Рука женщины опустилась. «Так я и думала!» Ее пальцы быстро начертили в воздухе какую-то фигуру, и юноша уставился на нее в изумлении.
— Но ведь, — начал он, наполовину протестующе, наполовину недоверчиво, — ты ведь чистой Небесной крови. Как ты можешь нести в себе Скипетр Троих?
— Каждому народу дарована своя вера, — говорила она, словно поучая неразумное дитя. — У нас тоже есть свой бог, хотя мы ему молимся не так, как вы. Но ведь все, кто следует за Силами Света, несут в себе частичку общей Истины. И вот я, а меня мои соотечественники считают мудрой женщиной, частично разделяю учение Троих. Разве могла бы я подать тебе эти знаки, если бы это было не так?
И снова десять ее коричневых пальцев рассекли воздух. Какими же чужими казались они по сравнению с его двенадцатью!
— Но, Кинкар, вот что тебе следует знать, чтобы не пострадать еще раз. Мы сумели подчинить себе силы, способные концентрироваться на Едином, если только оно окажется в зоне их действия. И чем мощнее эти силы, тем сильнее они фокусируются на Едином. Господи, ты же прошел сквозь паутину! — она покачала головой. — Да ведь это все равно что удар мечом! Надо вылечить твои раны, пока они не принесли тебе ужасного вреда.
— Ты будешь лечить меня так же, как Воркен?
Она покачала головой:
— Такое лечение только усугубило бы твои страдания. Твою плоть излечат силы Горта, а не силы Неба. Но я владею и этим. Доверишься ли ты мне?
Ей он мог довериться; она доказала, что имеет на это право. Но лорд Диллан? Словно прочитав его мысли, она улыбнулась и произнесла:
— А ты разве не знаешь, что лорд Диллан тоже член нашего клана — он целитель? Но он лечит больные души, а не тела. Он прошел весь Внутренний Путь, он был учеником Леса, с ним всегда были Семь Радостей и Шесть Горестей.
— Я был с Гормалом с’Варном, — проговорил наконец лорд Диллан. — Но с тех пор прошло так много лет…
Гормал с’Варн! Первый, кто прошел весь Путь! Но ведь он жил за много лет до рождения бабки Вэрда. И снова он почувствовал на себе гнетущую тяжесть древности, исходившую от темных стен замка, и Властители Неба были частью этой тяжести.
Лорд Диллан помог ему расстегнуть пряжки лат, потом стащил с него камзол и мягкую нижнюю рубаху, а леди Асгарь тем временем доставала из своих мешков какие-то маленькие баночки. Две из них она открыла, и по комнате распространился аромат высушенных цветов и трав, так не шедший к этим древним камням.
Единое теперь освобожденно покачивалось на цепочке, но в том месте, где оно прилегало к коже юноше, красовалась ярко-красная отметка глубокого ожога, напоминавшая следы пытки раскаленным металлом.
Леди Асгарь положила на ладонь остов листа какого-то растения, похожий на легкую паутину. Бесконечно осторожно она извлекла мази из своих баночек, сначала из одной, затем из Другой. Потом приготовила смесь и нанесла ее на невесомую кисточку, лежавшую на ее ладони. Движения целительницы были точны и легки, как у художника, наносящего последние мазки на свое творение. Воркен спустилась по стене и проковыляла к ногам целительницы. Голова морода покачивалась на Длинной шее. Птица была зачарована запахами, исходившими из горшочков с мазями. Она умоляюще посвистывала.
Леди Асгарь рассмеялась. «Это не тебе, крылатое создание». Но Воркен по-прежнему терлась об ее ноги, блестя голодными глазами.
Женщина приложила паутинку листа к груди Кинкара. Целебный бальзам сразу же накрепко прилип к ране, словно стаз частью кожи Кинкара. Ни лорд Диллан, ни леди не прикасались к Единому, но дама внимательно осмотрела его и спросила: «Ты Хранитель, Кинкар?»
Он поторопился отвергнуть ее предположение:
— Я никто, о госпожа, я всего лишь Кинкар с’Руд, который когда-то был Сыном Дочери Графства Стир, а теперь стал простым безземельным бродягой. Я получил это от Вэрда, который раньше был Стиром. Причем получил тайно. Я обнаружил это в своем имуществе, когда был уже далеко от Стира. Я ничем не заслужил такой чести. По-моему, Вэрд передал мне его, потому что Стир должен был принадлежать мне, и только случай вырвал графство из моих рук…
Но лорд Диллан медленно покачал головой, а на более выразительном лице леди Асгарь было написано несогласие.
— Единое никогда и ни к кому не попадает случайно, и ты, Кинкар, это знаешь. Если Стир был Хранителем, то он должен был выбрать человека, которому можно передать Единое. При чем выбрать не по знатности или принадлежности к клану, а по тому, что внутри этого человека. И потом, Единое всегда передают тайно, чтобы силы зла не отняли его и не использовали для своих целей. Может быть, тебе еще не открылись силы Единого, но кто знает…
Его перебила леди Асгарь. Она стояла, потирая кончики пальцев друг о друга, отчего по холодной комнате плыл аромат цветов.
— Это ведь Единое с нашего Горта. Я не знаю, будет ли оно действовать и на этом Горте…
Кинкар подобрал перевязь с мечом. Мази леди Асгарь не только успокоили боль, они придали ему силы. Он чувствовал в себе твердость духа, совсем было оставившую его после перехода через ворота из паутины. «Наш Горт… этот Горт…» Как странно звучали эти слова. Пристегнув меч, юноша задумался о том, что они могли бы значить.
— Но мы ведь на Горте? — поинтересовался он.
Кинкар с облегчением увидел, что лорд Диллан кивнул. Но потом Властитель Неба заговорил, и речь его была непонятна юному слушателю.
— Да, это Горт, но это не тот Горт, на котором ты был рожден, Кинкар. И это не тот Горт, на который мы стремились. Этот Горт — чужой для нас. Здесь у нас нет друзей, здесь мы одиноки.
— Что ты имеешь в виду, мой господин? Уж не забросило ли нас ваше колдовство на другую сторону горького моря, в самый дальний угол планеты?
Леди Асгарь присела на седельную подушку, и Воркен немедленно вскарабкалась к ней на колени. Так она и сидела, позволив Воркен легонько пощипывать ее распространявшие аромат пальцы, время от времени поглаживая уродливую голову морода.
— Да, Кинкар, мы покинули то место, где жили прежде. Но мы не пересекли море. Объясни ему, Диллан, ведь он присоединился к нам последним и не ведает, что происходит. Но каждый из нас должен знать все — так будет легче справиться с тем, что нас ожидает.
— Вот как это было, — лорд Диллан машинально начал свое повествование фразой, которая больше подошла бы менестрелю, чем воину. Но лицо его хранило суровость — он не собирался рассказывать сказки. — Когда нам пришла пора покинуть Горт…
Тут Кинкар нашел в себе мужество задать вопрос, не дававший ему покоя с тех самых пор, как до Стира долетела весть о том, что Властители Неба собираются оставить их планету.
