— Надеюсь, мисс Митчелл, вы понимаете, что мои люди потащили не пустой скафандр. Позволю себе посоветовать вам вооружиться телескопом. Через минуту они скроются за горизонтом, но вы сможете увидеть мистера Мейза, когда он начнет… гм… восходить.
Динамик молчал. Казалось, томительному ожиданию не будет конца. Может быть, Мериэн задумала проверить решимость профессора?
Схватив бинокль, я направил его на небо над таким до нелепости близким горизонтом. И вдруг увидел крохотную вспышку света на желтом фоне исполинского диска Юпитера. Я быстро поправил фокус и различил три фигурки, поднимающиеся в космос. У меня на глазах они разделились: две притормозили ход пистолетами и начали падать обратно на “Пятерку”, а третья продолжала лететь прямо к грозному небесному телу.
Я в ужасе повернулся к профессору.
— Они это сделали! Я думал, что это блеф!
— Мисс Митчелл, несомненно, тоже так думала, — холодно ответил профессор, адресуясь к микрофону. — Надеюсь, мне не надо вам объяснять, чем грозит промедление. Кажется, я уже говорил, что падение на Юпитер с нашей орбиты длится всего девяносто пять минут. Но вообще-то хватит и сорока минут, потом будет поздно…
Он сделал выразительную паузу. Динамик молчал.
— А теперь, — продолжал профессор, — я выключаю приемник, чтобы избежать бесполезных споров. Разговор мы возобновим, только когда вы отдадите статую… И остальные предметы, о которых мистер Мейз так неосмотрительно проговорился. Всего хорошего.
Прошло десять томительных минут. Я потерял Мейза из виду и уже спрашивал себя, не пора ли связать профессора и помчаться вдогонку за его жертвой, пока мы еще не стали убийцами. Но ведь кораблем управляют те самые люди, которые своими руками совершили преступление. Я вконец растерялся.
Тут на “Генри Люсе” медленно открылся люк и показались две фигуры в скафандрах, поддерживавшие предмет наших раздоров.
— Полная капитуляция. — Профессор удовлетворенно вздохнул. — Несите сюда, — распорядился он по радио.
— Я открою шлюз.
Он явно не торопился. Я нее время поглядывал на часы — прошло уже пятнадцать минут. В воздушном шлюзе загремело, зазвенело, потом открылась дверь и вошел капитан Гопкинс. За ним следовала Мериэн, которой для полного сходства с Клитемнестрой не хватало только окровавленной секиры. Я боялся встретиться с ней взглядом, а профессор хоть бы что! Он прошел в шлюз, проверил, всели возвращено, и вернулся, потирая руки.
— Ну, так, — весело сказал он. — А теперь присаживайтесь, выпьем и забудем это неприятное недоразумение.
— Вы сума сошли! — возмущенно крикнул я, показывая на часы. — Он уже пролетел половину пути до Юпитера!
Профессор Форстер поглядел на меня с осуждением.
— Нетерпение — обычный порок юности, — произнес он. — Я не вижу причин торопиться.
Тут впервые заговорила Мериэн; по ее лицу было видно, что она не на шутку испугана.
— Но ведь вы обещали, — прошептала она.
Профессор внезапно сдался. Последнее слово осталось за ним, и он вовсе не хотел продлевать пытку.
— Успокоитесь, мисс Митчелл, и вы, Джек, — Мейз в такой же безопасности, как и мы с вами. Его можно забрать в любую минуту.
— Значит, вы мне солгали?
— Ничуть. Все, что я вам говорил, — чистая правда. Только вы сделали неверный вывод. Когда я говорил вам, что тело, брошенное с нашей орбиты, упадет на Юпитер через девяносто пять минут, я — признаюсь, не без задней мысли — умолчал об одном важном условии. Надо было добавить: “Тело, находящееся в покое по отношению к Юпитеру”. Ваш друг, мистер Мейз, летел по орбите вместе со спутником и с такой же скоростью, как спутник. Что-то около двадцати шести километров в секунду, мисс Митчелл. Да, мы выбросили его с “Пятерки” по направлению к Юпитеру. Но скорость, которую мы ему сообщили, — пустяк, практически он продолжает лететь по прежней орбите. Он может приблизиться к Юпитеру — капитан Сирл все ото высчитал — самое большое на сто километров. В конце витка, через двенадцать часов, он будет в той самой точке, откуда стартовал, без всякой помощи с нашей стороны.
Наступило долгое, очень долгое молчание. Лицо Мериэн выражало и досаду, и облегчение, и злость человека, которого обвели вокруг пальца. Наконец она повернулась к Гопкинсу.
— Вы, конечно, знали все это! Почему вы мне ничего не сказали?
Гопкинс укоризненно посмотрел на нес.
— Вы меня не спросили, — ответил он.
* * *
Мы забрали Мейза через час. Он улетел всего на двадцать километров, и нам ничего не стоило отыскать его по маячку на его скафандре. Его радиофон был выведен из строя, и теперь-то я понял почему. Мейз был достаточно умен, чтобы сообразить, что ему ничего не грозит, и, если бы радио работало, он связался бы со своими и разоблачил наш обман. А впрочем, кто знает! Лично я на его месте предпочел бы дать отбой, хотя бы совершенно точно знал, что со мной ничего не случится. Сдается мне, ему там было очень одиноко…
Догнав Мейза на самом малом ходу, мы втащили его внутрь. К моему удивлению, он не устроил нам никакой сцены: то ли был слишком рад вернуться в нашу уютную кабину, то ли решил, что проиграл в честном бою и не стоит таить зла на победителя. Думаю, что второе вернее.
Ну вот, пожалуй, и вес, если не считать, что на прощание мы еще раз натянули Мейзу нос. Ведь коммерческий груз на его корабле заметно уменьшился, значит, и горючего требовалось меньше, а излишки мы оставили себе. Это позволило нам увезти “Посланника” на Ганимед. Разумеется, профессор выписал Мейзу чек за горючее, все было вполне законно.
И еще один характерный эпизод, о котором я должен вам рассказать. В первый же день после того, как в Британском музее открылся новый отдел, я пошел туда посмотреть на “Посланника”: хотелось проверить, будет ли его воздействие на меня таким же сильным в новой обстановке. (Ну так вот: ото было совсем не то, но все-таки впечатление сильное, и отныне я весь музей воспринимаю как-то иначе). В зале было множество посетителей, и среди них я увидел Мейза и Мериэн.
Кончилось тем, что мы зашли в ресторан и очень приятно провели время за столиком. Надо отдать должное Мейзу, он не злопамятен. Вот только Мериэн меня огорчила.
Ей-богу не понимаю, что она в нем находит.
Джек Уильямсон
ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ
С сигарой что-то не ладилось.
Но Брек Веронар не выбросил ее. Табак, выращенный на Земле, дорого ценится здесь, на Церере. Брек еще раз подрезал кончик и снова щелкнул зажигалкой. На этот раз он раскурил сигару, но она почему-то отдавала странным, кисловатым запахом тлеющей бумаги.
