Ознакомительная версия.
Таких чудес ни Осайя, ни, тем более, его избранные гвардейцы числом в дюжину, коих он пожелал захватить с собой на выдающуюся охоту в провинции Фирусса, не смели даже вообразить. Машину вел Ланкастер – пригнавшие ее на аэродром пилоты ушли на орбиту на резервном катере, опустившемся рядом с ботом. Самым удивительным для Огоновского было то, что гренадер управлял аппаратом не из ходовой рубки, а прямо здесь, развалившись в широченном кресле офицера-координатора, куда были вынесены дополнительные штурвал и педали. Перед ним висели невидимые для окружающих голографические экраны, выдающие обстановку триста шестьдесят на сто восемьдесят, а за спинкой его катапультируемого кресла стоял развернутый боком восьмидесятитонный танк-транспортер: некоторое свободное пространство в деке все же оставили. В принципе, Ланкастер мог бы вести бот и прямо из танка, но подобные фокусы он решил оставить на потом.
Бот шел медленно, не более двух М. На обзорных экранах, вывешенных для офицеров гвардии и самого Халефа, неслись пухлые белые облака, в редких разрывах которых иногда появлялись коричневые пятна прибрежной полосы.
– Минута! – громко произнес Ланкастер.
– Н-да? – удивился Чандар, задремавший на посту офицера дальней связи. – Уже?
Ланкастер поднял правую руку. Слегка двинув штурвалом, он полностью исключил влияние главного навигационного мозга на систему управления и теперь, прищурившись, высматривал впереди селения, в которых работали медицинские миссии Конфедерации. На экране передней полусферы вспыхнул зеленый огонек – сигнал маяка. Виктор довольно улыбнулся. Огромная тяжелая машина мягко скользнула вниз, впереди появились сотни серых островерхих коробочек – столица провинции Фирусса.
– Ты видел свои владения сверху? – поинтересовался Огоновский у Осайи.
– Эти – ни разу, – признался тот. – У меня осталось несколько самолетов, но…
– Виктор, – позвал Огоновский, – сделайте круг над городом!
Ланкастер молча воздел над головой левый кулак. По совести говоря, ему стыдно было бы признаться, что за штурвал подобной машины он не садился более пятидесяти лет – с самой Академии, однако данный экземпляр, одна из последних, почти незнакомых ему моделей, была настолько послушна и ласкова, прощая даже грубые ошибки пилота, что он без лишних раздумий пошел на атмосферный маневр. Правая нога чуть добавила давления в волноводах, левая рука уверенным, давно заученным движением вывернула штурвал, одновременно вытягивая его на себя, – и сплюснутый черный треугольник, немного накренясь, пошел по кругу над залитым солнцем городом. Высота медленно росла. Тысячи подданных владыки Осайи, высыпавшие на улицы из-за свиста, издаваемого штурмботом, с изумлением разглядывали черные кресты Конфедерации, ослепительно сверкавшие золотым обрамлением на подсвеченном солнцем днище.
Глядя вниз, Ланкастер улыбался. В какой-то момент его нога сильно прижала педаль аселератора, и бот, подчиняясь слегка вытянутому штурвалу горизонтальной ориентации, мгновенно ушел вверх. Виктор выругался: теперь ему предстоял более сложный маневр. Мягко продавив педаль реверса, он заставил машину снизить скорость и теперь уже внимательно, даже выпрямившись в кресле, повел ее на посадку по указке маяка. Рядом с ним горячо перешептывались офицеры дворцовой гвардии, совершенно изумленные увиденным: гравикомпенсатор, рассчитанный на совсем иные перегрузки, ни на мгновение не позволил им сдвинуться с места, несмотря на то, что огромный и очень тяжелый бот совершал довольно рискованные атмосферные маневры! Ни на миллиметр не сдвинулся и танк, стоящий за их спинами. Тяжелый танконесущий штурмбот, изначально строившийся для высадки панцердивизионов прямо с орбиты, в некоторых аварийных ситуациях мог не только самостоятельно достичь ближайших планет, но и разогнаться, пусть на несколько минут, – до сверхсвета! Стандарты закладывались имперскими еще конструкторами, и за столетия они не изменились: тяжелый штурмбот должен догнать уходящий носитель в случае потери связи по всем имеющимся дальним каналам. Соответствующей же мощью обладали и его гравикомпенсаторы.
Виктор Ланкастер недоуменно повел бровями. Маяк вел его на плиты недостроенного аэродрома, способного принимать максимум трехсоттонные самолеты. Масса бота составляла больше тысячи тонн – разумеется, тот же гравикомпенсатор может удерживать бот даже на песке, причем довольно долго, не менее сорока суток, но все же: а стоит ли, учитывая незаконченность работ? Он машинально включил аналитический блок навигационного мозга, посмотрел на результаты расчета и решительно двинул штурвал от себя.
«Я перемудрил, этот доктор превратит меня в идиота, – сказал он себе, невольно оглянувшись на Огоновского. – Я просто заигрался. Нам тут до утра, не больше. А садиться в пустыне – не так, что ли, страшно? Страшно… смешно, а не страшно.»
Отстрел посадочных опор был неощутим. Колоссальная махина длиной чуть менее ста метров мягко опустилась на керамокомпозитные плиты будущего аэропорта и, свистнув напоследок излучателями волнового двигателя, замерла. Ланкастер коснулся сенсора на панели управления: за его спиной беззвучно откинулся слип. Чуть заворчав, ожил танк: разъехались профилированные задние двери, готовые принять в его десантный отсек легкую колесную или гусеничную машину. Виктор поджал губы: это была ошибка. Проклятые спецпрограммы, недоступные обычным офицерам Десанта, выставили его недоучкой. Он слегка ударил ладонью по панели ввода и, пошевелив в воздухе пальцами, убрал весь массив памяти, позволявший мозгу танка принимать относительно самостоятельные решения – а потом вошел в его мозг напрямую. Танк покорно качнулся и очень аккуратно выбрался на плиты аэродрома, после чего повернулся направо и замер, оставив открытым только люк командира.
Первым, согласно протокола, из бота выбрался Почтительнейший Сын Осайя. Следом за ним – Огоновский в доспехах с пристегнутым к поясу шлемом. Под слипом лежал, уткнувшись лицом в композит, некий человек в фиолетовых одеждах, за ним стояли несколько жрецов и только дальше, на стандартном армейском колесном внедорожнике – двое врачей Конфедерации, покорно ждущие своей участи. Владыка, ощутив на себе тяжелый взгляд Огоновского, поспешил поднять на ноги фиолетового и протянул ему руку, в которую тот впился долгим страстным поцелуем. Андрей хлопнул наместника – как ему его представили, – по плечу, и почти бегом двинулся к джипу.
– Легион-генерал Андрей Огоновский, Флот, направлен сюда по… – он замялся, – для решения ряда проблем. Полностью в вашем распоряжении, коллеги.
Ознакомительная версия.
