Разыскиваются... номера 128б – 218, 128б – 220, 128б -221... обвинение в государственной измене...
– Драть отсюда надо, – сказал Таро, – причем немедленно. В общинах нам делать нечего. В лес надо идти.
Какая-то женщина остановилась на другой стороне улицы. Бледная, высокая, в платке, завязанном под подбородком. Стала внимательно в нас вглядываться.
– Как только лес найти? – спросил я, чувствуя, как ноги отнимаются и холодеют.
– Пошли, – бросил Таро и неторопливо зашагал по улице, – Главное, не стоять на месте.
– Я чувствую, сейчас эта курица пойдет докладывать, – нервно прошептал Арни.
– Если так, нам все равно не уйти, – заметил Таро рассудительно, – Лучше уж потихонечку. Меньше будем внимания привлекать.
– Но обратите внимание, какая оперативность, – сказал я, – сутки только прошли, а везде уже плакаты, фотографии.
– А что, долго ли, – буркнул Арни, – Факсы у всех есть...
По-видимому, женщина все-таки не донесла, не была уверена, что это именно мы. И нам повезло – еще через час блужданий по городу мы вышли к лесу. Уже темнело. Мы торопились уйти как можно дальше от города, чтобы остановиться на ночлег в относительно безопасном месте.
В овраге, в ручье я промочил ботинки. Сейчас в них хлюпала уже теплая вода. Но все равно – ужасно хотелось их высушить. И жрать хотелось до невозможности. А сухарей не так уж и много. И устали мы смертельно. Самое худшее – фонарик не зарядился за день и теперь не работал.
Шли молча, в полном отупении, быстро, лихорадочно озираясь по сторонам. Мне уже не раз приходила в голову мысль – надо остановиться, отдохнуть... подумать. Где угодно... Но высказать эту мысль я так и не успел.
Мы уперлись в бесконечный забор, сверху схваченный двумя рядами колючки.
– База какая-нибудь, – высказался Арни, – Или там военная часть.
За оградой было тихо. Но это ничего не значит. Забор тянулся вдаль, перегораживая лес. Надо было уйти от него, и как можно дальше. Мы нашли тропку, идущую перпендикулярно к забору, и двинулись по ней. Вскоре Таро остановился.
В наступивших сумерках мы едва смогли разглядеть небольшую, прикрытую ветками яму.
– Давайте здесь остановимся, – сказал Таро, – В темноте все равно ничего другого не найдем.
– Слишком близко, – неуверенно сказал Арни, – Вдруг найдут...
– Я думаю, у нас нет другого выхода, – возразил я. Мы подошли к яме. На дне ее было сухо, к счастью. Рядом стоял оголенный сухой мертвый кустарник. Мы принялись ломать ветки. Складывали в охапки на краю ямы, потом я спустился вниз, ребята подавали мне хворост, я укладывал его, как мог. Гнездо получилось, конечно, так себе, не птичье. Но все же не на земле ночевать.
Ни о каком костре речи, разумеется, не было. Мы съели по сухарю и улеглись на ветки, плотно прижавшись друг к другу и завернувшись в одеяла. Арни, как самого слабого, положили в середину.
Спал я очень крепко. Но едва вокруг посветлело, проснулся с ощущением полного окоченения. Казалось, я превратился в ледышку, в снежную бабу. Рядом раздавался страшный ритмичный хрип. Сначала со сна я подумал, что это насос в первом цехе работает, а потом сообразил, что у Арни приступ. Удивительно еще, что не вчера начался. Я повернулся. Арни сидел, согнувшись и всецело отдался процессу дыхания. Таро тихо дрых в ветках.
– Чего ты? – спросил я сипло, – Опять плохо?
– Ага, – виновато сказал Арни между хрипами.
Как-то мы совсем забыли... у Арни давно не было приступов. Да и в Общине это не так страшно. Арни шел в медчасть, там ему в вену вводили несколько кубиков лаллина (на сгибах локтей у него незаживающие точечки, как у наркомана). Это хорошо помогало. В крайнем случае, требовалось несколько инъекций. Но сейчас нам лаллин не достать ни за какие сокровища... Как же мы дальше пойдем?
Арни, словно прочитав мои мысли, сказал:
– Ты не беспокойся, Ланc. Я пойду. Только не быстро.
Я попробовал встать – закоченевшие за ночь, мокрые со вчерашнего дня ноги не держали. Я сел на хворост и заплакал бы, если бы не стыдно было перед Арни. Я стянул закоченевшими руками ботинки и стал осторожно растирать ступни в оледеневших носках. Нос не дышал совершенно, и с этой ночи у меня начался страшный, не прекращающийся кашель. Впрочем, Арни было куда хуже.И только Таро, как всегда, самый крепкий, не заболел.
Арни действительно смог идти. Не быстро. Но как-то шел, днем ему было все же лучше, чем ночью. Во-первых, днем теплее. Правда, он все время засыпал на ходу – ночь провел сидя. Мы шли куда-то на северо-запад, примерно придерживаясь направления на Балларегу. Леса в этих местах нехоженные... Все равно, что через пустыню идти. Может, наткнешься на оазис, может – нет.
Вторую ночь мы провели снова в лесу, на этот раз развели костер и мы с Таро сделали что-то вроде шалаша. Правда, Арни все равно просидел всю ночь у костра, развлекая нас громким хрипом. Первую половину ночи с ним оставался я, вторую – Таро (он проснулся сам и погнал меня спать).
Потом снова был день, и было сыро, и холодно, и моросил дождь. Наши одеяла промокли, мешки весили, наверное, целую тонну. Содержимое мешка Арни мы разделили пополам. Ему вполне достаточно и простой ходьбы. Правда, Арни совсем не жаловался. Он шел тихонько, не разговаривая, глядя в землю, всецело поглощенный тем, чтобы как-то дышать.
Вот ведь здоровый человек не замечает, как дышит... Мы думаем, что это само собой разумеется. А это огромная радость, и за это мы должны быть благодарны жизни – что можем просто свободно, спокойно дышать... а не так вот хрипеть. Тьфу ты, черт! Подумал о дыхании и сразу закашлялся. Даже остановиться пришлось.
– Ребята... – сказал Таро вдруг. Мы обернулись к нему.
– Вы не видите? Нет? Значит, у меня глюки...
– Погоди, – я всмотрелся вперед. Там, между деревьями, что-то чернело.
– Это что?
– Это дом, – сказал Таро. Мы не сговариваясь, зашагали вперед. К дому. В тот момент мы даже не думали о том, что нам надо держаться подальше от людей. ПОДАЛЬШЕ! Наши номера внесены повсюду, во все черные списки, нас любой сейчас может сдать.
Мы бы, наверное, дошли до дома и тут же свернули бы в лес. Но в тот момент состояние наше было таким, что хотелось просто увидеть Дом. Человеческое жилье. Убедиться, что в мире мы не одни, что на нашей планете есть не только вот этот тянущийся без конца и края холодный убийственный лес, но и люди... жилье... тепло... еда...
Но дом не обманул нас.
Он был двухэтажный, черный, деревянный, кое-где окна выбиты и зияли пустыми глазницами. Дверь внизу тоже открыта. Тропинка к ней протоптана, но вид – ну совершенно безжизненный. И тишина. Только хрип Арни слышен.
