Они стояли друг против друга и молчали – Ведущий, Айледа, не сводящая с него преданных глаз, Ильгет... Никто не торопил Ильгет, и голова была на удивление ясной.
Как не хочется отказываться... что, если это действительно шанс? Правда, с Христом что-то не так... но в конце концов, он же не отрицает само существование Христа... словом, это нужно будет еще обдумать...да и есть ли смысл держаться за догматы, ведь главное – защитить человечество от сагонов? И в то же время, дать человечеству шанс развиться, путь кнастора – то же самое развитие (сколько говорили об этом с Арнисом), только уже подлинное духовное развитие, духовный рост. Через Бога, через Иерархию Света... Что ж, может быть, в этом что-то есть? Почему мы так решительно отвергаем все новое? Любовь, говорил Арнис, несовместима с этим – а почему, собственно, несовместима?
В конце концов, можно согласиться на все... для вида. Посмотреть, что там и как, в этом Ордене. Если они неправы, всегда можно будет вернуться, остановиться. Ведущий не против взять меня, хотя видит, что я сомневаюсь. Может быть, это шанс? Шанс для меня... даже и для Арниса... может быть, и для всей ДС?
Перестать убивать. Прекратить эту войну. Больше не уничтожать мирное население. Сражаться иоллами в высших духовных сферах. Никакой грязи. Одно это – чего стоит!
И всего-то навсего – не видеть Арниса. Не быть с ним. Ильгет вдруг вспомнила, как Арнис был ранен на Анзоре, сожженное лицо, кожа после пересадки – как печеное яблоко. Как она сидела рядом с ним... Картина вдруг так ярко встала перед глазами.
Как еще на Анзоре он без сознания все время бормотал что-то, и в бреду звал ее, Ильгет. А что, если бы ее не было рядом?
– Если с ним что-нибудь случится... ему понадобится моя помощь, – тихо сказала Ильгет, – я должна быть с ним рядом.
– Но это же глупо, – возразил Ведущий, – ты не можешь всегда быть рядом. А если ты погибнешь? А если родишь еще ребенка и будешь ухаживать за ним?
– На то воля Божья, – сказала Ильгет упрямо, – если я погибну, это воля Божья, значит, Арнису нужно будет это пережить. А если я уйду по своей воле...
– Ильгет, – Айледа подошла к ней, взяла обе руки в свои, заглянула в глаза умоляюще, – я понимаю тебя. Любовь – это вся твоя сущность. Отдай же эту любовь всем, всему человечеству! По-настоящему, ведь у тебя теперь есть шанс!
Ильгет снова захотелось заплакать. Она смотрела вниз.
– Айли, я не могу, – произнесла она сдавленным голосом, -я не могу, правда.
Ведущий убрал Делла Тор.
– Ильгет, пойми, отказываясь от миссии Света, ты навсегда закрываешь себе дорогу вверх.
– Пусть, – прошептала Ильгет, глядя в пространство, – но я буду с ним.
– А если он падет, если он неправ? Если Создатель вынужден будет отвергнуть его?
– Тогда... и меня тоже, – сказала Ильгет, – но я верю, что он прав.
Ильгет взглянула в глаза кнастору.
– Я верю, что Арнис прав, – повторила она, – и что Господь простит нас.
Арнис прав... он был прав, не веря в кнасторов. Он был прав во всем! И в этот миг в глазах Ведущего что-то промелькнуло. Что-то, заставившее Ильгет вглядеться пристальнее. Зрачки поплыли... Морок? Показалось? В следующий момент глаза уже выглядели нормальными.
И в этот миг на пороге возникло движение, все разом повернули головы.
В подвальный зал, тусклый и пыльный, ввалился записной алкаш и местный ночной сторож – Влай Дидар. Он замер на пороге и обозревал всех изумленным взглядом.
Ильгет почувствовала внезапный и нестерпимый стыд. Досаду... Оказывается, кнасторы не могли даже обеспечить конфиденциальность. Уж чего проще, усыпить сторожа-алкоголика. Появление в этом подвале, где только что речь шла о высоких и бредовых идеях, где воздух был наэлектризован от незримого напряжения, нормального простого человека – казалось Ильгет нестерпимым. Как объяснить все это Влаю? Что она скажет? Ильгет повернулась к сторожу.
Но с тем уже происходила разительная перемена.
Дидар выпрямился и стал гораздо выше ростом. И вообще – совершенно другим. Морщины его, казалось, разгладились. Спина была гордо выпрямлена. А глаза... глаза сияли слепым, хорошо знакомым светом. Ильгет быстро посмотрела на кнастора.
– Иоллу! – сказала она, – я смогу!
Но кнастор не спешил доставать свое оружие. Он медленно приблизился к сагону... да уж, вот о ком бы не подумали. Приблизился и встал перед ним, наклонив голову на грудь.
Дидар смотрел на Ведущего, скрестив руки на груди.
– Тебе ничего не удалось, – сказал он, – что ж...
«Господи Иисусе, Сын Божий, помилуй меня грешную!» – Ильгет вскинула оба минипралля, тонкие лучи скрестились в воздухе, но не достигая сагона, растаяли в возникшем силовом поле.
Дидар отлично контролировал обстановку. Он взглянул на Ильгет. И в тот же миг она почувствовала невидимую, непреодолимую преграду. Она не могла двинуться, столб силового поля сковал ее. Даже и руки можно держать лишь по швам. Очень узкий и тесный столб.
– Святая Дара... – произнесла Ильгет вслух.
– Вот и все, Ильгет, – грустно произнес сагон, – мой слуга не сумел поговорить с тобой...
– Простите меня, о, простите! – Эйлар вдруг повалился на колени. Сагон не смотрел на него, шагнул к Айледе, застывшей в оцепенении.
– Меня не интересуют неудачники. Ну-ка, девочка... хотелось бы поговорить с тобой. Но пусть сначала твой Ведущий объяснит тебе то, что ты хочешь знать сейчас. Эйлар!
Кнастор вскочил на ноги. Подошел к Айледе. Интонации его изменились, он теперь снова стал повелителем.
– Айледа, я находил, что тебе слишком рано принимать последнее посвящение. Но воля Ведущего – закон. Ты хотела видеть моего учителя... Вот он перед тобой.
– Но это сагон, – прошептала Айледа.
– Вспомни, Айледа, – сказал Ведущий, – «Может быть вся эволюция духа заключается в одном слове – ДОПУСТИТЬ» (22)
– Но вы говорили, что мы... И мы убивали сагонов!
– Это тебе только казалось, – мягко произнес Эйлар, – все, что происходило с тобой до сих пор – служило лишь твоему обучению. И вот ты готова для настоящей деятельности в мире. Мой Ведущий убежден в этом.
– Значит... – Айледа прямо смотрела на учителя, – все эти бои... все это – было лишь спектаклем? Для меня? Это было никому не нужно?
– Что значит – не нужно? Айледа? Нет ничего важнее твоего духовного роста. Да, это был твой путь, и я вел тебя по нему.
– Но сагоны... выходит, мы служим сагонам?
– Айледа, нет сагонов, нет кнасторов, нет людей... ты же знаешь, есть лишь Абсолют, и он лишь играет миром и нами, проявляясь множеством граней.
– Но мы воевали... ах да... ведь сагоны убивают людей!
– Айледа, смерть – всего лишь смена оболочки. Какое это имеет значение?
