Когда они въехали в широко распахнутые ворота, рабочие хранилища уже выкатывали бочки со Слезами прошлогоднего сбора.
— Сегодня им ровно год, — с гордостью заявил Грант Кавана, когда на виду у его гостей тяжелые, обитые железом дубовые бочки покатились, громыхая и подскакивая, по булыжникам мостовой. — Это и есть твой груз, молодой Джошуа. Через два дня он будет готов к погрузке.
Он остановил вездеход у цеха, в котором происходил разлив напитка по бутылкам. Как раз внутрь этого строения рабочие закатывали бочки. Навстречу гостям, весь обливаясь потом, выбежал начальник цеха.
— Не беспокойтесь о нас, — небрежно сказал ему Грант, — я показываю хранилище нашему главному клиенту. Мы не доставим вам хлопот, — с этими словами он уверенно шагнул внутрь.
Несмотря на полное отсутствие кибернетических систем, разливочный цех оказался, пожалуй, самым сложным в механическом отношении предприятием из всех, что Джошуа видел на планете. Как это ни удивительно, но для работы конвейерных линий здесь применялись резиновые шкивы! Помещение представляло собой длинный зал, накрытый односкатной крышей, в котором находилось множество конвейерных линий, трубопроводов и чанов. Тысячи вездесущих бутылок грушевидной формы катились по узким конвейерным линиям, петляя над головой и извиваясь вокруг разливочных отверстий. Из-за постоянного звяканья бутылок беседовать здесь было довольно трудно.
Грант повел их вдоль помещения. Он пояснил, что здесь содержимое бочек сливается в большие чаны из нержавеющей стали. Букет округа Стоук — это результат смешивания содержимого множества бочек. Ни одна из посадок не имеет отличительного клейма, даже те, которые принадлежат ему.
Джошуа наблюдал за тем, как бутылки, проходя под большими чанами, наполняются содержимым, а затем закупориваются пробками и снабжаются наклейками. Каждая из этих операций увеличивала стоимость напитка, а вес стеклотары уменьшал количество самих Слез, которое звездолет мог взять на борт.
«Господи, что за славная работенка! Я и сам лучше бы не придумал. Вся прелесть в том, что мы как раз те, кто будет только заинтересован в том, чтобы еще больше вздуть цену».
В конце поточной линии стоял управляющий хранилищем с бутылкой, которая первой покинула конвейер. По знаку Гранта он откупорил ее и разлил содержимое в четыре хрустальных бокала.
Понюхав напиток, Грант сделал небольшой глоток. Склонив голову набок, он на мгновение замер, как будто размышляя о чем-то.
— Да, — наконец произнес он, — вполне соответствует. Округ Стоук может поставить под этим свое имя.
Джошуа попробовал содержимое своего бокала. Оно морозным холодом перехватило горло, а затем огнем разлилось по жилам.
— Ну как, Джошуа, вполне ли хорош напиток? — похлопал его по спине Грант.
Приподняв свой бокал, Дахиби, глаза которого алчно блестели, рассматривал жидкость на свет.
— Да, — заверил Джошуа, — вполне хорош.
Джошуа и Дахиби по очереди ездили в хранилище, чтобы наблюдать за тем, как для них комплектуют ящики с грузом Слез. Для транспортировки в космическом корабле бутылки были герметически запечатаны в контейнеры из композита. Эти контейнеры имели форму куба, каждая из сторон которого составляла метр. Кроме того, их внешняя поверхность была покрыта толстым слоем термостойкой защитной пены (что увеличивало вес груза), хранилище располагало собственным загрузочным и упаковочным оборудованием (что увеличивало стоимость груза). Прямая железнодорожная ветка соединяла хранилище с городским вокзалом, а это означало, что они могли каждый день отправлять в Бостон несколько партий продукции.
К большому огорчению Луизы, вся эта деятельность резко уменьшила количество времени, в течение которого Джошуа оставался в Криклейде. К тому же теперь Луиза практически не могла найти хоть сколько-нибудь вразумительного повода к тому, чтобы снова отправиться с ним на верховую прогулку за пределы поместья.
Между тем Джошуа таким образом распределил наблюдательные смены с Дахиби, что по ночам он находился в хранилище, а это означало минимум столкновений с Марджори.
Однако в то утро, когда он уезжал, Луизе все же удалось застать Джошуа в конюшне. Ему пришлось провести два часа на темном и пыльном сеновале, удовлетворяя становившиеся все более смелыми сексуальные фантазии девушки, физические возможности которой, казалось, не имели границ. Даже после третьего оргазма она не отпускала от себя Джошуа, который уверял ее в том, что вернется к ней очень быстро.
— Но только для того, чтобы продолжить деловые отношения с папой? — спросила она чуть ли не обвинительным тоном.
— Нет. Из-за тебя. Бизнес это лишь повод, по-другому на этой планете никак нельзя. Здесь все так чертовски сложно.
— Мне теперь все равно. Мне наплевать, даже если об этом кто-нибудь узнает.
Отстранившись, он стряхнул прилипшую к телу солому.
— А вот мне совсем не все равно. Я не хочу, чтобы с тобой обращались как с парией. Так что прояви хоть немного благоразумия, Луиза.
Очарованная его словами, она пробежала кончиками пальцев по его щекам.
— Ты и вправду заботишься обо мне?
— Конечно.
— Папе ты нравишься, — сказала она задумчиво. Теперь, вероятно, было не самое лучшее время приставать к Джошуа с планами их совместной будущей жизни после того, как он вновь вернется на Норфолк. Сейчас его, должно быть, больше всего заботит груз ужасающей ответственности за предстоящий межзвездный полет. Но уж очень похоже на то, что одобрение, с которым отец отнесся к Джошуа, является добрым предзнаменованием. Ведь люди крайне редко заслуживали одобрение ее отца. К тому же Джошуа говорил, что он обожает округ Стоук.
— Это та земля, где я хотел бы поселиться, — такими были его собственные слова.
— Да и мне старик нравится. Но ты ведь знаешь, какой у него характер.
В темноте раздался смешок Луизы. Внизу, там, где стояли лошади, послышался шорох. Она ласково коснулась его живота. Грива ее распущенных волос накрыла оба тела. Найдя ее грудь, Джошуа сжал ее так, что она застонала от желания. Низким, хриплым голосом он сказал ей, чего именно он сейчас хочет от нее. Дрожа от страсти, она вся напряглась, впуская его в себя, а он, самым чудесным образом оказавшись внутри, ласково поощрял и нахваливал свою партнершу.
— Повтори еще раз, — прошептала Луиза, — пожалуйста, Джошуа.
— Я люблю тебя, — сказал он, щекоча горячим дыханием ее шею. Даже нейронные процессоры не могли освободить его от нарастающего чувства вины, которое он испытывал произнося эти слова. «Неужто я опустился до того, что лгу, внушая несбыточные надежды неопытной девушке-подростку? Может быть, все из-за того, что она настолько привлекательна, что просто не может не нравиться, хотя и понимаешь, что это нехорошо. Ничего не могу с собой поделать».
