— Я думаю, это не твое дело, — выдавил я кислую улыбку, но на душе скребли кошки.
— Пас. — Она сбросила карты и всецело переключилась на меня. — А я думаю, ты не прав. Если ты хочешь стать здесь своим, хочешь, чтобы тебя уважали или хотя бы приняли, это мое дело. И ее. И ее, — она принялась указывать на подруг в произвольном порядке. — Ты должен рассказать, почему мы тебя должны принять и доверять тебе. И не надо сказок насчет Мишель, дескать, она затянула. Ты сам сюда пришел, это знают все, Мутант лишь исправила кое-что, что испортила Ласточка.
Афина деловито откинулась на стуле, передавая мне право хода. Я же сидел в ступоре, пытаясь понять, что говорить и делать дальше.
«…Блин, все здесь всё знают!» — воскликнул внутренний голос.
«А что, собственно, ты хотел?» — усмехнулся я. — Гадь-ющ-ник… — перевел я на русский характеристику этого заведения Катариной.
«Да ничего, в общем…» — скис он.
Я не был готов к такому вопросу, ну, не сейчас, хотя та же Мишель уже задавала мне его, перед началом испытаний. Афина зрит в корень: наверное, тоже комвзвода, да судя по крутизне, хранитель. Подвиги, испытания, расфигачивание робота винтовкой… Это лирика, достойная потрепаться на досуге, а такие, как она, знают, что после досуга настанет рутина. И беспокоятся о ней заранее.
И если мне нужно стать своим, а мне нужно, мне придется слить кое-что из сокровенной информации. Такой, чтобы все знали, что она сокровенная, но при этом умудриться не раскрыть всех карт.
— Ее зовут Изабелла, — начал я и выдал белоснежную улыбку во все тридцать два зуба, чувствуя прилив сил. Эдакую эйфорию. Обожаю сильных соперников, и бодаться с Афиной мне начинало нравиться. — Она аристократка. А я — парень из трущоб. Но я люблю ее, а она любит меня.
— Угу, принцесса и нищий! — презрительно фыркнула Афина и усмехнулась. — Старо, как мир!
Я не повел и бровью — бодаться, так бодаться. Лишь философски заметил:
— Что делать, такова жизнь. Меняются декорации, но страсти людские вечны.
— То есть, ты пришел сюда, чтобы получить статус вассала королевы, чтобы на равных встречаться с аристократкой? — удивленно заметила сидящая слева от меня в конце стола юная сеньорита моего возраста. — Только и всего?
Кажется, я только что уничтожил все таинственные и романтические легенды вокруг своей персоны. Чем сильно разочаровал всех.
Раздался взрыв смеха, к которому постепенно присоединялись смешки все большего и большего числа людей. Включая и соседние компании, которые, как оказалось, напряженно к нам прислушивались. Я же улыбнулся еще шире. Банальность банальности рознь, а бить — так бить.
— Разумеется, у сеньориты… Забыл вашу кличку… Прошу прощения, позывной…, - «поправился» я. — …Таких мужчин полным-полно. Способных ради любимой женщины, то есть вас, пойти на подобный шаг. И все они наперебой так и рвутся совершить поступки один безумнее другого…
Пауза, смех утих. Все, находящиеся внутри превратились в слушателей, я же почувствовал déjà vu. Что ж, возможно, это закон жизни, проходить в разных местах одни и те же уроки.
— …В таком случае, вам легко судить меня, сеньорита. Но все же прошу не втаптывать в грязь тем, что я иду в кильватере чужих поступков. Поверьте, это мой поступок, искренний и я не собирался подражать вашим кабальеро. Возможно, я люблю ее меньше, чем вас ваши мужчины, но считаю ее достойной такого поступка не менее, чем они — вас. — Я картинно поклонился, почему-то представив на ее месте Эмму Долорес, а вокруг — четвертую оранжерею.
Воцарилось молчание. Вначале обычное, но все более и более приобретающее грозовые оттенки.
Все сидящие здесь ангелочки пытались понять, что я такого сказал, и когда до них доходило… В общем, моя собеседница посерела лицом, уткнув глаза в столешницу, остальные, кто смеялся, в той или иной вариации следовали ее примеру.
Я же не собирался никого щадить — «феномен первого контакта» у меня будет лишь однажды. И больше никаких разговоров на тему моего появления быть не должно!
— Вы, сеньорита, слишком много на себя берете, — усмехнулся я, переходя в открытое наступление. — Пытаетесь судить людей, основываясь лишь на своем скромном жизненном опыте. Поверьте, жизнь слишком многогранная штука, это неправильный подход.
У вас ведь нет его, такого мужчины, я прав? — улыбнулся я, вгоняя ее в землю по плечи. — Не партнера, не парня, а именно мужчины, настоящего кабальеро, способного на безумный поступок ради любимой женщины. Вы никогда не любили и не были любимыми, а что было — лишь страсть, продукт гормонального взрыва взрослеющего организма. И неизвестно, повстречается ли он вам вообще когда-нибудь…
Пауза. Вынужденная, чтоб вогнать последний гвоздь в крышку гроба этого вопроса. Все, поехали:
— Потому не вам меня судить, сеньорита. Я сделал это, и не раскаиваюсь ни капли, ни на миг. Я стану одним из вас, а потом…
Вздох.
— …А потом я буду с нею. Вам же искренне желаю в жизни счастья.
Я ее закопал. На глазах у девочки выступили слезы, после чего она сорвалась и быстро выбежала прочь — приводить себя в порядок. Причем, не столько внешне. Молчание же вокруг стало просто зловещим — кажется, не отдавая в этом отчет, я наступил на больную мозоль не только этой девушке, как-то затронул абсолютно всех в этом здании.
…Но она — не Эмма, напрасно я с нею так. Совесть моя запоздало заворочалась, но было поздно. Неплохая она девушка, не злая — по лицу видно. Просто романтичная. Да максимализм играет. Но что сделано, то сделано. К тому же, своей цели я достиг — теперь вряд ли сплетня о причинах моего появления станет бестселлером. А с девочкой можно будет потом и помириться. Если получится…
Сидящая напротив Афина вперла в меня напряженный взгляд:
— Не мог кого другого для битья выбрать?
Я пожал плечами.
— А что такого?
— У нее проблемы с мальчиками. А ты…
Я вновь пожал плечами.
— Не знал. Мне жаль.
— Ладно уж!.. — Она вздохнула и обреченно махнула рукой. После чего принялась раздавать карты, кинув одну и мне.
— Ты играешь.
Это была констатация. Я кивнул — кажется, выбора у меня нет, но это и к лучшему. Валет червовый.
…Итак, первый раунд за мной. Это хорошо, но это только начало. Сейчас начнется второй раунд, и здесь со мной будут играть стервочки поумнее и поопытнее. Как в четвертой оранжерее больше не получится. Но оно и к лучшему — нужно же расти и развиваться?
— На что играете? Не на просто так же? — усмехнулся я.
