– Ткань, наверное, нужна, – неуверенно добавила я, хотя подобным средством никогда не пользовалась.
– А что обычно использовала? – невозмутимо уточнил муж.
– Впитывающие хлопковые присоски, – смутившись откровенности вопроса, пробормотала я.
Старх спокойно кивнул и отправился за обедом. Несмотря на все мои уверения, что я смогу есть то, что он взял в дорогу, пищу он мне неизменно покупал свежеприготовленную.
А я теперь на время его отлучек оставалась запертой вместе с оленями на складе. Причем в компании мирно жующих и спящих оленей мне было спокойно и нескучно. По крайней мере не грозили ничьи домогательства.
В тот раз муж отсутствовал гораздо дольше обычного. Я уже начала волноваться, когда он наконец вернулся с едой в сопровождении капитана и еще двоих членов команды звездолета, нагруженных коробками. Коробки оставили возле входа, еду отдали мне, а стархи отошли в дальний угол и принялись что-то активно, но очень тихо обсуждать. Сообразив, что там третий явно лишний, и успокоившись при появлении мужа, принялась за еду. Для надежности, чтобы не смущать мужчин ненужным вниманием, развернувшись к ним спиной. Пусть обсуждают свои секреты.
На обед было мясо, земная цельная картошка в количестве шести штук и здар. Я отметила, что за все время на звездолете не ела ни одного концентрата! Видимо, их непереносимость стархами – реальный факт. Но раз капитан корабля тоже старх, то ясно, откуда тут такое количество натуральных продуктов. А может быть, и вовсе эта еда не из общего раздаточного пункта, а с капитанского стола? Потому-то Рид за ней всегда сам ходит и меня с собой не берет…
Пока я, с аппетитом пережевывая, размышляла о насущном, мужчины пришли к консенсусу и, очень довольные друг другом, разошлись: капитан отправился на выход, а мой муж – ко мне составить компанию за обедом.
– Витара, – с довольным видом сказал старх, – в основном всем необходимым обеспечить тебя удалось!
Ошарашенно переведя взгляд на две большие коробки, не поверила своим глазам. Если там присоски, то я обеспечена пожизненно! Идти и смотреть было откровенно страшно, поэтому решила поверить старху на слово.
– Спасибо, – все еще потрясенно пробормотала ему и тут же уточнила: – А во сколько все обошлось? Дорого?
– Нет, мы договорились о другой форме взаиморасчета, – потирая руки в предвкушении еды, сообщил муж.
– А… откуда тут взялось женское? – Про количество добавить постеснялась, но он и сам понял.
– Капитан тоже женат. – Сказано это было таким многозначительным тоном, словно объясняло все.
Возможно, кому-то и объясняло, но не мне! Но, смирившись, решила, что впереди будет время обо всем разузнать.
Не считая этого эпизода, оставшиеся дни путешествия были спокойными и умиротворяющими. Днем – несложная работа под мерный шорох животных в обществе старха, а ночью… Ночи стали моим любимым временем суток. Каждое утро, пробудившись, благодарила все высшие силы за то, что послали мне такого чуткого мужчину, а еще добрым словом вспоминала рябую сокамерницу, что надоумила на этот судьбоносный выбор. Надеюсь, и ей судьба улыбнулась.
Старх с неизменным постоянством перед сном озабочивался выполнением своего мужнего долга, причем в обязательном порядке предварительно заручившись моим согласием. Я очень смущалась, но согласие каждый раз давала. Мой предыдущий опыт ограничивался одним мужчиной и был безрадостным. Старх же поражал меня заботливостью, терпением и выдержкой. У нас даже возник маленький ритуал.
Каждый вечер, возвращаясь после ужина и посещения санитарной зоны к нашей спальной кабинке, раздевались по очереди. Сначала внутрь забиралась я, стягивала куртку и штаны, расстилала постель, потом раздевалась полностью и отодвигалась к стенке, прячась под одеяло. Муж на третий день нашей семейной жизни объяснил мне, что у стархов супруги спят рядом только полностью раздетыми.
– Жена под одеяло к мужу в одежде не ложится, – предупредил он меня.
Мелькнула паническая мысль о морозе, но выяснение подробностей решила отложить до момента первой ночевки на Иволоне.
Так что теперь каждый вечер перед сном я раздевалась донага, а потом, все еще смущенно отводя взгляд, наблюдала, как готовится ко сну старх. Всегда неизменно спокойно и деловито. Меня поражал тот факт, что, будучи так непривлекателен лицом, Рид обладал невероятно красивым телом. Мощные плечи, сильные и пропорциональные руки и ноги, поджарый живот. Особенно мой взгляд притягивали курчавые волоски на груди – такие же мягкие на вид, как и на ушах. Очень хотелось потрогать их, но отважиться не могла. Вообще, инициатива супружеской близости пока исходила только от старха, проявлявшего очевидное желание и уверенное постоянство.
Так, забравшись ко мне под одеяло, осторожно сильными руками, предварительно скользнув ладонью по животу, обхватывал меня за талию и, склонившись надо мной, тихонько спрашивал:
– Можно?
Как правило, к этому моменту от ощущений, вызванных прикосновениями к моей коже его грубоватых рук, у меня уже перехватывало дыхание, поэтому просто молча кивала. А он ночь за ночью занимался изучением моего тела. И в его руках я чувствовала себя очень стройной, легкой и… непривычно значимой. Большие ладони старха могли свободно обхватить мою талию, причем, обнаружив этот факт, муж что-то проворчал насчет моей недокормленности, но снова и снова продолжал так меня касаться. Ему явно нравилось ощущение моей хрупкости, абсолютной принадлежности ему. А мне тоже было приятно собственной кожей осязать его шершавые ладони, обхватывающие и осторожно поглаживающие меня. Я выгибалась дугой, способствуя этому захвату, чем он пользовался, перемещая руки дальше под меня и поглаживая спину. Вообще, успокаивающие поглаживания были ему свойственны, еще с оленями заметила. Но в моем случае присутствовал элемент нежного исследования. Если он замечал, что касание в каком-то месте вызывает у меня стон или довольный вздох, обязательно повторял прикосновение, и не раз, беря себе на заметку.
Очень нравилось старху касаться и моей груди, которую он невероятно нежно приподнимал, немного сжимал и поглаживал загрубевшими пальцами. Меня эти осторожные шершавые прикосновения его пальцев просто сводили с ума. Не думала о том, что такая простая ласка настолько чувственна. Каждый раз, как он добирался до груди, меня сразу пробирало восторженной дрожью, а внизу живота начинало томительно тянуть в предвкушении дальнейшего.
В кабинке вдвоем было не очень удобно и тесновато, без особенного простора для маневров, но даже самые простые ласки моего громадного мужа доставляли огромное удовольствие. Каждый раз, прежде чем осторожно сблизиться со мной, он медленно проникал в меня рукой, удостоверяясь, что его ждут и очень рады. Обнаружив меня влажной, довольно хмыкал и терся лбом о мою грудь и живот, обнимая сильными руками за бедра, бормоча мне, что я хорошая жена и что ему очень повезло со мной.
