Произнося эту фразу, Паулина ухитрилась-таки схватить рыбеху.
— Далеко она не уйдет, — промолвила Моника. — Латон с перепугу запретит все межзвездные перелеты.
— Ну-ну, надейся! — буркнула Паулина и потащилась со своей извивающейся ношей к воде.
С трудом поднявшись на ноги, Моника стряхнула песок с волос и одежды и, посмотрев вниз на долговязого эдениста, сказала:
— Бог мой, я вижу, что выпускные стандарты разведки космофлота Конфедерации в последнее время и впрямь существенно снизились.
— Похоже на то, — отозвался он со слабой усмешкой. — Но знаешь, насчет того, что доктор Мзу обвела нас всех вокруг пальца, она права. Умна оказалась, ничего не скажешь. И ее сообразительность обойдется многим очень дорого.
— Полагаю, ты прав, — отозвалась она, помогая ему встать. — В любом случае несомненно одно: ради того, чтобы ее изловить, будет устроен настоящий переполох. Каждое правительство пожелает упрятать ее на собственную планету, дабы оберечь демократию. Но признаюсь тебе, мой новообретенный друг, в нашей Конфедерации есть такие отъявленные демократы, что даже я не хочу, чтобы они ее нашли.
— Например, мы?
Моника замялась, потом покачала головой.
— Нет. Но не рассказывай о том, что я говорила, моему боссу.
По пляжу по направлению к ним галопом скакали два конных агента. Самуэль не мог припомнить, к какой службе они относятся, но особого значения это не имело: все равно через несколько часов все разойдутся, каждый своей дорогой.
— Черт, похоже, Транквиллити это единственное подходящее для нее место, не так ли?
— Именно так. Пошли, посмотрим, не найдется ли у тех двоих чего-нибудь для твоего запястья. Мне кажется, что позади скачет Онку Ной, а ребята из имперской службы Ошанко всегда экипированы наилучшим образом.
Согласно показаниям его таймера, было около полудня, но добавить что-либо к этим скудным сведениям Шас Паск не мог. С тех пор как он пустился в путь — скорее не пошел, а заковылял, хромая и спотыкаясь, — в излучении светящегося красного облачка не произошло никаких флюктуации. Черно-красные джунгли оставались разражающе неприветливыми. Каждый дававшийся с трудом шаг сопровождался непрерывно доносившимися сверху громовыми раскатами.
Утешало лишь то, что ему удалось наложить на поврежденную ногу лубок: пять дубовых дранок длиной от лодыжки до таза прочно удерживались на месте клейкими лианами. Гораздо больше его беспокоила рана на бедре. Хотя он и обвязал ее листьями, ему казалось, что из-под повязки, стекая по голени, обильно сочится гной. Кроме того, не было никакой возможности избавиться от назойливых насекомых. Похоже, что из всех живых существ джунгли не покинули только они и, оставшись без привычной добычи, тучами набрасывались на него. В этом жужжащем облаке угадывались местные аналоги комаров и москитов, мух и слепней, а также какие-то крылатые, вооруженные клешнями многоножки, никаких аналогов не имевшие. Кровососы прокусывали кожу, но особенно рьяно набрасывались на раны. Дважды меняя повязку, он обнаруживал под листьями кишащую массу черного гнуса, а ожоги на его коже приманивали мух так, словно во всем мире у них не осталось другой поживы.
Согласно показаниям управляющего блока, за последние три часа он одолел два с половиной километра. Особенно трудно было продираться сквозь густые заросли, тянувшиеся вдоль берега реки. Его костыль все время цеплялся за стелющиеся по суглинку лианы и выступавшие корни, а нижние ветви кустов так и норовили сорвать одну из планок лубка.
Однако и у зарослей имелся свой полюс — двигаясь берегом, он постоянно срывал и поедал росшие в изобилии шарообразные плоды вьющихся растений, что позволяло поддерживать уровень жидкости и белка на нужном уровне. Правда, чтобы выбраться куда бы то ни было, с такой скоростью ему потребуется не одна неделя.
А шел он не куда бы то ни было, а в Даррингем. По всей видимости, все мало-мальски заслуживающее внимания — если нечто подобное вообще имелось на этой паршивой планете — было сосредоточено в столице. Его группа прибыла сюда с целью проведения разведки, и он не видел причин оказываться от выполнения задания. О том, чтобы просто сидеть в джунглях, дожидаясь смерти, не могло быть и речи, надеяться на эвакуацию, похоже, тоже не приходилось, так что по существу у него оставался лишь один достойный выход. Это, во всяком случае, давало ему и цель, и пусть слабую, но надежду. Шас Паск твердо вознамерился попытаться совершить невозможное.
Однако при всей своей решимости он понимал, что ему необходимо найти более легкий способ преодоления расстояний. Из-за телесных повреждений его импланты постоянно выбрасывали в кровь огромное количество эндокринов, а добрых двадцать процентов ресурсов нервных волокон растрачивались на установку обезболивающих блоков. Даже при усиленном метаболизме он не мог позволить себе расходовать энергию такими темпами.
Активизировав справочный блок, он вызвал карту. В полутора километрах вниз по течению реки находился населенный пункт под названием Райд, возникший, согласно данным, содержавшимся в файле С, девять лет назад. Ну что ж, все лучше, чем ничего.
Отправив в рот очередной плод, он подумал, что свои плюсы есть и у грома. По крайней мере, никто не слышит, с каким треском продирается он сквозь заросли.
До первых домов еще оставалось немалое расстояние, когда стал виден свет — окутывавшее реку приветливое золотистое облачко. На поверхности, искрясь своим природным великолепием, поблескивали серебристые лилии. Впервые за долгое время Шас услышал глупую, удивленную птичью трель. Начинались обжитые места, и дальше он предпочел ползти по-пластунски.
Для планеты, находящейся на первой стадии колонизации, Райд оказался необычайно процветающим поселением. Городок расположился в уютной, ухоженной долине площадью в шесть квадратных километров и представлял собой скопление красивых, удобных и просторных строений из кирпича, камня или наземного коралла. В таких жилищах, как правило, селились купцы или состоятельные фермеры. На главной улице — широком, засаженном деревьями бульваре — царило оживление: люди прогуливались, заглядывали в многочисленные лавки, сидели за столиками уличных кафе. По проезжей части катились запряженные лошадьми коляски.
Улица выводила к ратуше — впечатляющему четырехэтажному зданию из красного кирпича, увенчанному изящной башенкой с курантами. Между кварталами Шас увидел нечто вроде стадиона: спортсмены в белом играли в неизвестную ему игру на глазах привольно расположившихся вокруг площадки зрителей. В глубине парка, на берегу озера и уже неподалеку от кромки джунглей высились пять ветряных мельниц. Ветерок едва ощущался, но, несмотря на это, их огромные белые крылья не прекращали равномерного вращения. Самые большие дома выстроились вдоль реки: от фасадов к воде сбегали лужайки, заканчивавшиеся лодочными сараями или маленькими причалами, к которым были пришвартованы ялики и прогулочные шлюпки. Суда покрупнее стояли на деревянных эллингах.
