— Я просил?
— Ты просил.
— Зачем?
— Откуда я знаю, ты не сказал.
— Не помню.
— Меньше пить надо. — Анфиса обиженно от меня отвернулась.
Тут Гурбан принес Фисе маленькую чашечку кофе на блюдечке и узкий стакан с холодной водой. И мне большую кружку эля.
— Угощайтесь, уважаемые. Если что нужно будет, только рукой махните.
И ушел.
Я сделал солидный глоток холодного эля, который пролетел по пищеводу с ощущением, что пью наждак. Но во рту стало мягче и мокрее.
— Так что там с Булькой и Алькой?
— Я же тебе вчера все рассказала.
— Не помню.
— Алкаш.
Мы замолчали и пили свои напитки. Я — большими глотками. Анфиса — микроскопическими, явно наслаждаясь этим процессом.
Парни с другой стороны веранды стали говорить громче.
— Заткнись, малек. Ты еще баб не имел, а туда же… — Это старший.
— Я баба не имел? — горячился младший. — Я два баба имел. Вот!
И гордо вскинул подбородок. Говорили они между собой по-русски. Старший — чисто, младший — с акцентом.
— Уй-ти, уй-ти, уй-ти-ти. Всего-то? Врешь небось.
— Я четыре баба имел!
— Гигант, маленький гигант маленького секса. Когда только успел, — насмехался над ним старший.
Младший набычился и, повысив голос, почти крикнул:
— А ты… а ты… а я… Знаешь, сколько я баба имел? Крупа мелький знаешь?
Старший покровительственно кивнул.
— Полмешка сношал!!! — вскричал младший, торжествуя.
На этот крик из домика высунулся Гурбан и что-то резко сказал на незнакомом мне языке. И младший заткнулся, тихо шипя на старшего и призывая того также к тишине.
Явно в этой охране главный бабуин — Гурбан, а мальчики — для отвлечения внимания от его большого уха. Народ приходит, садится. Кушает-пьет. Сплетни перетирает. А Гурбан их сортирует и хозяину передает. Ловко придумано.
— Что-нибудь еще, уважаемый? Анфиса-джан с утра почти ничего не ест, а вам-то можно. Вам фигуру не блюсти. — Буфетчик задорно мне подмигнул.
— Шашлык есть? — В животе действительно заурчало, пиво все же желчегонное средство.
— Есть, — улыбнулся тот, — только из рыбы. На вкус как белуга из Каспия. Будете?
— Давай. И лучок мелко настругай. И соус томатный.
— Все будет, уважаемый. В лучшем виде. — И напоследок грозно зыркнув на охранников, скрылся в домике.
— Так что ты хотел узнать про наших сладких сестричек? — Фиса наконец-то соизволила опустить себя на мой уровень.
— Не здесь и не сейчас, — тихо шепнул я и уже громко спросил: — А чьи это ворота?
— Тофика Менташева. Он топливо оптом продает по всей Северной дороге. И по Южной тоже, но в розницу по фермерам. Только оттуда его американцы из Зиона вытесняют. С фортов-заправок уже выбили. У Тофика тут за городом большая автобаза: трех- и пятитонные цистерны на вездеходах. А Булька с Алькой у него в содержанках на длинном контракте.
— И давно он топливо возит?
— Считай сразу, как только нефть нашли. И в Одессе «самовар» поставили братки. Потом «самовар» прикрыл Коршунов. Но Тофик с ним смог договориться, и с НПЗ в ПРА — те розницы не любят, им бы все крупным оптом торговать.
Я снова глянул на поместье, но из-за забора была видна только черепичная крыша дома. И забор сложен из дикого камня «хазарской елочкой». «Как в талышском селе», — подумалось неожиданно. Я тихо спросил Анфису:
— Он точно азербайджанец?
— Нет, талыш, — так же тихо ответила Иванова, подтвердив мою догадку.
Тут мне шашлык принесли, обжаренный до золотистой корочки. Из больших кусков рыбы с крупными волокнами. Жидкую аджику, лук и лаваш.
Вкусно.
Ел я эту рыбу и с трудом вспоминал вчерашнее. Как вечером ввалился в Анфисину мастерскую — тесную каморку, где места хватало только на ее ножной «зингер», магазинную вешалку и прилавок из узкой доски — двоим посетителям перед ним не разойтись. И стенка над швейной машинкой вся в больших шпульках цветных ниток.
