– Подойди, – добавила она, когда сервомеханизмы вынесли последние столы. – Давай пойдем к гостям.
Она хотела взять его за руку, но передумала и пошла к двери.
На улице было свежо и даже холодно. Адам пытался угадать время года. Осень или начало зимы. Он посмотрел на улыбавшуюся над утесом и морем луну, окруженную несколькими особенно яркими звездами.
«Я забыл, что значит время, – думал он. – Как назло, именно я – человек, которому осталось мало жить».
– Эллергард? А что с ним случилось?
Они стояли у открытой двери, а справа и слева за банкетными столами собирались гости.
– Он вылетел на дельтаплане и пропал недалеко от скал Нуука, – ответила Виктория.
Сейчас она говорила спокойнее и, казалось, преодолела потрясение.
– Один. Без сигнального маяка, без наблюдения, без спасательного жилета. Вечером в шторм. Вот скажи мне: как можно быть таким глупым? Или… – Она наклонилась, посмотрела направо и налево. – Возможно, он… – она не решилась продолжать.
– Возможно, он – что?
– Ходят слухи, что он хотел рискнуть, – тихо сказала она. – Что он и хотел, чтобы все произошло именно так.
– Для чего? – опустошенно спросил Адам.
Он почувствовал усталость и пожалел, что прилетел сюда. Здесь для него больше нет места.
– Хотел совершить самоубийство, – ответила Виктория таким тихим голосом, что Адам, несмотря на все датчики, с трудом расслышал сказанное.
– Бессмертный совершил самоубийство?
– Не говори так громко, – Виктория оглянулась. – А вот идет твой отец.
– Кто это, любовь моя? Он одет в фактотум, а фактотумами пользуются лишь… Неужели у нас в гостях Говорящий с Разумом?
– Это наш сын, – ответила Виктория, бросив беглый взгляд в сторону стола.
– Наш сын? А, понимаю, – Конрад похлопал Адама по плечу. – Полагаю, ты уже слышал хорошую новость. Конечно, я еще не официальный кандидат, но некоторые вопросы в нашем мире решаются быстро. Мне очень приятно, что ты пришел меня поздравить… Э-э-э-эм…
– Адам, меня зовут Адам, – ответил старик.
– Да, конечно, Адам. Прошу прощения.
Он хлопнул себя по широкому ремню, к которому были привязаны сумки.
– У меня с собой нет дополнительной памяти.
Таким был отец Адама – чужак. Как и мать, он жил в другом мире. Между ними был барьер, не жесткий, но неприступный и высокий, как самая высокая гора. У них бесконечное море времени, у него же времени оставалось мало, и с каждой секундой его все меньше.
При виде Адама некоторые из сидевших за столом гостей встали. В том числе лысый мужчина из Мерики, что угадывалось по его темной шее. Он был выше и шире в плечах, с отблеском прожитых лет в глазах. Адам вспомнил, что впервые увидел его в детстве, около восьмидесяти лет назад, и сейчас он выглядел точно так же. Его голос ничуть не изменился: все тот же низкий бас.
– Полагаю, ты Адам, – произнес он. – Приветствую тебя, Говорящий с Разумом.
– Госамер любезно привез нам свое новое произведение искусства, – сказал Конрад и мельком посмотрел на Викторию, поспешившую к столу побеседовать с другими гостями. – Оно стоит там, вдалеке. Пойдем посмотрим.
Госамер. Так называли тех, чей возраст перевалил за тысячу лет. Вот уже шесть веков он считался лучшим звуковым скульптором на Земле.
Обо всем этом Адам вспомнил сразу же, но у него было чувство, что он должен вспомнить что-то еще.
– Я работал над ним семьдесят четыре года, – с гордостью представил свое творение Госамер, как только они добрались до подиума – базальтовой глыбы, с трех сторон окруженной ступенями. На пьедестале располагалось множество проекторов, а между ними парило в воздухе что-то прозрачное со слабым блеском, как кристаллическая пыль, отражавшее свет луны и стоявших на террасе ламп.
Сенсоры фактотума показали Адаму, что это были многоступенчатые, изогнутые и искривленные акустические поля.
Госамер указал наверх:
– Жаль, что ты не взял с собой Ребекку. Послушай, мой мальчик, послушай…
Ребекка!
