— В таком случае ничем помочь не могу. Извините. — человечек грустно покачал головой: — Я вам сочувствую и понимаю… но для изменения сроков прибытия в войсковую часть нужны веские формальные основания.
— Значит, если я не прибуду в часть через пять дней, то буду считаться дезертиром? — Перси вздохнул, смиряясь с неизбежным. А он-то хотел съездить домой на месяц, повидать всех родных, как раз успевал на свадьбу Милисенты и Торнтона, порадоваться вместе с Анитой ее поступлению… но приказ есть приказ. Уж что-что а это Перси за время службы во флоте усвоил крепко.
— Не расстраивайтесь. Как только справка будет готова, они направят ее к нам и мы в свою очередь обеспечим вам внеочередной отпуск задним числом. По крайней мере постараемся, хотя идет война и гарантировать это… — человечек пожал плечами и вздохнул: — В конце концов идет война, вы это знаете?
— Да, но…
— Так вот, идет война и поэтому — не задавайте глупых вопросов, а выполняйте приказания. Их отдаю не я. Я просто слежу, чтобы они попали по адресу. Всего хорошего. — экран погас. Перси еще раз вздохнул и набрал номер домашнего кома. Придется извинится и объяснить что дома он будет всего два-три дня. И… до прибытия в часть времени всего ничего. Перси посмотрел на свое отражение в погасшем мониторе и покачал головой. Значит нельзя терять времени даром!
Через тридцать минут Перси уже сидел в баре под названием "Медная Обезьяна". Пол был усыпан деревянными опилками, а в зеркальной полутьме стойки маячил строгий силуэт бармена в белой сорочке и черной жилетке.
— Интересно, и что же такого у тебя случилось, что ты вдруг про меня вспомнил? — спросила Хлоя, сидящая напротив.
— Да я всегда про тебя помнил. — соврал Перси: — всегда. Просто мне еще и отпуск не дали… и вообще… Извини, что не всегда писал.
— Да ладно… — махнула рукой Хлоя: — Всегда так, ничего особенного… все обещают, что будут писать через день, а потом, как попадут в части, так ни слуху, ни духу. Знаешь, я иногда жалею, что сейчас во флоте полно женщин. Вот раньше брали одних мужиков, и те, как миленькие писали каждый день. И верность хранили, вот.
— А я почему-то помню, что наоборот… — нахмурился Перси: — что из-за того, что они женщин по месяцам не видели они так в каждом порту отрывались, что даже поговорка появилась… ну, знаешь — поматросил и бросил.
— Хорошая поговорка. Дельная. Очень к месту. — прищурилась Хлоя.
— Ну, знаешь на самом деле я не думал, что у нас с тобой… такие отношения… — осторожно подбирал слова Перси. Хлоя немного натянуто улыбнулась:
— Расслабься Перси, мы не на трибунале. И я не прошу тебя жениться на мне, как честного человека. Мне гораздо удобнее быть свободным человеком.
— Правда? — обрадовался Перси.
— Правда. — скривилась Хлоя: — Ну посмотри на себя. Какой-то лейтенантишко из Верхнего Синнея, да еще и потрепанный в боях. Про твои душевные качества, Дорбан я вообще молчу, чуткости у тебя как у утюга чугунного. Дубина стоеросовая… — глаза у Хлои начали подозрительно поблескивать. Она отвернулась и принялась промакивать их платочком.
— Если я и выйду замуж, Перси, то не за тебя… останемся просто друзьями и все такое. — сказала она, не поворачиваясь.
— Если ты этого хочешь, то конечно. — неуверенно сказал Перси: — Ты уверена, что…
— Уверена, Перси, еще как уверена… давай завязывай с этим дерьмом. Как-то же мы с тобой общались без этих соплей, верно? Когда ты был курсантом?
— То есть все по-прежнему? — Перси махнул рукой проплывавшей мимо могучей официантке с грацией броненосца, заказал себе и даме особый звездный и две суперзакуски, дежурное блюда, вам скидка, очень вкусно, попробуйте еще, расплатился и повернулся к Хлое.
— Почти все. — сказала та: — Ты ведь все-таки стал пилотом, верно? И даже участвовал в боях… что это за орден?
— Это не орден. Это медаль. — пояснил Перси.
— Ну какая нахрен разница. За что-то же ее дали?
— Ну, да. Я служил в отдельной Тридцать Восьмой и…
— В Тридцать Восьмой, это в той, которая вся погибла? — перебила его Хлоя.
— А ты в курсе? — удивился Перси
— Ну, еще бы я не была в курсе. Да вся Империя в курсе, черт, я сейчас… — Хлоя приподнялась и крикнула: — Эй, у стойки! Новости последние погромче запустите! — бармен кивнул, все равно в баре кроме них почти никого не было, только парочка игроков резались в бильярд, да кто-то в темном спал, опустив голову на руки, поборотый дьявольской силой "Особого Звездного".
— Героический подвиг Отдельной Тридцать Восьмой эскадры под командованием адмирала Волкова, посмертно представленного к званию Героя Империи… — голос диктора дрожал от переполняющей его скорби и гнева.
— Дети Империи первыми приняли предательский удар в спину населенной системы Айм… — на экране проплывали пейзажи Вериоки на фоне разрушенного почти до основания Атлантума. Пепелища домов, ветер разносит какие-то обрывки, дым и пепел… вот крупным планом появилась брошенная кем-то кукла, у куклы нет глаза и оплавлено лицо, но она продолжает улыбаться целлулоидной вечной улыбкой… вот часы, разбитые, но все еще продолжающие идти.
— На развалинах Атлантума наше чувство становится ясным. Это скорбь… — крупный план братской могилы жителей Вериоки и стоящие над ними в стойке смирно гвардейцы. Камера наплывает на строй, следует залп, еще один… камера выхватывает одного гвардейца, в его руках нет оружия, он держит маленькую золотоволосую девочку, девочка прижимает к себе игрушечного медвежонка.
— Из сорока пяти тысяч жителей Атлантума в живых осталась только Дана… — говорит диктор. Камера показывает лицо девочки крупным планом. Она хмурит брови и кусает губы, но глаза ее сухи.
— У маленькой Даны не осталось слез, чтобы оплакать своих родителей, сестру и остальных сорок пять тысяч своих земляков… но они остались у нас! У нее нету сил, чтобы отомстить за них. Она всего лишь маленькая девочка. — камера крупным планом показывает лицо гвардейца, держащего девочку, лицо, больше похожее на скалу.
— Но у нас есть эти силы! — камера показывает, как рука гвардейца сжимается в кулак, белеют суставы.
— И мы отомстим! Памяти погибших жителей Атлантума! Тех, кто предпочел погибнуть, но не сдаться! Памяти Отдельной Тридцать Восьмой! Тем, кто до конца выполнил свой долг! Тем кто встал на пути у орд варваров! — на экране появилось изображение хохочущего десантника с эмблемой Суннских Ягуаров на рукаве, он хватает за волосы девушку и тянет их назад, запрокидывая голову и открывая горло. Перси уже видел эту запись, он знает, что будет дальше, но он не в силах отвернуться и "ягуар" в очередной раз убивает свою беспомощную жертву проведя по горлу десантным ножом. "Ягуар" смеется прямо в камеру, его изображение застывает.