохнула, принимая окончательное решение:
— Я попытаюсь, сынок. Не обещаю, что получится, но попытаюсь. Выбора ведь у меня нет, правильно?
— Мама, ты чудо! — подался я вперед и обнял ее. — Спасибо!
Да, моя мама — чудо. И великое счастье, что она у меня именно такая.
— Ну, что ж, пойдем к твоим девочкам! — потрепала она меня по голове. — Надо же познакомиться с новыми дочерьми?
— Хм, — усмехнулась она в сердцах, — никогда не думала, что у меня будет аж шестеро детей! Из которых пятеро — девочки, которых представит мне собственный совершеннолетний сын!
— В жизни и не такое бывает, — улыбнулся я, открывая дверь. С кухни доносились голоса спорящих Сандры и Кассандры, и спор их носил технический характер — ноток неприязни друг к другу почти не осталось.
* * *
— Слушай, я обещал, что смогу защитить? Я защитил. Тебе что важнее, процесс или результат?
В ответ раздалась гневная тирада. Ожидаемая и за последнюю неделю не первая. Я не перебивал, но и в слова особо не вслушивался — ей надо высказаться, выпустить пар, вот пускай и выпускает. Главное, она понимает, что отчасти я прав, а так же, что ей никуда теперь не деться. Надо остывать, надо начинать строить конструктивный диалог.
Наконец, когда она окончательно выдохлась, я мягко спросил:
— Солнышко, ты действительно веришь, что с бандитом тебе было бы лучше? Не надоело быть бандитской подстилкой?
Она задохнулась от возмущения, и пользуясь моментом, я продолжил, добавив в голос напора и показного удивления:
— Я что-то не так сказал? Давай по-другому спрошу. Марин, было бы лучше, если б я оказался животным, вроде твоего Карлоса? Бил бы тебя? Мог пырнуть ножом, если б только почудилось, что ты мне изменяешь? Такая жизнь тебе больше по душе?
Молчание.
— А все эти разборки? Быть под прицелом различных «партнеров по бизнесу»? А безопасники, в досье которых ты непременно окажешься, что, кстати, скажется на твоей карьере? Да и просто под рейд, под раздачу можно знаешь, как легко попасть? А вероятность остаться вдовой в расцвете сил, со всеми вытекающими из этого статуса проблемами? Ты хочешь всего этого?
Да, ты скоро закончишь учиться. Но вначале учебу надо окончить. И не факт, что удастся соскочить после подписания контракта: у тебя дома трое заложников, о них ты не думала, когда строила планы соскока?
И все это тебя ждало бы, будь я бандитом, как и он. Тебе пришлось бы пройти через то же самое, только в главной роли со мной, а не с ним. Ты уверена, что этот путь лучше того, что предложил я?
И вновь тишина, лишь сопение в ответ, говорящее, что она внимательно слушает.
— Ты привыкла не доверять силовикам, — закончил я мысль, стараясь не давить. — Понимаю. Такие, как Карлос с детства воспринимались в твоем круге общения как «социально-близкие». Их психологию тебе легче понять. Только поверь, они все отстой! — понесло меня, я повысил голос почти до крика. — Никто, труха! Пыль под ногами! Я же — ангел, вассал королевы. Будущий. На которого у нее планы. А это другой уровень, Марин! Твоим бандюкам не чета! И твои привычки — всего-навсего привычки, с которыми надо бороться.
— Так что прекращай хандрить, солнышко, — подвел я итог аргументам. — Ты скажешь мне спасибо, когда поймешь. Сейчас же давай успокоимся и подумаем, что делать дальше.
— Я так больше не могу, Хуан!.. — Ответом мне стали всхлипы. Вначале еле слышимые, но быстро переросшие в истерический плач.
Плакала она долго, и я понимал, что так правильно, так нужно. Напряжение, в котором она находилась после… Бракосочетания, должно найти выход — слишком резкие навалились перемены.
Возможно, если бы я был рядом, сидел, смотрел в глаза, утешал, объяснял, адаптация далась бы ей легче. Она бы спряталась за меня и не знала бед, как это обычно делают женщины. Она ведь доверяет, иначе не поехала бы со мной. Но я далеко, и сегодняшний день, первое за последний месяц свое увольнение, посвятил не ей и ее переживаниям, а маме и своему взводу. Чувствовал себя за это скверно, но тут изначально нужно было выбирать что-то одно, и в любом случае ощущать себя предателем.
Весь предыдущий месяц меня в Альфе не было. Вначале мы осваивали полигоны в Сьерра-дель-Мьедо, и это, скажу вам, что-то! После нас перебросили в Овьедо, на территорию резервного королевского дворца с обратной стороны планеты, где мы на местном военном полигоне отрабатывали взаимодействие с другими подразделениями. В частности, с другиМ подразделением. Моей «пятнашкой». Которую, как я понимаю, мне «подарили», негласно. Если проект сеньор офицеров заработает так, как они хотят, скорее всего, именно «пятнашки» будут охранять меня, и умение взаимодействовать с «чертовой дюжиной» им жизненно необходимо. Впрочем, как и «чертовой дюжине».
Главная же мудрость матерей-командиров, что все это происходило далеко от местного «курятника», от лишних глаз, и «телеграф» не выдал в эфир ни одной серьезной аналитической версии произошедшего, ограничившись непотребствами, которые мы там, предположительно, организовывали.
Ага, были бы силы на непотребства! Эти дни дались нам тяжело, все мы еле доползали до душа после занятий. Но я остался доволен.
Вернулись мы лишь неделю назад, и все это время я сидел на базе взаперти. Девчонок один раз в увал выпустили, они не «зелень», меня же не решились, видно, памятуя о нехорошем поведении почти месяц назад. Отпустили только сегодня, и то по случаю дня рождения мамы, и то только до вечера. Потому с Мариной до сегодняшнего разговора я общался лишь два раза, по внешней связи, но с доступом к которой, о чудо, проблем больше не возникало.
