Мы проходили библиотеки, террасы, комнаты, наполненные предметами искусства и музыкой, залы, в которых витали странные запахи и которые примитивно освещались факелами — потому что Харкур любил варварский символизм и находил такие вещи забавными. Затем Витон показал мне сады. О, какая красота!
В центре этого уединенного уголка стоял фонтан, его струя источала аромат и влага его чувствовалась даже у стен, окружающих сад. Вокруг выложенных мрамором дорожек росли цветы, золотые чаши предлагали лед и вино, всегда готовое для неожиданного гостя. На скамейках лежали вышитые бархатные подушки, сами скамейки наполовину были скрыты ветвями кустарников. Иногда подушку украшал роскошный мех. Всюду были приятные вещи и дурманящие запахи… Я не могу все это описать, Бейл, брат мой, но это было поразительно, несравненно и я долго смотрела на эту красоту перед тем, как позволила Витону себя увести.
Я ужинала с Харкуром, Витоном и другими уважаемыми советниками и их избранными женщинами. Мы сидели на подушках и попивали вино, с добавленными в него дурманящими веществами. Женщины танцевали для нас, воздух наполняли сладкие ароматы, от которых слегка кружилась голова. Мне было трудно все это выдерживать. И я боялась его, я боялась того, что он со мной сделает, и стала стыдиться. Потому что он ничего не сделал! После того, как часы удовольствия прошли, Харкур отправил меня назад в мои покои, сказав, что чувствует: это и есть мое истинное желание. И впервые я на самом деле поняла, что вольна отказать ему — и это по-настоящему испугало меня.
Я проводила дни, гуляя по удивительным садам, всегда открытым для меня. Я даже иногда думала, что если Харкур собирается позволить мне жить таким образом, то я в ответ захочу услужить ему. Теперь я думаю, что тогда я и осмелилась ближе всего подойти к желанию отдаться этому харизматическому правителю.
А желание, хотя оно и было во мне подавлено прошлой жизнью, начинало просыпаться вновь в этом поразительном месте. Я надеюсь, что ты поймешь и не сочтешь меня порочной! В конце концов, я была уже проклята навеки просто потому, что меня изнасиловали. Мягкость, брызги фонтана, великолепие и нежность моего окружения делали со мной то, что не могут сделать никакие слова. Неприкосновенность моего тела нарушали только прислужницы, вновь и вновь, пока я не привыкла к этому; везде были нежность и удовольствие, вещи, которых можно касаться и чувствовать, и наслаждаться. Разве удивительно то, что я изменилась в таком месте?
Я приятно провела месяц во дворце (семнадцать дней по браксинскому календарю, поскольку у Берроса нет луны). Вначале я боялась, но даже страх не мог уменьшить мое наслаждение. Я растворилась в этом чуде, оно манило меня, обещая забвение и сладость. Меня ждали теплые ванны, мраморные залы, служанки из многих Разбросанных Рас, и всем этим я упивалась — хотя предпочитала уходить, когда женщины собирались вместе, чтобы обсудить, посмеяться и просто поговорить о вкусах Хозяина Дома. Здесь имелись бассейны для купания, и я часто ими пользовалась. Вино и музыка были повсюду и к тому времени, как Харкур снова возжелал моего общества, я уже стала другой, непохожей на прежнюю себя.
Я встала на колени, когда меня привели в обеденный зал, взяла его руку и поцеловала кольцо, свидетельствующее о его ранге. Это был первый раз, когда я коснулась мужчины по собственной воле. Харкур поднял меня на ноги и снова стал угощать богатствами Бракси: давал мне вино в инкрустированных драгоценными камнями кубках, приглашал музыкантов, танцоров и юмористов, чтобы меня развлечь. К концу вечера у меня уже кружилась голова, и я слегка опьянела. Я извинилась и склонилась перед правителем.
Я не добралась до своих покоев. Я проходила мимо сада, увидела звездный свет, падающий сквозь застекленную крышу, и вошла. Прошла под струей фонтана и позволила брызгам ласкать кожу, они были приятно холодны после выпитого вина. А затем я бросилась на груду подушек и они опустились подо мной. И когда я погружалась в сон, то осознавала, как мои руки медленно гладят бархат и мех, словно живут своей жизнью.
Я проснулась чуть позже, потерянная, но счастливая. Звездный свет исчез, но кто-то зажег свечи, и свет отразился от летящей воды в центре сада. Когда я медленно осознала, где нахожусь, то поняла, что Харкур находится там же, сидит рядом и наблюдает за мной. Его ярко-красные волосы падали ему на плечи, тяжелые украшения блестели на талии, широкие металлические браслеты украшали голые предплечья.
И не проклинай меня, брат мой, пока ты не был сам одурманен удовольствием и не видел рядом с собой, в непосредственной близости красивого человека противоположного пола. Мои руки сами опустились к нему на плечи, погладили его кожу, украшения, блестящие волосы. Меня наполняло желание потрогать Харкура; я только недавно научилась осязать и теперь наслаждалась мягкостью кожи и жесткостью металла под моей ладонью. Я хотела его — не ради ненавистного секса, я хотела просто касаться его, чувствовать его тайну, добавить это ощущение к другим. Я не нашла связи между проклинаемой нами похотью и тем, что чувствовала. Харкур заранее спланировал этот момент и хорошо это сделал, потому что даже после моей психологической обработки я не могла отрицать чувственности сложившейся ситуации. Все, что мне внушалось ранее, умерло где-то на задворках моей души, когда я медленно потянула его на себя и впервые в жизни вкусила невероятную сладость губ мужчины. О, кайм’эра, как женщина может испугаться перед таким удовольствием — и как можно это принимать за грех, мой господин, как?
Я описываю это словами, брат мой, но я не могу передать свои чувства по-настоящему. Я также не могу помочь тебе обосновать, объяснить или понять то, что я сделала, грехи, в которые я впала, поскольку не было греха нигде, кроме как в глазах и словах наших угнетателей.
О, Бейл, пойми этот новый мир и помоги нашим людям убежать от душащего их наследия! Когда-то я выступала против тебя и очень верила в то, чему меня учили — или, возможно, была так сильно запугана — и сдала бы беременную женщину мристи за совершенное преступление — то есть за то, что она любила. Теперь я тоже полюбила, и если это преступление, то в мире слаще его нет. И я также… но об этом позднее, я доберусь до этого со временем…
Что я могу сказать о своем положении во дворце на Берросе? Удовольствие чуждо нам. Ты можешь понять, что меня осыпали богатством просто потому, что я приносила радость правителю Бракси? Другие женщины были умнее и образованнее меня — ты можешь поверить, что ко мне так относились просто потому, что я ничего не просила, ничего не могла получить от благосклонности правителя, никогда не пыталась его использовать и даже не знала как это делается? Харкур по-своему любил меня. Я дарила ему удовольствие, отдавалась ему, развлекала и забавляла его и не могла причинить ему боль… Для браксинца этого достаточно.
