– Когда я был "собственностью" капитана Кирка, неожиданности были обычным делом.
Она внутренне содрогнулась.
– Прошу прощения за ту ремарку.
– Твое извинение…
– Знаю, знаю, искреннее, но в нем нет необходимости.
Солета вздохнула.
– Так каким образом мы покинем эту планету?
– У меня все приготовлено. Частный корабль, делающий грузовые перевозки. Полезный корабль, если хочется пересечь границу незаметно для патрулей. Вскоре капитан всретит и сопроводит нас.
Она развернулась к нему лицом.
– Спок. Спасибо за помощь. Наверное благодарность, как и извинение тоже искреннее, но в нем нет необходимости, но все же…
Спок промолчал и выдавил из себя:
– Пожалуйста..
III.
Си Кван стоял в окне высокой башни наблюдая за убегающими пленниками. Благодаря отличному зрению он не потерял их из вида даже на таком большом расстоянии.
Скорее всего кто-то скоро обнаружит поверженных охранников. Си Квану было их нисколько не жалко, если их расхлябанность довела их до того, что пара пленников расправилась с ними без особых проблем, им не стоило даже и приходить в сознание. Скорее всего их прогонят со службы тоже. А ему придется серьезно подумать о полной замене охраны замка.
Хотя с другой стороны, хотя он никогда бы в этом не признался, он был доволен что охранникам не удалось задержать беглецов. Иначе Си Квану не удалось бы развлечься отпуская их.
Все-таки, почему он их отпустил? Он сам был не уверен. Может по той простой причине которую он высказал беглецам – он недолюбливал канцлера – и это еще мягко сказано.
Или это было всего навсего благодарность Солете за то что она рассмешила его сестру Калли? Когда Солета опрокинула "лошадь" канцлера, Калли залилась очень редким для нее заразительным смехом. Си Кван очень любил этот смех, а слышал его так редко… Да, наверное все таки это было главной причиной.
Но у всех этих событий была и темная сторона – Солетино предсказание… Что там она сказала – Таллонская империя падет через двадцать лет? У него было очень неспокойно на душе из-за этого предсказания. Очень даже неспокойно.
Но ведь это было всего лишь в теории, правда? И не очень то правдоподобной теории.
Заметив движение около себя он развернулся.
– Сестричка. Что ты тут делаешь?
Калли потянула его за плащ.
– На вечеринке все удивляются куда ты пропал.
Си Кван поклонился в пояс.
– Я всего лишь ожидал быть удостоенным честь сопровождать тебя
Она взяла его под руку и сопровождая его в направлении звуков веселья спросила:
– А где твоя накидка?
Он улыбнулся, лицо Солеты предстало перед его мысленным взором, и произнес:
– Я подарил ее… другу.
Часть Третья: Два года назад. Селар
I.
Селар почти не запомнила перелет с Энтерпрайза на Вулкан. Все ее внимание было безраздельно поглощенно бурей происходившей внутри нее, дикими порывами, тягой, которая заставила ее лететь домой со всей скоростью на которую транспорт был способен.
Она чувствовала странное раздвоение, причем одна половина наблюдала за другой с отстраненным интересом. Тот спокойный бесстрастный профессионализм, который служил ей так хорошо при диагнозе многих пациентов, теперь оценивал ее собственное состояние. Вот оказывается что значит быть в Пон Фарре, размышляла вулканская доктор. Очень… интересный феномен. Ускоренное сердцебиение, прерывистое дыхание, любопытный стук в ушах, который кажется заглушает все пять чувств. И невозможно думать ни о чем кроме секса.
Селар знала о непреодолимом сексуальном желании свойственным всем вулканцам, даже видела его эффект. Но ей всегда казалось что она сама не будет настолько подвержена этому первобытному инстинкту. На самом деле такое поверье существовало среди многих вулканцев. Они были так горды и уверены в силе логики, что несмотря на глубокие познания в своей собственной анатомии, эти вулканцы с трудом понимали логические аспекты Пон Фарра. Главная же проблема заключалась в том что Пон Фарр не поддавался никакой логике.
Даже обнаружив у себя первые признаки Пон Фарра Селар не распознала их как таковые. Конечно фраза "Врач, исцели себя сам" звучала прекрасно в теории, но на практике врач часто не могла объективно рассудить что происходит с ее собственным телом. Что явно и произошло с Селар.
И случилось это в очень неудобное время. Ей нравилось служить на Энтерпрайзе, она с нетерпением ожидала грядущих приключений. Но подавить свои собственные биологические нужды она была не в силах. Труднее всего было скрыть правду от Беверли Крашер. Селар не преподнесла ей откровенную ложь, вместо этого она сказала что ее ожидают важные дела на Вулкане, дела которые не терпят отлагательства, и ей придется уйти в длительный отпуск. И несмотря на то, что Беверли тоже была врачом, Селар не смогла заставить себя высказать правду о Пон Фарре не-вулканке. Так просто не поступали.
Конечно Крашер была далеко не глупа. И вполне возможно, что она догадывалась о чем идет речь. Но даже если и так, она понимала трудности Селар и ее нежелание делиться подробностями, и не стала расспрашивать.
И Селар получила без проблем отпуск и транспортировку на Вулкан.
К несчастью Волтак был главной проблемой. Волтак, ее муж, о котором у нее сохранились только смутные воспоминания.
Несмотря на свою тягу, несмотря на страстное желание, что-то в устрашающее гнездилось недрах Пон Фарра. Первородный страх. Никогда, никогда в своей жизни доктор Селар не чувствовала себя такой уязвимой. Всегда она была очень одаренной и способной. Сейчас же, когда ей казалось что все ее нутро было открыто всем на показ, ее тянул к мужчине которого она практически не знала. Ну да, конечно же они поддерживали переписку, когда их занятые жизни это позволяли. У Волтака была своя жизнь и свои цели. Работая археологом он часто забирался в раскопки, связь с которыми была в лучшем случае проблематична.
Несмотря на то, что это чувство было детским, младенческим по сути, Селар казалось что с ней поступили очень несправедливо. Как и большинство вулканцев она была довольно замкнутой личностью. И теперь у нее отняли ее уединение, не будет никаких барьеров, не зачем спрятаться, она будет полностью открыта мужчине, с которым она едва знакома.
Вот это ее и пугало. Обычно она справлялась со страхом без проблем – когда она была в нормальном состоянии. Теперь же она с трудом справлялась с обыкновенными чувствами, не говоря уже о всепоглощающем ужасе.
Последующие часы слились в розовый туман. В порту ее встретил Гинив, старый друг, принявший на себя обязанности "друга невесты". Он сопроводил ее в большой зал, где ее родители по обычаю отсутствовали. Считалось неприличным для родителей видеть своих детей, в такие периоды, когда первобытная обнаженная сексуальность управляла их всеми эмоциями.
