Ознакомительная версия.
– Ты видел карты, которые я просматривал? – спросил Дэвид.
– Конечно. Просто старые карты Марса. Я видел их миллион раз.
– А ту, с заштрихованными участками? Знаешь, что они означают?
– Любой фермер тебе скажет. Там должны быть внизу пещеры, хотя я в это не верю. Вот мои доказательства. Как, во имя космоса, можно сказать, что лежит под нами в двух милях, если никто никогда там не был? Ответь мне.
Дэвид не стал описывать Бигмену успехи сейсмографии. Он спросил:
– А о марсианах слышал?
Бигмен начал:
– Конечно. Что за вопрос… – тут пескоход наклонился и заскрежетал, рука малыша судорожно вцепилась в руль. – Ты имеешь в виду настоящих марсиан? Марсианских марсиан, не людей-марсиан, как мы? Марсиан, которые жили до прихода людей?
Его тонкий смех резко прозвучал в машине, а когда он восстановил дыхание (смеяться и дышать одновременно в маске невозможно), он сказал:
– Ты говоришь, как этот парень Бенсон.
Дэвид оставался серьезным.
– А почему ты так говоришь?
– Однажды мы поймали его за чтением книги об этом и высмеяли. Летящие астероиды, как он рассердился! Называл нас невежественными крестьянами, я посмотрел в словарь и объяснил парням, что это значит. Поговаривали о том, чтобы поколотить его, время от времени его случайно толкали после этого. Больше он никогда при нас не упоминал марсиан. Но, вероятно, решил, что ты как землянин поддашься этому кометному газу.
– Ты уверен, что это кометный газ?
– Конечно. А что еще? Люди живут на Марсе сотни и сотни лет. Никогда не видели марсианина.
– А если они в пещерах на глубине в две мили?
– И пещер никто не видел. К тому же как марсиане туда попали? Люди были на Марсе повсюду, но нигде нет лестницы, ведущей туда. Или лифта.
– Ты уверен? А я видел.
– Что? – Бигмен оглянулся через плечо. – Разыгрываешь?
– Конечно, не лестницу, но вход. И он не менее двух миль глубиной.
– А, ты имеешь в виду трещину. Это ничего не значит. Марс полон трещинами.
– Точно, Бигмен. И у меня подробная карта этих трещин. Вот здесь. В них есть одно интересное обстоятельство, которое, как мне кажется, никто не заметил. Ни одна трещина не пересекает пещеры.
– А что это доказывает?
– Это имеет смысл. Если ты строишь герметически закрытую пещеру, нужна ли тебе дыра в крыше? Каждая трещина подходит близко к пещере, но ни разу не касается ее, как будто марсиане использовали их для входа при строительстве.
Пескоход неожиданно остановился. В тусклом свете проекторов, все еще установленных для просмотра карт на белом экране, лицо Бигмена показалось хмурым.
Он сказал:
– Минутку. Всего одну минутку. Куда мы идем?
– К трещине, Бигмен. Примерно в двух милях от того места, где нашел конец Гризволд. Это ближайший подход к пещерам в районе фермы Макиана.
– А потом?
Дэвид спокойно ответил:
– Как только доберемся, я спущусь в нее.
– Ты серьезно? – спросил Бигмен. – Ты хочешь сказать, – он попытался улыбнуться, – что есть настоящие марсиане?
– А ты поверил бы мне, если бы я сказал, что они есть?
– Нет. – Он пришел к внезапному решению. – Но это неважно. Я сказал, что участвую в этом деле, и назад не подамся. – Машина снова двинулась.
Слабый марсианский рассвет начал освещать окружающую местность, когда машина приблизилась к трещине. Последние полчаса она шла медленно, ее мощные фары разрезали тьму, иначе, как сказал Бигмен, они могли бы найти трещину слишком быстро.
Дэвид выбрался из машины и приблизился к гигантскому разрыву. Внутрь свет еще не проник. Черная зловещая дыра тянулась в обоих направлениях сколько хватал глаз, а противоположный край казался неопределенным серым выступом. Дэвид посветил фонариком вниз, луч растаял в пустоте.
Сзади подошел Бигмен.
– Ты уверен, что это нужное место?
Дэвид осмотрелся.
– Согласно картам, тут ближайший подход к пещерам. Далеко ли мы от фермы?
– Около двух миль.
Землянин кивнул. Маловероятно, чтобы тут появились фермеры, особенно сразу после проверки. Он сказал:
– Не будем откладывать.
– А как ты собираешься это сделать? – спросил Бигмен.
Дэвид уже извлек из машины ящик, который Бигмен привез из Винград-Сити. Он открыл его и достал содержимое.
– Когда-нибудь видел такое? – спросил он.