Вот чье имя он должен был вспомнить. Внезапно на Адама нахлынули эмоции. С последней миссии он ни разу не видел Ребекку. Ребекка ждала его.
Адам находился уже на верхней ступени, когда обернулся и увидел, что Конрад и Госамер стоят внизу.
Они оба имели детей, что среди бессмертных встречалось редко, но объединяло их не только это. Сын Конрада и дочь Госамера лишились медицинского обслуживания для бессмертных, старели и должны были в конце концов умереть.
Ребекка. Как Адам мог забыть, что она уже должна быть на Земле? И почему в базе данных нет никакой информации о ней?
Госамер встал на цыпочки и заложил руки за спину, а Конрад нетерпеливо размахивал руками.
Адам подошел к звуковой скульптуре, стоявшей между проекторов. Шум, который он услышал, был предназначен не для сенсоров, а для человеческих ушей: смесь плача, смеха, звона бьющегося стекла и гула приближающейся бури. Старик знал, что двое бессмертных наблюдают за ним, и поэтому ходил вокруг и кивал, делая вид, что внимательно слушает.
«Ребекка», – думал он. Старик вспомнил, как нес на руках голову и тело ее фактотума. Как он мог про это забыть? Неужели ему было настолько плохо? Адам решил узнать обо всем у Бартоломеуса.
Он изменил лицо фактотума, заставив его улыбаться, делал вид, что следит за акустическими аранжировщиками. Он притворялся так, пока оба бессмертных не ушли, довольные, с подиума, вернувшись за стол. Адам спокойно спустился по задней лестнице и, когда он ошибочно полагал, что остался один, неожиданно столкнулся с человеком в деловом костюме, которого видел за банкетным столом.
– Могу ли я задать вам вопрос, Говорящий с Разумом?
– Что?
Они остановились за базальтовым обелиском, невидимые людям за столом. Мужчина подошел ближе. В его глазах отражался лунный свет, казалось, они горели.
– Как это? Что вы ощущаете?
– О чем вы говорите?
– О приближающейся смерти, – ответил мужчина.
Он стал говорить тише. Адам слышал волнение в его голосе.
– Конец, приближение небытия. Как это влияет на жизнь?
– Прежде всего она становится короткой, – ответил Адам. – Настолько короткой, что ты больше не думаешь о будущем, остаются только воспоминания.
«Иногда и ни одного не остается», – подумал он.
– Но как вы это ощущаете? Я имею в виду…Что, если человек больше не может строить планы, потому что знает, что у него не хватит времени? Живете ли вы по-другому? Можете это описать?
– Если хотите знать, что такое боль, то вы должны ее почувствовать, – холодно ответил Адам. – А если хотите знать, что такое смерть, то вам нужно умереть. Извините, у меня нет времени отвечать на глупые вопросы, потому что у меня осталось мало времени и оно слишком ценно.
Он отошел от мужчины и спустился на два лестничных пролета, ближе к крутому спуску, сделанному сервомеханизмами. Адам вспомнил Эллергарда – бессмертного, о котором рассказала мать. Человек, решившийся на рискованный полет без сигнала и спасательного оборудования во время вечерней бури. Бессмертный, в жизни которого будут бесконечно меняться времена года. Хотел ли он понять, что чувствует человек, когда счет жизни идет на минуты? Глупо ли начинать игру с вечностью?
Шум вечернего ветра в верхушках деревьев, заглушавший доносившиеся с главной террасы голоса, с каждым шагом Адама был все дальше, уступая место гулу прибоя. Остановившись на одной из нижних террас, старик заметил на берегу не только МФТ, на котором он прибыл сюда, но и второй аппарат, меньшего размера и более изящный.
Из него вышла женщина, и Адам сразу же узнал ее. Хотя у старика было множество провалов в памяти, но этот образ был поразительно ясным. Он встречал ее дважды. В последний раз лишь мельком, одетую в кремовое платье и прячущуюся между деревьями в лесу. А за семьдесят лет до этого – на празднике его отца: незнакомка с тонкими чертами лица, постоянно наблюдавшая за ним.
Сейчас женщина приближалась к Адаму и смотрела прямо ему в глаза.
