Ознакомительная версия.
Кумулятивная энергия струи, разогретой до 200–600 градусов Цельсия, переходит в энергию давления Р, равную 1–2 миллиона килограмм на один квадратный сантиметр, в результате чего металл брони течёт, не нагреваясь до температуры плавления. И кумулятивную воронку покрывают слоем чистого серебра 999 пробы. Замечаешь? Не было никакого Тунгусского метеорита, просто произошла "перегазовка" фотонного двигателя звездолета, оказавшегося у Земли. Если бы был метеорит, то куски его давно бы нашлись при нашем уровне развития поисковой техники.
Так вот, нами была выдвинута рабочая гипотеза о том, что фотонный двигатель представляет собой такую же кумулятивную воронку, покрытую золотом 999 пробы. Вместо взрывчатого вещества обогащенный уран. Инициация двигателя производится добавлением к массе урана дополнительного сектора, приближаясь, но не доводя ее до критической массы ядерного взрыва.
В результате этой реакции образуются фотоны, летящие в сторону от корабля с огромной скоростью и толкающие корабль быстрее четвертой космической скорости в 550 километров в секунду, чтобы преодолеть притяжение галактики Млечный Путь.
Мы создали фотонный двигатель, и ты будешь первым жителем нашей планеты, кто стартует на фотонной ракете. Необходимый минимум знаний по двигателю мы тебе дадим. Все автоматизировано, для тебя не будет много работы. Будешь контролировать работу автоматики и массу фотонного зеркала.
— Геннадий Иванович, — спросил я с кривой ухмылкой, — а как же я вернусь через восемьдесят-сто лет?
— А вот тут, Олег, и должны вступить в действие твои часы, которые уже давно идут с тобою в унисон без единого сбоя, — сказал учитель.
— То есть, это тоже в области научной гипотезы и я испытатель ее? — констатировал я.
— Все мы в жизни испытатели чего-то, — спокойно сказал Геннадий Иванович, — мы перебрали не одну сотню кандидатов и остановились на тебе. Вполне возможно, что когда ты вернешься, нас уже не будет на этой земле. Может быть, пройдет лет двести-триста, но ты представляешь, насколько ты продвинешь нашу науку и откроешь ворота нашей Галактики для космических исследователей и путешественников? Кто-то должен быть первым. Почему не ты? Лет через тридцать поставишь часы на обратный ход и будешь молодеть. У нас нет никаких анабиозов и усыпления людей на какое-то определенное количество лет. Будешь жить нормальной человеческой жизнью, только в условиях невесомости. Программа полета разработана скрупулезно и тебе не будет скучно в полете. Хотя, можешь и погрустить, но работа тебе не даст грустить. Исследования должны завершаться отчетами. Не скажешь же ты, что целых сорок лет гонял балду и пел песни как красноармеец Сухов?
Старт был назначен на среду. Как в том анекдоте. Как писать слово "вторник"? Через "в" или через "ф"? А-а-а, пиши — в среду. В среду, так в среду.
Никакой помпы с запуском. Никаких космодромов. Подмосковный аэродром. Стоит высотный бомбардировщик, на спине которого русский "шаттл-челнок" с русским именем "Буран". Фотонный двигатель находится рядом с маршевыми соплами и закрыт щитками, которые мне предстоит убрать.
Самолет поднимает меня на максимальную высоту чуть более двадцати километров и я стартую прямо с фюзеляжа самолета. Запускаю двигатели, расстыковка, самолет-носитель уходит вниз, я ухожу вверх. Был всего один испытательный полет в автоматическом режиме с возвращением "Бурана". Все обошлось нормально. Мой возврат не предусматривается. Как-нибудь потом, если все будет хорошо, то вернусь и я.
Комната предполетной подготовки летчиков. Я в скафандре. Члены государственной комиссии в составе трех человек в черных пальто и в шляпах. Стандартная униформа высших чиновников коммунистического режима. Несколько человек из круга лиц, причастных к запуску: генеральный конструктор, главный двигателист, разработчик фотонного двигателя, мой учитель. И все. Не было никаких бактерицидных мероприятий, предшествующих полету. На столе нехитрая закуска. Традиционный армянский коньяк. Звучит музыка, и приятный голос поет пеню на слова Владимира Войновича:
Заправлены в планшеты космические карты
И штурман уточняет в последний раз маршрут,
Давайте-ка, ребята, закурим перед стартом,
У нас еще в запасе четырнадцать минут.
Любимая песня советских космонавтов, а у меня после первой рюмки зазвучала совсем другая песня:
Постой паровоз, не стучите колеса,
Кондуктор, нажми на тормоза,
Я к маменьке родной с последним приветом
Спешу показаться на глаза.
Родителям отправили телеграмму: "Срочная командировка. Отпуск в конце года. Подробности письмом".
Повышенная секретность. Потом к родителям придут специальные уполномоченные и наврут чего-нибудь про меня.
Председатель комиссии положил руку на плечо скафандра, посмотрел мне в глаза и тихо спросил:
— Готов, сынок?
— Готов, — ответил я.
— Тогда, вперед! — Он пожал мне руку, и я в сопровождении техников пошел к автобусу.
У самолета специальный подъемник поднял меня в кабину. Я сел в кресло, пристегнулся, надел шлем скафандра, установил связь с командным пунктом и с самолетом-носителем. Показал технику большой палец, все хорошо. Он вышел из кабины, задраил люк, над выходом зажглась зеленая лампочка. В наушниках раздался голос руководителя полетов:
— Внимание, до старта тридцать секунд. Даю обратный отсчет.
Механический голос стал считать секунды от тридцати до нуля.
Ноль. Заревели двигатели самолета-носителя. Дрожь самолета-носителя передалась через "Буран" и мне. Мы пока один организм. Самолет вырулил на самую длинную взлетную полосу. Остановился, качнувшись. Затем, набрав сил в свои мышцы, рванулся по взлетной полосе. Меня вдавило в спинку кресла. Тряска на разбеге, отрыв и исчезновение тряски. Летим. Маленькие воздушные ямы почти и не чувствовались.
Старт предполагался над центром СССР, чтобы "дружественный" нам североатлантический военный блок НАТО не всполошился нашими маневрами. Они все равно заметят наш старт, но давно заготовлена легенда о запуске спутника связи. А куда улетит этот спутник, кто это может предсказать? Да никто. Он сам по себе летает.
— Олежка, как ты там? — включился командир самолета.
— Нормально, — ответил я.
— Взлет прошел нормально, к точке прибудем примерно через один час двадцать минут, можешь вздремнуть, я разбужу, — пошутил командир.
Спасибо ребятам, подбодрят. До тех пор, пока мой "Буран" не отсоединится, я буду пассажиром. Как на мотоцикле. Когда сам за рулем, то при повороте наклоняешься к земле как можно ниже, чтобы вписаться в поворот и никаких посторонних мыслей. Зато, когда ты пассажир на заднем сиденье мотоцикла, то при повороте инстинктивно отклоняешься в противоположную сторону от водителя, чем вызываешь его негативную реакцию. Так и в самолете. Это пассажиров волнует турбулентность, когда начинают разносить кофе, летчиков же это мало беспокоит.
Ознакомительная версия.
