Пока я размышлял, вокруг Веретена, расположенного рядом с тем, которое я увидел первым, появился светящийся белый кружок.
— Мы, гуюки, обитаем в галактике, которая находится внутри этого конгломерата миров, — пояснила Хаксель, и я машинально кивнул. Она только подтвердила то, о чем я и так догадывался: ее соплеменники прилетели к нам из другого мира. Хаксель, однако, то ли не заметила моего кивка, то ли истолковала его неправильно.
— Возможно, доктор, вы слишком потрясены тем, что сейчас узнали, поэтому я обязана спросить: вы уверены, что готовы услышать о нашей проблеме и разобраться в ней?
— Конечно. — Я снова кивнул, но не из голой бравады. Мне просто необходимо было что-то, что… более или менее вернуло бы меня на землю. В прямом и переносном смысле.
— Выкладывайте.
— Позвольте сначала еще один вопрос. Не напоминают ли вам эти Веретена некие объекты из вашего мира?
Что, кроме веретен, могут напоминать веретена, спросил я себя. Разве что…
— Может быть, свечи? — промолвил я не слишком уверенно.
— Нет, я имею в виду объекты несколько меньшего размера и к тому же принадлежащие к миру живой природы.
Интересно, что имеет в виду Хаксель?.. Я попытался припомнить всех светящихся рыб и животных, которых мне доводилось наблюдать в иллюминаторы моего подводного кабинета, но ни планктон, ни медузы не походили на эти яркие космические объекты.
— Как насчет еще одной подсказки, Хаксель?
— Когда ваша жена назвала эти конгломераты «веретенами», я не зря назвала ее выбор более чем удачным. Вспомните вашу специальность, доктор…
Я озадаченно нахмурился. При чем здесь моя специальность?
— Кажется, в мозгу есть нервные клетки с таким названием, — припомнила Санни.
Я кивнул.
— Да, конечно, но… Веретенообразные нейроны устроены намного проще, чем то, что мы видим перед собой. И конечно, они не светятся как новогодняя елка.
— Наши светятся, — поправила меня Хаксель.
Я посмотрел на нее, жалея, что у нее нет лица, выражение которого я мог бы попытаться прочесть.
— Вы хотите сказать, что в мозгу гуюков имеются аксоны и дендриты и, помимо всего прочего, они еще и светятся?
— У нас есть эквиваленты нервных волокон, которые вы назвали. Все развитые расы в процессе эволюции вырабатывают сходные биологические механизмы. В особенности это касается нервных тканей. Вам, доктор, конечно, известно, какую функцию выполняют ваши веретенообразные клетки?
— Известно, иначе какой же я после этого доктор? — Давно, когда я еще учился в университете, наш профессор биологии сравнил веретенообразные клетки человеческого мозга с ячейками сетей сотовой связи. Увы, современные студенты, избалованные имплантированными инфоматами последних поколений, вряд ли сумели бы понять эту шутку.
— Веретенообразные нейроны нужны для дальней межнейронной связи, вот почему они развились только у тех земных видов, которые обладают сравнительно большим мозгом… Эй, постойте-ка!
— Что случилось, Алонсо?! — встревожилась Санни.
Теоретический прыжок, который я мысленно совершил в этот момент, был настолько велик, что в мире физическом я мог бы запросто шагнуть из одной галактики в другую.
— Ничего, дорогая, просто голова закружилась. Сейчас это пройдет… уже прошло, — быстро ответил я и снова повернулся к Хаксель. — Скажите, может быть, вы, гуюки, считаете, что Веретена — это своеобразные клетки космического мозга, между которыми происходит обмен информацией?
— Нет. Мы не сомневаемся, что Веретена предназначены для связи, но в данный момент никакой коммуникации между ними не происходит. Мы верим, что наша цель, высшая цель существования нашей расы, заключается в том, чтобы помочь Веретенам связаться друг с другом и таким образом создать универсальный объединенный разум.
Я понял, что мое недавнее прозрение, казавшееся мне гениальным, даже не приближалось к действительности, о которой мечтали гуюки.
— Это весьма любопытная идея, — пробормотал я. — Но каким образом вы намерены соединить Веретена между собой? Ведь не с помощью же молекулярных мостов! К тому же почему вы так уверены, что в данный момент они никак не связаны между собой?
— Связь подразумевает обмен энергией, однако самые тщательные наши опыты и наблюдения не выявили ничего, если не считать случайных электромагнитных полей и потоков обычного излучения. Такое излучение можно обнаружить в любом участке пространства, но в его направленности и внутренней структуре не прослеживается никакой четкой системы.
Она замолчала, давая мне время подумать.
— Как насчет видов энергии, о которых вы пока ничего не знаете? — спросил я после паузы. — А может быть, послания от одного Веретена к другому телепортируются, как ваши космические корабли?
На мгновения крылья Хаксель вспыхнули ярким белым светом — и снова погасли.
— Вы оправдываете наши ожидания, доктор! Мы не ошиблись в выборе, когда пригласили вас, но… Выдвинутые вами гипотезы нам давно известны. Мы, разумеется, не можем совершенно сбрасывать со счетов силы, которые нам неизвестны, однако если учесть, насколько глубоко наша наука проникла в природу пространства и материи, само существование таких сил вызывает серьезные сомнения.
Что касается вашего второго предположения… Мы неплохо изучили большинство Веретен и установили их основные свойства, которые связаны с балансом энергии и материи и являются строго индивидуальной характеристикой. Любой обмен энергией изменил бы этот баланс, но ничего такого мы не обнаружили, несмотря на длительные и тщательные наблюдения.
— Вы упомянули электромагнитные поля и потоки излучений различной природы, которые якобы «бессистемно» пересекают космическую пустоту. Имеются в виду потоки энергии, испускаемые Веретенами?
— Да.
— А какие именно потоки способны нести максимум информации?
Духовные, сказал бы Пипс, но его не было рядом, а жаль. В теологическом споре я бы, наверное, чувствовал себя куда увереннее, чем в этой дискуссии о физике пространства.
— Обычные потоки волновой природы — например, свет — движутся слишком медленно, чтобы служить эффективным средством объединения Веретен в достаточно функциональный космический разум. Поэтому мы сосредоточились на поисках энергий высшего порядка, пригодных для внепространственных переходов.
Эти слова стремительно преодолели космическую пустоту в моей голове, не вызвав у меня никаких идей или ассоциаций, кроме одной… Почему-то мне привиделся плоский камешек, который, будучи пущен умелой рукой, прыгает по поверхности воды в пруду. На минуту я представил, как камешек зарывается в волну — то есть переходит в другое измерение. Вот если бы вода была менее плотной, чем воздух, подумал я, камешек улетел бы дальше… Но что нам это дает? Да ничего! Я покачал головой и почти услышал, как внутри задребезжали пресловутые шестеренки.
