Казалось невозможным, чтобы бегущий не видел Чимала, и он напряг пальцы, готовый схватить и убить человека, прежде чем тот закричит. Сандалии простучали у самой его головы. А потом человек исчез, и звук его шагов замер. Он так стремился скорее догнать остальных, что не смотрел себе под ноги.
Чимал остался лежать там, где был. Руки его дрожали. Он пытался овладеть разбегающимися мыслями. Нужно было составить план. Можно ли было выйти через ту дверь в скале? Коатлики знала, как ею пользоваться, но мысль о том, что можно следовать за ней или прятаться поблизости за камнями, заставила его вздрогнуть. Это было бы подобно самоубийству. Он протянул руку, сорвал лист маги и, не обращая внимания на колючки, выжимал его до тех пор, пока не показался сок. Он принялся лизать его. Прошло некоторое время, но решения проблемы оно ему не принесло. Боль отпустила его руки, и он находился в состоянии полудремы, когда услышал медленно приближающиеся шаркающие шаги.
Осторожным движением Чимал высвободил руку и нашарил гладкий камень. Тот бил величиной как раз с его ладонь. Нелегко будет взять его живым на муки, обещанные жрецами.
Человек появился в поле зрения. Он шел, низко пригнувшись, как будто искал свежие плоды. Чимал подивился тому, что могло бы означать подобное поведение. Потом он понял: человек этот прятался, не желая лезть в болото. Поля стоят брошенными, люди на них не работают. А человек, не работающий в поле, остается голодным. Этот ускользнул незамеченным с намерением собрать урожай. Те, кто работает в болоте, не заметят его исчезновения в суматохе, а позже он присоединится к ним.
Когда человек подошел ближе, Чимал увидел, что он – один из немногих счастливчиков, обладающих ножами, сделанными из железа. Он держал его в опущенной руке, и, посмотрев на этот нож, Чимал понял, для чего он его использует.
Не тратя времени на дальнейшие раздумья, он выпрямился, когда человек поровнялся с ним, и ударил его камнем. Человек обернулся, удивленный, и в это время камень ударил его прямо по голове. Он осел на землю и больше не двигался. Взяв из его пальцев длинный, с широким лезвием нож, Чимал увидел, что человек все еще дышит, коротко и хрипло. Это обрадовало его: он не хотел никаких убийств. Пригнувшись так же низко, как это делал человек из Заахила, он пошел вперед.
Никого не было видно – те, кто искали его, были, должно быть, далеко в болоте. Чимал пожелал им успеха у москитов и мошек. Невидимый, он скользнул на тропу между скалами и снова оказался у каменной гряды.
Ничто не изменилось. Солнце теперь стояло выше. Над мертвой змеей вились мухи.
Наклонившись, он увидел, что трещины в скале все еще здесь.
Что там, за ними... ожидающая Коатлики? Не стоило об этом думать. Он мог умереть здесь или от ее руки. Второе могло оказаться даже более легким. Возможно, это выход из долины, так ли это?
Лезвие ножа было слишком широким для того, чтобы можно было воткнуть его в одну из вертикальных трещин, но нижняя трещина оказалась более широкой. Возможно, такой ее сделало расплющенное тело змеи. Он вставил в нее лезвие и принялся раскачивать им. Ничего не произошло. Камень по-прежнему оставался неподвижным. Он попытался поддеть его в других местах, нажимал сильнее. Результат оставался тем же самым. Но Коатлики ведь умела открывать каменную дверь, почему бы не сделать этого ему? Он вонзил нож еще глубже и сделал еще одну попытку. На этот раз он ощутил какое-то движение, Тогда он налег на нож всей силой, на которую был способен. Раздался легкий треск, и рукоятка ножа осталась в его руках. Пошатнувшись, он, не веря своим глазам, смотрел на сверкающий металл.
Вот он, конец, Он был проклят и обречен на смерть, теперь он понимал это. Из-за него умер Верховный жрец и не поднялось солнце, он – причина беспорядков и боли, а теперь он даже сломал один из железных инструментов, которые люди долины передают из поколения в поколение. Объятый злобой и презрением к себе, он вонзил в трещину оставшуюся часть лезвия и услышал на тропе за собой взволнованные голоса.
Кто-то обнаружил его следы и пробрался за ним. Они близко. Они схватят его, и он умрет.
В ужасе и страхе он вонзал и вонзал кинжал в трещину, водя им туда-сюда, ненавидя все на свете. Ощущая сопротивление лезвию, он нажимал его с удвоенной энергией, и что-то поддалось. Потом ему пришлось отпрянуть назад, потому что огромная каменная плита, по толщине равная его телу, тихо и неторопливо отделилась от скалы и повернулась.
С того места, где он находился, он мог видеть лишь провал в стене. Все, что находилось дальше, оставалось скрытым от его взора.
Ждет ли его там Коатлики? У нем не было времени раздумывать над этим, потому что голоса звучали уже близко, у входа в трещину. Вот выход, о котором он думал – почему же он колеблется?
Все еще сжимая в руке обломок ножа, он встал на четвереньки и вполз в отверстие. Едва он это сделал, как каменная дверь закрылась за ним так же тихо, как и открылась. Солнечный свет сузился до размеров полосы, трещины, волоса, а потом вообще исчез.
Чимал повернулся лицом к черноте. Сердце его билось гулко, словно барабан при принесении в жертву.
Он сделал вперед маленький нерешительный шаг.
Куикс ок кеппа ие тонемиквиих
Ин уйо квимати хаи
Цан кен тенемико Квуайа охайя
Может быть, в другое время наша
Жизнь повторится?
В глубине сердца своего – ты знаешь
Мы живем только раз.
Нет, он не мог просто пойти вперед. Он привалился спиной к крепкому камню входа, вжался в него.
Здесь ходили боги, он не принадлежал этим местам. Просить безопасности здесь – такое казалось невозможным. Несомненно, смерть подстерегает его по ту сторону камня, но такая смерть, о которой ему столько известно, что ее можно считать старой знакомой. В своих сомнениях он зашел настолько далеко, что даже попытался вонзить обломок ножа в щелку двери, прежде чем ему удалось овладеть собой.
– Бойся, Чимал, – прошептал он сам себе во тьме, – но не будь подобен пресмыкающейся твари. – Все еще дрожа, он выпрямился и посмотрел в черную пустоту перед собой. Нельзя отступать. Нужно смотреть в лицо тому, что ждет его впереди.
Пальцами левой руки он водил по грубой поверхности каменной стены, нащупывая путь, а правой не очень уверенно сжимал сломанный нож. Он шел вперед на цыпочках, сдерживая дыхание, стараясь не производить вообще никакого шума. Туннель сделал поворот, и впереди забрезжил слабый свет. Дневной свет? Выход из долины? Он пошел было вперед, но остановился, когда увидел источник света.
