Новые облигации пошли на ура, притянув деньги с Юпитера, Оорта и Койпера гораздо быстрее, чем кто-либо ожидал. Успеху в немалой степени поспособствовала бодрая заметка в «Бизнес-рипорт» (помещенная под именем того же самого Джейка Аляски, который, можно сказать, единолично похоронил первый займ), вызвавшая настоящий ажиотаж и подхлестнувшая интерес к торговым площадкам в мерси. Его облигации встали на ноги.
Но работа и сын занимали не все его время, а когда Келли оставался один, на него снова и снова накатывало отчаяние: Данис в лапах врага, судьба Обри неизвестна.
Еще одна перемена в его жизни состояла в том, что он становился, по сути, отцом-одиночкой. Синт посещал расположенную неподалеку мерси-школу. На Меркурии, особенно среди знакомых Келли, такое было не принято. Считалось, что дети должны расти в естественных условиях, не испытывая на себе влияния виртуального мира, в котором большинство их родителей зарабатывали себе на жизнь.
На Тритоне никто из таких мелочей проблем не делал. Более того, многие из учителей Синта сами были свободными конвертерами. На Меркурии и в большинстве других частей Мета закон запрещал им такого рода деятельность, и то, что здесь дело обстоит иначе, стало для Келли приятной неожиданностью. Мальчик посещал занятия с удовольствием, чего раньше отец за ним не замечал. И неудивительно — в конце концов преподаватели были такими же людьми, как и его мать.
Занятия в этой школе проходили в виртуальных классах. Прежде чем отправиться на занятия в мерси, дети каждое утро собирались в «игровых комнатах», которых было несколько на территории каждого района. Выходя из виртуальности — полностью или частично, — учащиеся отдыхали, занимались материальными арт-проектами или делали что-то еще, что получалось лучше в физическом мире. Дети-конвертеры, которых на Меркурии загоняли в специальные, плохо финансируемые школы, здесь, на Тритоне, обеспечивались в учебных комнатах роботами-аватарами, так что физический мир был для них таким же счастливым местом, как и виртуальный.
В Мете о такой образовательной системе можно было только мечтать, и предпосылкой для ее реализации могло бы стать предоставление всем свободным конвертерам полного равноправия. Именно за это Келли и Данис боролись годами, приходя на участки для голосования. Судя по опросам, их мнение разделяли примерно три процента населения, так что до исполнения мечты Келли дожить не надеялся, а о том, что его ребенок станет участником такой программы, даже не мечтал.
Каждое утро Келли отводил Синта в школу, а во второй половине дня уходил на часок с работы, чтобы отвести его домой. В «Телеман Милт», где он был партнером, его за нечто подобное уволили бы без всяких объяснений. А может быть и нет. Ему и в голову не приходило попросить о чем-то подобном. Там всем занималась Данис, которая никогда и ничего не упускала из виду и все успевала. К тому же там их сын находился в интернате.
По пути домой из школы Келли и сын частенько заворачивали в булочную — полакомиться местным деликатесом под названием кипферл. Местные кондитеры сделали интересное открытие: если тесто перед выпечкой подвергнуть на короткое время воздействию внешней температуры — минус 391 градус по Фаренгейту, — то печенье получается необычайно нежным, буквально воздушным, но при этом сохраняет приятную хрусткость. Синт обожал эти штучки, да и Келли нередко ловил себя на том, что хрустит чем-то за чашкой кофе.
Одна из работниц в булочной проявляла к Синту особый интерес и нередко подсаживалась к ним, когда они останавливались, чтобы перекусить. Для Келли, даже если бы у него и пробудился к ней какой-то интерес, женщина была слишком молода, и он не раз делился с ней своей тревогой по поводу судьбу супруги. Во всяком случае никакого сексуального напряжения между ними не возникало. Келли уже давно не испытывал ни к кому ни малейшего желания. Каждый раз, думая о сексе, он видел перед собой Данис и впадал в депрессию.
Но в этой женщине — ее звали Дженифер Филдгайд — Келли нашел друга. Узнав, что Синт — свободный конвертер, она проявила искренний интерес к мальчику и часто расспрашивала Келли о том, как они с женой воспитывали своих детей, справлялись с широко распространенными предрассудками в отношении обращенных, в чем сходились и в чем разнились Обри и Синт. Келли отвечал на вопросы с удовольствием — прошлое было единственным, что занимало его вне работы. Когда он говорил о Данис, Синт затихал и слушал очень внимательно. Не сразу, но постепенно и Дженифер тоже стала раскрываться и рассказывать кое-что о себе.
