— Я бы снова так поступила, Кэтрин, даже зная все, что произойдет.
— Я не сомневаюсь, мама, — прервала ее Кэтрин. — Когда я встречу такого человека, как папа, то сделаю все, чтобы стать его женой, даже если мне придется выцарапать глаза Кей и выдрать у Кам и Кон все волосы. Но раз мы заговорили о папе — что ты думаешь о происходящем на Раделиксе?
Наконец обе женщины поднялись. Взгляд искрящихся карих глаз проник в глубь бархатистых темно-зеленых глаз с золотистыми искорками.
— Не знаю, — медленно и многозначительно произнесла Кларисса. — А ты?
— К сожалению, тоже, — промолвила Кэтрин голосом ангела-мстителя. — Как говорит Кит, я бы отдала четыре передних зуба и правую ногу до коленного сустава, чтобы узнать, кто или что стоит за этим, и мне очень хочется полететь туда.
— Правда? — Кларисса помолчала. — Рада слышать, я бы и сама так поступила, невзирая на все, что он говорит, но только не смогла бы ничего сделать… Если это та работа, о которой ты сказала, то сделай все возможное, дорогая! Все, чтобы он вернулся ко мне!
— Конечно, мама. — Эмоции матери ошеломили ее. — Но у меня нет дурных предчувствий, и не волнуйся так, а то у тебя появятся морщины. Как только разберусь, что там происходит, сразу расскажу тебе обо всем. Привет!
Кэтрин повела свой недетектируемый катер на высокой скорости к Раделиксу, и провела на планете и в ближайшем окружении исследование. Об истинном состоянии дел она частично узнала, некоторые данные вычислила, но целостной картины у нее не получилось.
Кэтрин наблюдала за похищением Киннисона, но была не в состоянии помешать. Она не могла ничего предпринять, не привлекая к себе внимания, — иначе при ответном действии была бы разрушена вся структура Галактического Патруля. Однако, когда босконский корабль исчез, она нащупала трубу и последовала за ней. Кэт мчалась за кораблем, пытаясь совершить что-либо полезное, что могло быть приписано случайности или удаче. Она твердо знала: те, кто захватил Киннисона, не ошибутся и все их возможности просчитаны наперед.
Когда Киннисон сосредоточил внимание на выключателе мысленного экрана босконского капитана, Кэтрин направила мимо экрана плотный мысленный луч по каналу, о существовании которого не знали ни линзмен, ни пират. Она мгновенно подчинила разум капитана, и он сел именно так, как нужно было Киннисонуна долю сантиметра слишком близко к подлокотнику. Тумблер щелкнул, и Кэтрин быстро отключилась. Она была уверена в том, что отец посчитает происшедшее чистой случайностью и что ситуация, оказавшись в надежных руках Киннисона, ничем не угрожает, по крайней мере какое-то время. Кэт снизила скорость и увеличила расстояние между кораблями, но держалась поблизости, на случай чего-либо неожиданного.
Почти одновременно со щелчком выключателя разум капитана слился с разумом Киннисона. Линзмен собирался заставить пирата отдать приказ и захватить корабль, но ему пришлось изменить план. Не отдав приказа, капитан вскочил с кресла и бросился к пульту управления лучами. Другие члены команды видели, что случилось, и слышали многозначительный щелчок тумблера. Все они имели инструкции, предписывающие, как следует действовать в конкретной ситуации. Как только капитан оказался у пульта управления, один из команды спокойно прострелил ему голову.
Удар пули и гибель разума, в который проник его собственный разум, потрясли Серого линзмена так, словно пуля попала в него самого. Одной лишь силой воли он заставил мертвого капитана сделать три последних шага и отключить питание удерживающих его лучей.
Освободившись, Киннисон рванулся вперед, но остальные бросились к тем же приборам. Он все же успел добраться до них первым и взмахнул своим бронированным кулаком.
Нет смысла подробно описывать, что может сделать удар перчатки с дуреумовыми вкладками, нанесенный изо всех сил Кимболлом Киннисоном. Голова противника разлетелась на куски. Развернувшись, он ударил очередного противника ногой в стальном ботинке. Двумя неотразимыми ударами Киннисон прикончил еще двух босконцев. Двое оставшихся повернулись и в страхе побежали прочь. Но к этому времени линзмен снова включил питание. А когда толкатель D2P швыряет человека о переборку, от него остается только мокрое место.
Киннисон подобрал и подключил свои излучатели. Пока все было в порядке. Но на борту корабля еще остались другие люди, некоторые из них были в скафандрах с дуреумовыми вкладками, таких же надежных, как у него.
Кэтрин, решив, что пока все складывается не так плохо, сияла от гордости за своего отца. Она, линзмен третьего уровня, не чувствовала жалости к врагам Цивилизации. Кэт сама направила бы луч так же безжалостно, как и Серый линзмен. Она могла подсказать Киннисону, что делать дальше, или даже вложить нужные сведения в его разум украдкой, но стоически удержалась. "Пусть сам справляется, — подумала Кэт, — пока ему сопутствует удача".
На корабле оставалось еще двадцать босконцев корабль был не очень большим. Десять из них, одетые в скафандры, находились на корме, шестеро, тоже в скафандрах, — впереди, и четверо, не имевшие скафандров, в рубке управления. Киннисон решил сначала заняться теми, кто был на корме. Он пошарил вокруг и нашел дуреумовые космические секиры. Взвесив их в руке, выбрал хорошо сбалансированную секиру нужного веса. Затем он побежал по трапу в кают-компанию.
Сначала Киннисон взорвал коммуникационные панели, чтобы задержать вызов подкреплений. Вряд ли в рубке поверят, что один человек собирается в одиночку захватить корабль. Не обращая внимания на лучи ручных излучателей, отражающиеся от его экранов, он приварил стальную дверь к косяку. Убрав излучатели, принялся действовать секирой, мимоходом подумав, что хорошо бы иметь за своей спиной ван Баскирка, признанного мастера такого оружия. Но и сам он был не так уж стар и толст, чтобы не помахать секирой. К счастью, в кают-компании у босконцев не было секир — они не входили в комплект обычного вооружения, как у валерианцев.
Первый противник непроизвольно взмахнул своим излучателем, когда секира Киннисона обрушилась на него. Ударив со всего размаху по лучевому ружью, изогнутое лезвие секиры вонзилось в него, и обломки излучателя упали на пол.
Дуреумовая подкладка перчатки выдержала удар, и перчатка вместе с секирой опустились на шлем. Босконец с грохотом свалился, но, кроме сломанной руки и кое-каких ссадин, он не получил сильных повреждений. Скафандр для человека не мог быть сделан целиком из дуреума. Поэтому Киннисон развернул секиру и направил ее, тщательно прицелясь в точку между пластинками. Острие секиры, пробив сталь, кость и мозг, со звоном остановилось, когда натолкнулось на кронштейн под дуреумовыми пластинками.
