Сейчас его устроил бы, наверное, и свежий труп, но, наклонившись над инопланетянкой, он вдруг заметил, что она жива! Она рухнула с неба прямо на растущее над обрывом раскидистое дерево, ветки которого самортизировали удар, а затем, вместо того чтобы разбиться насмерть, скатилась вниз по мелкой осыпи.
Конечно, падение с высоты в несколько сотен метров не прошло для нее даром. Ее длинные волосы покрылись коркой из крови, перемешанной с пылью. Как минимум, одна нога и одна рука были сломаны, все тело было в ссадинах и синяках, но она еще дышала.
Бывший шар-лейтенант и бывший врач-травматолог Канидец сбросил с себя куртку и начал лихорадочно мастерить ношу для переноски. Если Единый в своей бесконечной милости решил таки послать ему женщину, пусть и чужую, дать ей умереть было бы непозволительной расточительностью.
Десятый час- Час Надежд.
А вот этот пейзаж Кэноэ узнал сразу. Планета Тэкэрэо, которую он покинул меньше трех декад тому назад, хотя, казалось, прошли столетия.
Жаль, что его обратный путь проходит мимо этой планеты. Было бы интересно побывать на ней еще раз, чтобы узнать, как идут дела у тех, кто там остался.
Солнце зашло, и на небе появилась луна. Она была почти полной, но совсем не казалась серебряной.
Поднявшись над лесом, луна заглянула в приоткрытое окно комнаты на втором этаже небольшого домика, стоящего на единственной улочке уединенного поселка. Там горела одинокая свеча, а за столом, пригорюнившись, сидели за бутылкой вина три одинокие женщины - Эрна Канну, Хеннауэрте Ленневере и Тья Рин Кай.
- Ну что, девочки, - Эрна решительно разлила остаток вина по стаканам. - Давайте напоследок выпьем за наших гулящих мужиков, где бы их сейчас ни носило! Чтобы они нас не забыли, а мы их не скоро забудем.
Пластиковые стаканы коснулись друг друга с легким шелестом.
Тья Рин Кай, отпив глоток, поставила свой стаканчик обратно на стол.
- Эрна, Хенна, а вы еще на что-то надеетесь? Думаете, они когда-нибудь вернутся?
Хенна задумчиво повертела в руках пустой стаканчик.
- Такова уж наша доля женская - ждать и надеяться, - медленно сказала она. - Даже если надежды практически никакой нет.
Одиннадцатый час- Час Исканий.
Странно, почему филиты, создавая для Улитки Миров образы своей планеты, постоянно находят какие-то неприветливые места? Сначала неприступные горы, потом пустыня, а теперь - суровая и непроходимая северная тайга? Высокие мрачные деревья с прямыми голыми стволами и темной хвоей, бурелом, а на заднем плане - возвышенности, покрытые таким же лесом, который, очевидно, тянется на десятки и сотни километров.
Однако все эти возражения сходили на нет, стоило только глянуть на фигуру человека, пробиравшегося сквозь заросли. В серой потрепанной одежде, с рюкзаком за плечами и топором в руках, он на первый взгляд производил впечатление потерянного бродяги. Но художнику удалось очень хорошо передать выражение непреклонной решимости на обветренном, осунувшемся лице. Этот преодолеет все и обязательно найдет все, что искал.
- Уважаемые пассажиры, наш корабль успешно совершил прыжок и приближается к системе Кронтэи, - раздалось из динамика.
Во время всего полета Бон Де Гра старался как можно реже покидать свою крохотную каюту. Экипаж курьерского корабля явно не знал, как ему вести себя с кронтом, награжденным одним из высших орденов Империи, имеющим титул, приличествующий маршалу, да еще и пользующимся покровительством Императорского Подручного и управителя Таангураи принца Ларнэона, и Бон Де Гра не хотел усложнять им эту задачу. Но в этот раз он не устоял.
Осторожно пробравшись в рубку, он застыл перед экраном, в центре которого сияла яркая звезда - солнце его родной планеты. До конца его беспримерного пути длиной в одиннадцать лет осталось всего несколько дней.
Теперь остается только как-то вписаться в общество - как кээн, так и кронтов, разыскать свою семью и - да, остаться в живых.
Всего-навсего.
Двенадцатый час- Час Восхождений.
Наконец-то филиты сподобились на что-то по-настоящему впечатляющее! Экспозиция этого зала изображала живописное горное ущелье, запертое огромной дугой плотины. Гидроэлектростанция "Ховер", вспомнил Кэноэ материалы буклета. Двести двадцать метров высоты, триста восемьдесят длины, ширина в нижней части - двести метров. Три с третью миллиона кубометров бетона - самое массивное искусственное сооружение на Филлине и предмет величайшей гордости горданцев.
Правда, всезнайка Таутинг где-то накопал материалы, согласно которым постройка плотины заняла двенадцать лет вместо семи по плану, а затраты на ее сооружение более чем вдвое превысили изначальный бюджет, но это не помешало ей стать одним из символов Горданы, известным во всем мире.
Может быть, Империя во многом на столетия опередила Филлину. Но тому, как превозносить свои достижения, у филитов стоило поучиться.
Новый преподаватель сразу же показался Вирте Эрилис... необычным. Высокий худощавый мужчина лет пятидесяти с небольшим с неподвижным загорелым лицом зашел в класс в сопровождении маленькой светловолосой девочки, деловито усевшейся за один из свободных столов.
- Саораэмио! - громко поздоровался он.
- Саораэми, - несмело ответила Вирта, вовремя вспомнив, что пришельцы приветствуют друг друга именно так.
- Врэонра, - одобрительно откликнулся преподаватель и произнес еще одну фразу на языке пришельцев, которую никто не понял.
Все молчали, ожидая продолжения. В тишине слышалось только шуршание грифеля. Это малышка, высунув от усердия язык, что-то рисовала в большом альбоме.
- Мое имя Эмьюлзе Даугекованне, - медленно произнес преподаватель по-баргандски. - Или Эми зу-Дауге. Я прожил двадцать восемь лет среди кээн. Я буду вас обучать языку кээн. Я буду учить вас, как думают кээн. Как устроено их общество. Как они живут, что говорят и что делают...
Как интересно! Вирта теперь уже ни капельки не жалела о том, что согласилась перейти в Межком. Ведь здесь она сможет узнать так много нового!
Тринадцатый час- Час Дорог.
Символом этого часа предсказуемо была избрана планета Буэривое, точнее, ее самая известная достопримечательность - Перекресток. Восемь дорог сходились на круглой площади, посредине которой высился стометровый восьмигранный обелиск.
Этот зал, открывавший вторую половину суток, был единственным, в котором алтарь был частью экспозиции. Стоя лицом к условному югу, что считалось хорошим предзнаменованием, Кэноэ провел весьма сложный и длительный обряд выбора пути и в самом конце, перед тем, как поклониться на все восемь сторон света, вдруг заметил на одной из дорог какой-то странный отблеск.