У нее был роман со свободным конвертером. И хотя Дженифер не отличалась болтливостью и была скупа на выражение эмоций, Келли видел — ее чувства еще не остыли. Разговаривая с ней, он видел те же сомнения, те же тревоги и беспокойства, через которые прошел время сам, когда влюбился в Данис.
И когда она спросила наконец у него совета, он уже знал, что ответить.
Они такие же люди, как мы с вами.
Да, секс с ними может быть чем-то фантастическим. Они способны та такое… особенно в виртуальности.
Полюбить конвертера — это еще лучше. Ничего лучшего с ним не случалось.
Если не считать детей. Иметь детей от конвертера — это самое лучшее, что было со мной в жизни.
Однажды Тексток пришел к Ли в ее университетский офис и сообщил, что у него поразительные новости. Один старый друг связался с ним этим утром и предложил возглавить отделение физики Директората Науки Мета. Занимавший должность директора старик Хано Браун после двадцати лет службы внезапно ушел со своего поста. В качестве одного из возможных преемников назвали и Текстока — его соперник представлял могущественный Директорат, — и по результатам проведенного затем голосования он набрал 73 процента голосов.
Все случилось так быстро. Ли даже и не слышала ни о каком голосовании. Вообще-то она не часто находила время для развлекательных и информационных каналов мерси, но конвертерная ее часть по крайней мере регулярно просматривала заголовки. Удивительно, что ее даже не уведомили о таком важном событии.
Так или иначе, что произошло, то произошло. Знала ли Ли, кого имел в виду Тексток, когда говорил об «одном старом друге»? Оказывается, речь шла о самом Директоре Амесе.
На протяжении первых двух лет войну с внешней системой называли по-разному. Началась она как-то вдруг, с внезапного перехода Ганимеда под власть Директората, но потом постепенно переросла в крупномасштабный конфликт, четко разведя людей по разные стороны ясно проведенной черты (как виртуальной, так и реальной). Поддержанный 98 процентами общественного мнения, конфликт получил официальное название — «Война за Единство». В частных разговорах большинство отзывались о ней как о «Консолидации». Разве не твердил постоянно Директорат о необходимости консолидации ради эффективности и процветания? Разве не убеждал всех в необходимости Новой Иерархии общественного порядка, где каждому найдется свое место и где каждый знает это место? Фремдены — такой термин приклеился к силам внешней системы, — разумеется, с самого начала называли ее «Войной за Республику».
На первых порах новые служебные обязанности позволяли Текстоку поддерживать с Ли прежние отношения, но с течением времени она стала подмечать любопытный эффект: любовник как будто растворялся. Растворялся не физически — его многообразные аспекты, являвшиеся к ней заниматься сексом, по-прежнему пребывали в прекрасной форме и отменном здоровье. Но вот ум, тот ум, в который она, собственно, и влюбилась и который практически обожествляла, ускользал, уходил.
Сначала Ли решила, что таким образом Тексток рвет с ней. Этот вариант, конечно, поверг бы ее в отчаяние, но она понимала, что рано или поздно все заканчивается, и подготавливала себя к неизбежному. Тексток никогда не выказывал намерения уйти от жены и не давал Ли никаких обещаний.
Однако любовник не просто выскальзывал из цепей отношений, он как будто отдалялся и от собственных желаний и потребностей. Он не работал больше в университете, и Ли уже не видела его в рабочие часы. Почти все время Тексток проводил в Директорате, откуда надзирал за работой огромной бригады исследователей, разбросанных едва ли не по всей внутренней солнечной системе.
Хотя его работа и являлась секретной, Тексток говорил о ней подробно, живо и с увлечением. Ли была одной из немногих, кто понимал, что чувствует этот человек, сосредоточивший в своих руках огромную власть, которую использует для прогресса науки. Как раз сейчас специальная группа занималась исследованием базовых принципов такого любопытного явления, как «демпфирующий эффект», производимый древними БМП, известными как «временные башни». Давно известный, но оставшийся необъяснимым, эффект этот производил на незрелые умы такое сильное впечатление, что кое-кто даже попытался возвести временные башни в статус «богоподобных существ». Пришло время прорывов — в условиях войны эти проекты получили неслыханное финансирование. Тексток постоянно хвастал теми прибавками, которые получает и без того огромный оперативный бюджет его агентства. Ли не понадобилось много времени, чтобы понять: блокирующее мерси оружие, недавно развернутое против чужаков военными, основано на этой новой технологии.
