А что потом? Прилетят другие корабли, неумолимое давление огромных человеческих популяций главной Галактики распространится еще дальше, вглубь космоса. Всегда под контролем, под защитой армад боевых кораблей в Облако полетят грузовые и пассажирские суда, и каждая планета, каждый уголок космоса признают в Земле своего сюзерена. Земная империя не потерпит независимости других народов, в какой бы форме она ни проявлялась. Всем — деллианам, неделлианам и гиброидам — потребуется каждый дополнительный день, каждый дополнительный час отсрочки. И какое счастье для них, что он, Молтби, не связывает свои надежды на уничтожение земного корабля с выбором орбиты, которая привела бы его внутрь какого-нибудь солнца.
Они произвели магнитные замеры положения всех звезд, думал астронавигатор. Но им не под силу знать обо всех космических бурях. Ни через десять, ни через сто лет ни один корабль не сможет точно определить пути перемещения всех возможных бурь в районе глубиной в две с половиной тысячи световых лет. Если только их психологи не выявят специфики его двойного мозга, он действительно сможет выполнить задание правительства Пятидесяти Солнц. Молтби не сомневался в возможности этого. В этот момент он заметил, что лейтенант Каннонс производит какие-то манипуляции с табло орбит.
Световые линии на нем замигали и закружились. Затем они остановились, как шары в тотализаторе. Молтби выбрал шесть орбит, ведущих вглубь шторма. Через десять минут он почувствовал легкую вибрацию и понял, что корабль движется. Он встал, нахмурившись. Странно, почему они уходят в космос без какой-либо проверки его…
— Этой траекторией… — сказал старик.
Пронеслась мысль: этим дело не кончится, теперь они примутся за него и…
Сознание его отключилось.
Он был в космосе. Далеко-далеко внизу виднелась удаляющаяся планета Кайдер III. Поблескивал огромный корпус корабля, сверху и снизу в темном пространстве космоса сияли звезды. Молтби испытывал мучительный шок. Его действующий ум работал какими-то толчками. Он зашатался и упал бы, как человек с завязанными глазами, если бы, сделав попытку удержаться, не обнаружил, что крепко стоит на ногах. Его охватило беспокойство. Молтби инстинктивно пробудил и активизировал свой второй ум, бросил всю его деллианскую мощь на защиту своего второго “я” от того, что могли предпринять против него люди.
Откуда-то из самой темноты и звездного блеска раздался ясный и звонкий женский голос:
— Итак, лейтенант Неслор, дал ли сюрприз свои психологические плоды?
В ответ прозвучал голос другой, видимо немолодой женщины:
— Через три секунды, Благородная леди, его сопротивление подскочило до Ай Кью 900. Это означает, что они прислали нам деллианина. Ваше Превосходительство, я полагаю, вы были правы, прося, чтобы их метеоролог не был деллианином.
— Вы совершенно не правы, — быстро сказал Молтби в окружающую его темноту. — Я не деллианин, и уверяю вас, что понижу свое сопротивление до нуля. Это инстинктивная реакция на неожиданность, что, по-моему, вполне нормально.
Что-то щелкнуло, и иллюзия космоса и звезд пропала. Молтби увидел то, о чем он сам начал догадываться: все это время он ни на секунду не покидал метеорологического кабинета. Рядом со сдержанной улыбкой на морщинистом лице стоял тот же старик. На возвышении, полускрытая приборной доской, сидела красивая молодая женщина. Старик торжественно произнес:
— Перед вами Первый капитан, Достопочтенная Глория Сессилия, леди Лорр из Благородного рода Лорров. Ведите себя подобающе.
Молтби поклонился, не сказав ни слова. Первый капитан внимательно смотрела на него, явно пораженная его внешностью. Высокий, сильный, великолепная фигура, умное лицо.
Одним взглядом наблюдательного человека она увидела совершенное человеческое существо… и робота. Эти люди более опасны, чем она предполагала Неожиданно резко она произнесла:
— У нас совершенно нет желания оскорблять ваше человеческое достоинство, но мы вынуждены допросить вас. Если верить вам, планета Кассидор VII, главная планета Пятидесяти Солнц, находится в двух с половиной тысячах световых лет. Действуя обычно, мы потеряли бы много времени, тщательно прокладывая свой путь через громадное пространство не изученного, заполненного мириадами звезд космоса. Но вы представили нам на выбор орбиты. Под строжайшим психологическим контролем мы должны убедиться в подлинности и безопасности предложенных вами орбит. Мы должны твердо знать, что вы не лжете из желания навредить нам. С этой целью мы просим вас открыть свое сознание и ответить на наши вопросы.
— Мне приказано, — сказал Молтби, — сотрудничать с вами.
Ему самому было интересно знать, что он почувствует в этот решающий момент. Однако ничего необычного в себе он не заметил. Его тело, конечно, было не таким расслабленным, как обычно, зато его двойное сознание… Он спрятал свое “я” вглубь, а отвечать на все поставленные вопросы оставил свой деллианский ум, умышленно отключив его при этом от собственных мыслей. Это был удивительный ум: он не обладал сильной волей, но при попытках дистанционного контроля реагировал во всю мощь Ай Кью 191.
Молтби иногда и сам восхищался своим вторым разумом. В нем не было большого творческого потенциала, зато была потрясающая, практически компьютерная память, а его сопротивляемость внешнему давлению, как это сразу заметила женщина-психолог, превышала 900 единиц, точнее, была эквивалентна Ай Кью 917.
— Как вас зовут? — начался допрос.
Фамилия, имя, звание, должность. На все он отвечал спокойно, уверенно, без колебаний. Кончив отвечать, он поклялся, что в каждом его слове о шторме — правда, и только правда. Воцарилась мертвая тишина. А затем из ближайшей стены вышла женщина средних лет. Она указала ему на стул и, когда он сел, начала обследование, наклонив его голову. Она делала это очень нежно, ее пальцы почти любовно касались его головы. Когда же она заговорила, голос ее прозвучал резко:
— Вы не можете быть причислены ни к деллианам, ни к неделлианам. Молекулярная структура вашего мозга и тела — самая удивительная из тех, которые я когда-либо встречала. Все молекулы — близнецы. Однажды нечто подобное мне повстречалось в искусственной электронной системе, когда предпринималась попытка уравновесить ее нестабильность. Сравнение отнюдь не точное, но… гм… я должна вспомнить, чем закончился тот эксперимент. — Она помолчала. — А как вы объясните это? Кто вы такой?
Молтби вздохнул. Еще раньше он решил, что по большому счету солжет только раз. Для его двойного мозга это не составляло большого труда. Но ложь вызывала незначительные изменения артериального давления, нервные спазмы, сокращение мышц. Рисковать еще раз он мог только в случае крайней необходимости.