Бигмен покачал головой. Рукой в перчатке потрогал. Две длинные шелковистые веревки, соединенные поперечинами на интервалах в двенадцать дюймов.
– Веревочная лестница?
– Да, но не веревочная. Это крученый кремний, легче магния, прочнее стали, и температура Марса ему не страшна. Используется обычно на Луне, где сила тяжести низкая, а горы высокие. На Марсе для него особого применения нет – слишком плоская планета. Мне повезло, что Совет нашел одну штуку в городе.
– А что она тебе даст? – Бигмен пропустил лестницу до конца, на котором оказался металлический шар.
– Осторожнее, – предупредил Дэвид. – Если предохранитель отключен, можешь пораниться.
Он осторожно взял шар в свои сильные руки и повернул их в противоположном направлении. Послышался резкий щелчок, но шар казался неизменным.
– Теперь смотри. – Почва Марса становилась все тоньше и совсем исчезала у трещины, обнажалась голая скала. Дэвид наклонился и слегка прижал шар к скале, красноватой в утреннем свете. Отнял руку, шар остался на месте, держась под непривычным углом.
– Подними.
Бигмен взглянул на Дэвида, наклонился и попробовал поднять. Выглядел он очень удивленным, потому что шар остался на месте. Бигмен дернул изо всех сил, но ничего не изменилось.
Он сердито спросил:
– Что ты сделал?
Дэвид улыбнулся. «Когда предохранитель спущен, нажатие на шар высвобождает тонкое силовое поле длиной примерно в двенадцать дюймов, которое врезается в скалу. Конец поля расширяется в двух направлениях, образуя букву Т. Концы поля не острые, а тупые, так что дергая в разные стороны его не высвободишь. Единственный способ оторвать шар – вместе со скалой».
– А как его снять?
Дэвид пропустил в руках стофутовую лестница, на противоположном конце оказался такой же шар. Он повернул его, прижал к скале. Шар остался на месте, а примерно через пятнадцать секунд первый шар отпал.
– Если активируешь один шар, второй автоматически отключается. Конечно, если включить предохранитель на активированном шаре, он тоже отключится, – он наклонился, проделал это и поднял шар, – а другой останется действующим.
Бигмен присел на корточки. На месте шаров виднелась узкая щель примерно в четыре дюйма длиной. Он не мог бы вставить в нее даже ноготь.
А Дэвид Старр продолжал:
– У меня воды и пищи на неделю. Боюсь, кислорода хватит не больше чем на два дня. Но ты все равно жди неделю. Если не вернусь, вот письмо; доставишь в Совет.
– Подожди. Ты ведь не думаешь всерьез, что эти сказочные марсиане…
– Я думаю о многом. Может, сорвусь. Может подвести лестница. Могу случайно укрепить ее в слабом месте. Все, что угодно. Могу я на тебя рассчитывать?
Бигмен выглядел разочарованным.
– Забавно. Я буду сидеть здесь, пока ты рискуешь.
– Так действует команда, Бигмен. Ты это знаешь.
Он стал на самый край трещины. Перед ними на горизонте поднималось солнце, и небо бледнело и из черного становилось фиолетовым. Трещина, однако, оставалась запретно темной бездной. Редкая атмосфера Марса плохо рассеивает свет, и только когда солнце окажется прямо над головой, вечная тьма в трещине просветлеет. Дэвид флегматично опустил лестницу в трещину. Ее ткань не шуршала, касаясь стены; шар прочно удерживал ее на краю скалы. В ста футах внизу послышалось, как один или два раза ударился второй шар.
Дэвид дернул лестницу, чтобы проверить ее прочность, затем, сжимая в руках верхнюю поперечину, опустился в бездну. Конечно, на Марсе человек испытывает чувство полета, но не здесь: собственный вес Дэвида, включая два цилиндра с кислородом, самых больших, какие нашлись на ферме, был почти равен нормальному земному.
Голова его показалась над поверхностью. Бигмен смотрел на него широко раскрытыми глазами. Дэвид сказал:
– Теперь уходи и уведи с собой машину. Верни в Совет фильмы и проекторы, а здесь оставь скутер.
– Ладно, – ответил Бигмен. На всех пескоходах есть четырехколесные платформы, которые могут передвигаться со скоростью пятьдесят миль в час. Они неудобны и не дают никакой защиты ни от холода, ни от песчаных бурь. Но когда пескоход выходит из строя в милях от дома, скутер лучше, чем ожидание, пока тебя найдут.
Дэвид Старр посмотрел вниз. Было слишком темно, чтобы видеть другой конец лестницы; она просто уходила во тьму. Свободно свесив ноги, он начал спускаться на руках, считая при этом перекладины. При счете восемьдесят он протянул руку, поймал свободный конец лестницы и принялся раскачивать его, предварительно закрепив ноги и освободив обе руки.
Ознакомительная версия.
