Шаги по усыпанной гравием дорожке прозвучали отчетливо, кто бы ни направлялся к озеру, он сориентировался на свет голографического экрана и не пытался скрыть своего приближения.
Завидев фигуру Дымова, полковник Ремезов остановился.
– Глеб, свои, – негромко, но отчетливо произнес он, остановившись на почтительном расстоянии.
Дымов узнал голос, медленно повернул голову, затем отпустил рукоять боевого ножа.
– Денис?
– Он самый. – Ремезов сделал шаг вперед, показавшись из-за обломка скалы. – Каких же гостей ты ждешь? – усмехнулся он.
– Разных, – в тон ему ответил Дымов, вставая навстречу. Ремезова он знал по своему недолгому пребыванию в системе Элио. Вообще-то Глеб трудно шел на контакт с людьми, но полковник оказал ему неоценимую помощь в решении очень важного и крайне щекотливого вопроса, связанного с восстановлением личности Ники.
Они обменялись рукопожатием.
– Присаживайся. – Дымов указал на плоский ошлифованный водой фрагмент скалы. – Как жизнь?
– Жизнь? – Денис снова усмехнулся. – Жизнь по-разному. – Он осмотрелся, прислушался к щебету птиц в зарослях растущего по берегу озерка хвоща. – Необычный выбор места, – заметил он. – Насколько помню, ты не очень-то любил природу?
– Люди меняются, – скупо ответил Дымов.
Ремезов явно не торопился выкладывать, зачем прилетел.
– Как тебе Эридан? Кюро показался мне немного странноватым. Необычные для наших времен радушие и общительность.
Глеб мысленным приказом отключил голографический экран.
– Кюро для всех мягко стелет, – ответил он. – Но иным приходится жестковато спать. Здесь все если не с двойным дном, то с подтекстом.
– А подробнее? – заинтересовался Денис. – Мне показалось, что схема обмена и торговли информацией вполне прозрачна.
– «Братья» умело эксплуатируют страхи и фобии. Большинство военных, осевших на Эридане, искренне верят, что укрылись тут от репрессий со стороны колониального флота.
– Даже так? – нахмурился Ремезов. – На них воздействуют психологически?
– Нет, если ты имеешь в виду секту или росток новой религии. «Братья» не навязывают никакой идеологии, но в информационном плане обирают каждого прибывшего, что называется до нитки, предлагая взамен лишь иллюзию безопасности. Они достаточно циничны, чтобы производить жесткий отбор, разрешая поселиться в этих стенах только тем, от кого рассчитывают получить практическую пользу.
– То есть не каждый беженец получит здесь кров и защиту?
Дымов кивнул.
– Только те, кто совершенно отчаялся, но обладает нужными профессиональными навыками, чтобы обслуживать различные системы либо защищать монастырь в случае нападения. Многие, пытаясь влиться в общину, делятся уникальными сведениями. Основатели монастыря прекрасно осознают ценность информации в современном мире и уже обеспечили себе безбедное существование на многие годы вперед. Они собирают сведения о различных технологиях, о разведанных когда-то, а теперь прочно позабытых гиперсферных трассах, ведущих к планетам, пригодным для колонизации либо богатым полезными ископаемыми. Обрывочные сведения, доступные отдельным людям, аккумулируются ими, сводятся воедино, анализируются, проходят перепроверку. В результате те, кто ищет нечто определенное и готов платить настоящую цену, прибывают сюда, как в некую информационную Мекку.
Ремезов внимательно выслушал Дымова, кивнул, соглашаясь с его выводами, затем спросил:
– И ты решил приобщиться к информационному кладезю? Что ищешь, Глеб? По моим сведениям, ты добровольно покинул «Мантикору» пару месяцев назад?
Дымов лишь пожал плечами. Он прекрасно понимал, что полковник не просто так прибыл на Эридан и сюда зашел явно не для того, чтобы поздороваться да обсудить местные нравы.
– Денис, давай к делу.
Ремезов не стал протестовать, но все же повторил вопрос:
– Глеб, почему ты ушел из «Мантикоры»? Это важно, поверь.
– Мне стало тесно, – скупо ответил Глеб. В его пристальном холодном взгляде читался вопрос.
– На такой огромной станции? – не поверил полковник, продолжая исподволь что-то выпытывать.
– Тесно в рамках задач, которые решают наемники «Мантикоры»! – резко ответил Глеб. – Денис, хватит словесных игр! Ты прекрасно знаешь, кого и зачем я ищу! Киборги не вернулись в систему Варл, а население станции занято исключительно вопросами выживания и обеспечения ресурсами. Наши пути попросту разошлись.
Ремезов встал, прошелся вдоль кромки воды.
– Значит, ты охотник, затаившийся в ожидании зверя?
– Можно сказать и так, – пожал плечами Глеб.
Полковник призадумался. Все «домашние заготовки» никуда не годились, разговор явно не клеился, и в том был виноват он сам. С Глебом нужно говорить прямо – такой уж он человек. Замкнутый, непонятный для окружающих, жесткий, некоммуникабельный.
Но он нам нужен. Нужен, несмотря на одержимость, промелькнувшую в колючем взгляде. Именно такой, не рвущийся спасать мир, жесткий, непримиримый к себе и к окружающим. Эти качества позволили Дымову предотвратить пару лет назад попытку геноцида населения целой планеты в системе Валерайн, хотя следовало признать, что даже в той ситуации бывший капитан Земного Альянса следовал узкими тропами своего, далеко не лучезарного мировоззрения. Прошло два года, а он не бросил поиск. Значит, им до сих пор движет чувство мести, и какие же нужно привести доводы, чтобы он прислушался, принял предложение?
– Да, наживку ты приготовил лакомую, ничего не скажешь. – Ремезов вернулся, снова сел на плоский, ошлифованный водой камень. – И как тебе удалось собрать столь непротиворечивую информацию? Веришь, у нас в разведуправлении кое-кто получил непрозрачный намек от адмирала Вербицкого на неполное служебное соответствие, когда ты выложил результаты своих изысканий в глобальную сеть.
– Собрать информацию не так и сложно, если в точности знаешь, что ищешь, – спокойно отреагировал Глеб. – Адмиралу захотелось подробностей? – с усмешкой предположил он. – Увы, Денис, здесь ничем не смогу помочь. Хотя сам факт твоего визита говорит, что я не зря расставил ловушку. Зверь придет. Рано или поздно.
– Поделишься своими соображениями? Хочу понять твою логику.
Об аналитических способностях Глеба полковник был прекрасно осведомлен. Рассудок человека, половину сознательной жизни находившегося в прямом нейросенсорном контакте с боевыми кибернетическими системами, уже не способен перестроиться, вернуться к узости мышления. Дымов выжил в схватках, где все решали доли секунды. Его мозг при помощи технических устройств импланта автоматически входил в любую доступную информационно-кибернетическую среду. Отцы-основатели монастыря, наверное, и не подозревали, что Дымов способен взять из их хранилищ много больше, чем было оговорено.
