На экране Рекс Физер резко выкрикнул, желая привлечь к себе внимание:
– Это – не по существу. Вы сдадитесь сейчас и тем самым сохраните свои жизни?
– В обмен на водный завод? Да или нет?
Все взгляды были обращены на Мэрион.
– Правительство, – сказала она, – рассмотрит это. После.
Чанг изучал ее с чем-то вроде замешательства в глазах.
– Спите ночью, не так ли? Чувствуете себя хорошо, несмотря на то, что делаете?
Раздался тихий звонок. Я посмотрел на пульт, но звук исходил от Чанга. Он сунул руку в карман пальто и, вытащив оттуда телефон, включил его.
– Не могу говорить сейчас, – сказал он. – Совещание.
Генерал Рубен сделал предупреждающий жест:
– Нет, мы предоставим вам возможность уединиться. Сообщите им, чтобы подождали минуту. – Он наклонился к уху помощника, который затем сопроводил Чанга в другую комнату.
Едва дверь закрылась, Рубен бросился к пульту:
– Сейчас!
– Что происходит? – спросил я.
– Мы прослушивали его телефонные разговоры с прошлого вечера. Он говорил с каким-то мальчишкой, используя кодирование, наши люди не смогли расшифровать. Слушайте!
Он включил пульт, и мы услышали в динамиках голос помощника Рубена:
– Отправитель под землей, сэр. Мы транслируем его для определения местоположения.
– Хорошо. Спокойно.
Тяжелое дыхание, затем сморкающийся голос Чанга:
– Да-х-а?
– Господин Чанг, это Филип. – Голос мальчика был печален.
Моя челюсть отвисла. Я быстро огляделся вокруг, чтобы узнать, поняли ли другие, кто говорил.
– Чако, та не должен.
– Они, наверное, слушают нас, так что это и для их ушей тоже. Они запустили ядовитый газ в туннели сабов на севере Девяносто шестой. Нижние внутри мертвы. Тысячи.
– О господи! – Чанг тяжело дышал.
– Сообщите властям, что они убили господина Тенера. Он спустился вниз, пытаясь предупредить их. Я видел его тело.
– Чако…
– Меня зовут Филип. И мне уже все равно. Я в пути, скоро увижу моего друга. Я не знаю, когда скажу ему об этом. Лицо господина Тенера было фиолетовым. Я заметил его только потому, что его одежда очень отличалась от одежды остальных убитых. Кровь лилась из его носа и рта и закрыла его лицо. – Мальчик замолчал, потом продолжил:
– Честно говоря, я сказал бы, что он умер в агонии.
В комнате стояла абсолютная тишина.
– Халб, ваш лидер, велел передать им – никакой капитуляции. Пока они не убьют последнего оставшегося саба. И скажите им, с нами еще не покончено. Так что вы заплатите. Все вы.
Щелчок. Связь прервана. Я сидел, уставившись на пульт.
Девон был в пяти часах суборбитальным. Возможно, я мог успеть на вертолет, который доставит меня к старту челнока. Меня охватило необъяснимое страстное желание посетить Академию, прогуляться еще раз по ее тихим тенистым аллеям. Я издал вопль.
Только когда Мэрион поглядела на меня с тревогой, я осознал, что по моим щекам текли слезы.
Не знаю, как я выдержал бесконечный поход пешком назад к ненавистному залу заседаний. Сердце так сильно колотилось. Первый раз в жизни мне было жаль, что я не похож на нейтрала, из которого слова лились потоком, а всего лишь обозленный нижний с ножом. Устало я снова опустился на стул, осмотрел лица. Верхний Боланд ушел, но остальные те же, что прежде.
Снаружи доносится зловещий грохот. Наверно, опять умирают нижние.
После того как Фити отключил связь, я сделал вывод, что ничего большего мне не оставалось, кроме как доиграть до конца игру смерти. Может быть, как-то я потянул бы для нас время.
Время – все, что у нас осталось. И его мало. Я старался не представлять обвиняющих нас мертвых.
В зале заседаний я ухмыляюсь верхней тетке, показывая гнилые зубы.
– Вы говорили?
Она сладким голосом ответила.
– Я полагаю, что все в порядке?
Рубен хлопнул ладонью по столу, с треском, который испугал всех:
– Ничего подобного.
Она даже не моргнула.
– Вас могут заменить, если вы считаете вашу работу неприятной.
– Как вы можете! – он говорил раздраженно. – Вы думаете, что господин Кан уволит меня по вашему совету? Мы посмотрим.
Их глаза встретились, и те, что опустились, были ее. Сдерживая боль, я ждал, слушая, изучая.
Рубен обратился ко мне:
– Есть ли смысл в дальнейшем диалоге?
Я только сказал:
– Вы слышали?
По крайней мере, он не старался притворяться. Кивнул.
– Кто это сделал?
– Полковник в Сто десятом прибыл с… нет. – Он медленно расправил плечи. – Вирц просил мое одобрение, и я дал его. Я ответствен. Ваши были… Мы думали, они…
Женщина Мэрион стучала по столу, получался громкий звук.
– Это к делу не относится. Что вы собираетесь делать с этим старым… этим человеком?
На экранах Физер и Торн наблюдали спокойно.
У тя нет обломка металла, Педро, иначе б ты вонзил его в надменное сердце генерала. Нет силы, чтобы обхватить пальцами его шею и сжимать до тех пор, пока он не станет похожим на нижних, лежащих в сабвее. У меня нет ничего, кроме слов. Думай, Педро Любой с кучей консервов сможет сделать хорошую мену, но потребуется нейтрал, чтобы торговаться без нее. И не просто какой-то нейтрал. Лучший торговец, когда-либо существовавший, безрассудный старик, который подстрекал отстаивать то, что может быть отвоевано.
Я прочистил горло.
– Хотел бы знать, сколько башен вы собираетесь потерять. Уже две будет трудно восстановить.
– Прошу прощения? – Глаза женщины были холодными.
Я снял пальто, будта приготовился остаться на долгое время.
– Хороший вид здесь. – Я указывал на окно. – Можете наблюдать клубы дыма, проплывающие мимо. – Я наклонился вперед. – Думаете, нация нижних собираться сдаться и умирать, только потому вы щелкнете пальцем? Сотни тысяч оставались по всему городу. – Я надеялся, что это правда. – И сейчас они действительно в бешенстве.
– Не пытайтесь нам угрожать…
– Факты это не угрозы. – Я сердито посмотрел на них. – Думаете, они не сказали мне, используя кодирование по телефону. Лучше приготовьтесь, потому что вы скоро потеряете… – Я сделал паузу, главным образом, чтобы сглотнуть, но также и для того, чтобы придумать то, чему они могли поверить.
Дверь внезапно открылась, и стремительно вошел презрительный майор.
– Сэр, – нижние ублюдки взорвали дамбу!
– Они что? – Рубен вскочил.
– Несколько минут назад. Этот грохот, что мы слышали… они разрушили дамбу за Уолл-стрит, вода поднимается и вот-вот хлынет. – Он уставился на меня с нескрываемой ненавистью. – Две гигантские волны примерно в пятьдесят ярдов высотой.
Я сцепил пальцы вместе, показывал им самодовольную улыбку.
