Ознакомительная версия.
– Зачем?!
– Чтобы попасть наверх! – засмеялся Лакки.
– Наверх?!
– Ну да! И прямиком на «Метеор». Видишь ли, там новый скафандр, принесенный Куком, – я захватил его, когда бегал за эргометрами.
Бигмен долго осмысливал сказанное, но все же осмыслил.
– То есть ты отправляешься на солнечную сторону?
– Точно. На солнышке погреюсь, и вообще…
– Нашел время! А сирианцы? Ты ведь сказал, что они здесь!
– Сказать-то сказал, да не… Понимаешь, мне нужно было убедить их в том, что я действительно так думаю!
– А меня тебе тоже хотелось убедить?
– Извини, дружище, но я опасался, что, зная о моем плане, ты – случайно, разумеется – поделишься своим знанием с… хотя бы Куком! Ведь ты у нас парень горячий и, вспылив, можешь выложить все содержимое без остатка.
– Эх, Лакки, Лакки! Да я молчал бы, как рыба на сковородке!
– Ну ладно, ладно… Как бы там ни было, но хотел, чтобы ни одна душа не знала о моем намерении отправиться на солнечную сторону. И поэтому рвался сюда так напористо.
– Но к чему эта конспирация?
– А вдруг за диверсиями стоит кто-то из участников Проекта? – вопросом ответил Лакки. – Не верю я, что сирианцы заинтересовались такими пустяками, не верю! Тут что-то другое…
– Значит, в шахтах никого нет, что ли? – разочарованно протянул Бигмен.
– Если только я не ошибаюсь… Вряд ли Сириус стал бы ради осуществления мелких диверсий возиться с развертыванием базы на Меркурии – тут Кук прав. Нанять землянина – куда проще и дешевле. Опять же история с моим испорченным скафандром… Ведь куда-куда, а в Купол сирианцам, при всей их изощренности, не попасть. Такое, наверное, даже Пивирейл исключает.
– Лакки! Значит, ты ищешь предателя?
– Пока что – диверсанта. Возможно, он действительно отрабатывает сирианские денежки, а может быть, – у человека такое хобби. Мне кажется, что, побывав на солнечной стороне, я приближусь к пониманию всего этого. Тем более, что «густая дымовая завеса» наверняка убедила кое-кого в нашей непроходимой тупости, и он расслабился.
– И что же ты собираешься обнаружить на этой чертовой солнечной стороне? – недоуменно-почтительно спросил Бигмен.
– Пока не знаю…
– А-а… Ну, что ж, теперь ясно, теперь мне все наконец ясно… Пошли, ладно уж! Я согласен!
– Но, Бигмен! – Лакки покачал головой. – С тобой не соскучишься, парень! Пойми: ты остаешься здесь! У нас нет второго скафандра с изоляцией!
– Остаюсь? – растерянно пробормотал Бигмен, пытаясь проникнуть в новое значение слова "я", которое всегда означало «мы». – Лакки!!! – закричал он с обидой и возмущением. – Почему я должен оставаться здесь, Лакки?!
– Но мне же не обойтись без твоей помощи, дружище! Все должны думать, что мы с тобой усердно прочесываем шахты! И поэтому ты, со схемой в руках, пойдешь дальше, по маршруту, который мы разработали. Через каждый час, связавшись с Куком, ты будешь докладывать ему обо всем, что увидел. Только прошу тебя, обойдись без преувеличений. Говори все как есть, но не проболтайся о моем отсутствии.
Бигмен, видя, что им не пренебрегают – вернее, пренебрегают, но не совсем, заметно повеселел.
– А если кому-то захочется поговорить с тобой?
– Скажи, что я занят. Или – что ты наткнулся на сирианца и срочно прерываешь связь. В общем, выкручивайся, как хочешь, но чтоб у них не возникло даже тени подозрения, понятно?
– Понятно-то понятно, но… все же обидно мне, Лакки. Тебя там ждут такие приключения, – а я, как идиот, должен торчать в этой темноте, разыгрывая радиоспектакли!
– Не спеши огорчаться, а то еще скрасят твое одиночество…
– Скрасят, как же. Прекрасно ведь знаешь, что тут нет никого и ничего!
– А замерзнуть не боишься? – улыбнувшись, спросил Лакки. – А то ведь случалось с некоторыми…
– Ладно тебе!! – огрызнулся Бигмен.
– Извини, это не лучшая из моих шуток… Лакки обнял марсианина. – И не кисни, пожалуйста. Я скоро вернусь.
– Ну, все! – Бигмен решительно стряхнул руку Лакки со своего плеча. – Хватит подлизываться. Я сделаю все, что от меня требуется. Иди и помни: ты без моего присмотра!
– Я буду очень осторожен! – засмеялся Лакки.
А потом он повернулся и шагнул в тоннель 7А.
– Лакки!
– Что, Бигмен?
– Послушай-ка… Бигмен прокашлялся. Ты действительно… того ну… не рискуй… ладно? Я хочу сказать, что меня ведь не будет поблизости, чтобы выручить тебя…
– Дядюшка Гектор номер два! Сходство – поразительное! Ну, а если серьезно – взаимно, Бигмен, взаимно…
Это было все, что они сказали, выражая глубокую и нежную привязанность друг к другу… Лакки помахал рукой и, постояв мгновенье в грустном луче Бигменова фонаря, исчез.
Бигмен долго смотрел туда, где уже никого не было. Если бы, допустим, он не был Джоном Бигменом Джонсом – то, сникнув в два счета, он был бы немедленно раздавлен навалившимся на него одиночеством. Но он, к счастью, был и Джоном, и Бигменом, и Джонсом! А потому, стиснув зубы, побрел дальше.
Спустя 15 минут Бигмен связался с Куполом. Продраться сквозь помехи удалось не сразу, и он успел еще пару раз обругать себя за то, что вчера был так легковерен и не понял хитрости Лакки, болван.
– Да? – отозвался Кук.
– О, мистер Кук! Как вы там? У нас все в порядке, мистер Кук! И у меня в порядке, и у Лакки! Он тут рядом, буквально в двадцати шагах! А с вами – я…
– Дайте-ка Старра.
– Старра? – игриво переспросил Бигмен. – А Старр занят! В следующий раз – пожалуйста, а сейчас он не может, честное слово!
– Ну, хорошо, – согласился голос.
Еще бы не хорошо, приятель! – очень довольный собою, подумал Бигмен. – Особенно, если учесть, что в следующий раз я просто прерву связь. Как долго это будет еще длиться? Час? Два? Шесть? А если и через шесть часов Лакки так и не появится? Так и торчать здесь до конца своих дней? А если Кук затребует подробную информацию? Описывать ему все эти красоты? И, увлекшись, проболтаться о Лакки? Только не это, только не это… Молчать, молчать, во что бы то ни стало – молчать. Иначе – прощай, доверие, прощай, дружба.
Бигмен попытался отвлечься от мрачных мыслей, но темнота и вакуум, слабая вибрация шагов, звуки собственного дыхания – отнюдь не веселили.
Он уже не смотрел на схему – цифры и буквы на стенах боковых переходов были такими четкими, что необходимость в этом отпадала. Кроме того, бумажный листок сделался чрезвычайно хрупким – очевидно, под влиянием низкой температуры, и воспользоваться схемой вряд ли удалось бы даже при всем желании.
Лицевая пластина запотела от дыхания, и Бигмен, остановившись, стал крутить регулятор влажности.
Ознакомительная версия.