А в задних помещениях кухонька, туалет с душем и спаленка. Все.
Как я Иванову нашел? Очень просто. Все девчата просили им писать до востребования, таежницы — на полевую почту, а вот Анфиса прислала точный адрес.
— У-у-у, как все запущено, — покачал я головой, открывая сетчатую дверь с улицы. — Так ты скоро себе глаза сломаешь. Где новые найдешь?
— Жорик! — закричала обернувшаяся от машинки Анфиса, ловко запрыгнула на прилавок и повисла на мне. — Жорик, приехал. — И поцелуйный обряд во весь рост.
Даже сказать в ответ минут пять ничего не мог.
Анфиса моментом закрыла свое предприятие для посетителей и потащила меня на кухню — кормить.
Я сходил в автобус и принес корзинку со снедью, водкой и вином, которую приготовил еще в Береговом.
И мы устроили пир, очень напоминавший мне посиделки моего студенческого времени.
Помню, как жаловался на свою несчастную жизнь. На смерть Наташки. На то, что Бисянку забрали на войну. Про то, что нельзя так высшим силам издеваться над человеком.
Напился я неожиданно быстро. До беспамятства. Раньше такого за мной не замечалось. Тревожный симптом.
— Теперь куда? — спросил я, вытирая жирные губы салфеткой.
— Теперь — просто гулять по городу, — предложила Анфиса. — Ты же Одессы еще не видел?
— Согласен, — ответил я; все равно делать было нечего.
Новая Земля. Российская конфедерация.
Город Новая Одесса.
22 год, 21 число 10 месяца, вторник, 15:11.
Обедали на Дерибасовской, в хорошем ресторане «Два Карла». Под сплетни окружающих, что городской совет собирается построить копию знаменитой Потемкинской лестницы и установить статую Дюка — герцога де Ришелье. Тоже копию староземельного. Ибо без этих достопримечательностей Одесса — не Одесса, а одно название.
Анфиса же печаловалась, что она все это время бьется как рыба об лед, но вырваться из копеечного ремонта одежды никак не может.
— Жаловаться грех, концы с концами я свожу, — рассказывала Иванова мне про свою жизнь, — но вот расшириться нет никакой возможности. Даже в одиночку выйти в верхний ценовой сегмент не получается никак. Богатые фифочки предпочитают выписывать себе наряды со Старой Земли. Так и придется мне до конца жизни корпеть над «зингером», а ведь я даже оверлок себе купить не могу — все денег не хватает. Жора, ты не поверишь, но у меня даже на мужиков времени совсем нет. Работа и работа. Хорошо хоть ты приехал. Это для меня как праздник.
— А разноцветные лосины для художницы на бульваре — твоя работа?
— Моя, — смеется, — но я это не придумывала. Она сама пришла и попросила такую готику ей сострочить. Оригиналка. Но таких тут мало.
— Пора тебе перебираться на Дерибасовскую, ближе к собору, и начать с подвенечных платьев, — выдал я идею.
— Подвенечных? — переспросила Анфиса, и тут же вкурила тему. — А и точно. Нет тут пока такого салона. В черт-те чем венчаются. Сама видела.
— Вот тебе и рекламный слоган: «Счастливое платье от Анфисы».
— Скажешь тоже, — засмеялась девушка.
— Только «Анфиса» — не совсем рекламное слово… — протянул я.
— Чем это тебе мое имя не нравится? — Девушка приготовилась обидеться.
— Погоди… — перебил я ее, — найминг не терпит суеты. Есть на Старой Земле всем известная английская фирма женской одежды «Tessa». В подсознании это у баб осталось обязательно. Как тебе будет фирменное название твоих изделий — «Fissa», а?
Мы уже отобедали и сидели курили в скверике около собора.
— А что, — откликнулась Иванова после некоторого раздумья, — мне нравится. Коротко, и запоминается легко.
— Тогда пошли домой писать бизнес-план.
— Чего?
— Бизнес-план нашего совместного предприятия. Товарищества на вере. Под названием «Fissa». Эксклюзивная одежда Новой Земли.
— А почему товарищества на вере?
— Мы с тобой товарищи, и я тебе верю. И денег дам недостающих. На дело.
