Была уже ночь, и на темной лазури неба загорелись звезды. Ардеа невольно стал искать среди этих блестящих светил крошечную, но гордую Землю, свою родину. В эту минуту лодка причалила к берегу, и Нирдана со своим спутником поспешно направилась к дому.
Гостям отвели две роскошные комнаты, куда они и удалились после вечернего стола.
Князь находился еще под впечатлением слышанной легенды об Имамоне и не удержался, чтобы не поговорить о ней с Сагастосом.
Беседовали они долго, и Ардеа рассказал марсианину священные предания про Озириса, убитого Тифоном, про Кришну, которого враги поразили стрелой, и про борьбу, которую по верованиям персов, ведут между собой Агура-мазда и Ангро-майние.
Обсуждая и сравнивая мировые мифы, Сагастос, в свою очередь рассказал, несколько преданий.
— Нирдана права! — сказал он. — Храм Имамона, действительно, один из самых интересных наших памятников, если даже отбросить его религиозный престиж. Я думаю, что завтра нам удастся его посетить, а дня через три там будет справляться один из великих годовых праздников, на который я провезу и вас. Мы отправимся с семейством правителя, что даст возможность хорошо видеть все, что будет там происходить. Есть еще одно, большое святилище Имамона, но, по оригинальности и красоте, оно не может идти в сравнение с тем, которое мы увидим завтра.
На заре Сагастос разбудил князя.
— Вставайте скорей, друг Ардеа, — весело закричал он. — Я боюсь, что день будет очень жаркий. Поэтому нужно торопиться, нам предстоит почти два часа езды.
Подстрекаемый любопытством, князь так быстро оделся, что полчаса спустя они сидели уже в каюте небольшой, похожей на венецианскую гондолу лодке, приводимой в движение электричеством.
Сначала они шли по озеру, но затем небольшим каналом вышли в широкую реку, по которой легкая лодка понеслась против течения с необыкновенной быстротой.
Чем дальше двигались они вперед, тем страна делалась гористее. Крутые берега стояли по обе стороны, как стены; повсюду виднелись зубчатые скалы причудливой формы и горы.
Затем лодка свернула в сторону и вошла в один из рукавов реки, который становился все уже и уже, теснимый высокими горами. Окрестности были очень дики и мрачны, и впечатление это еще более усиливалось, благодаря растительности темного, почти черного цвета.
Наконец, они подошли к берегу. Один из служителей храма причалил лодку, и оба путешественника начали подниматься по высеченной в скале лестнице, которая, широкими зигзагами, вела на самую вершину горы.
Сагастос остановился перед пробитою в стене дверью и трижды ударил в висевший металлический диск.
Дверь отворилась, и наши путники вышли на большую, обсаженную деревьями площадку. Аллеи были устланы цветными плитами.
В центре этого дворика был устроен бассейн, в котором плавали белоснежные священные птицы. В тени деревьев, на известном расстоянии друг от друга, были расставлены чудной работы скамейки, а между ними устроены фонтаны, бросавшие вверх снопы серебрившихся на солнце струй.
Прямо против входа высились громадные врата храма. Сагастоса и князя встретил дежурный жрец, почтительно приветствовал мага и объявил, что готов показать им храм.
Ардеа с любопытством осмотрел этого служителя Имамона. Жрец был в длинном белом одеянии; на плечах у него были привязаны лентами крылья огненного цвета, а на голове надето что-то вроде красного шлема, который увенчан был птицей с распущенными крыльями.
Уже подходя к храму, Ардея обратил внимание на доносившийся глухой рокот, который перешел в громовые раскаты, когда они вошли под своды святилища. В храме все поражало строгой простотой. Посредине стоял большой каменный жертвенник, в форме костра, на котором горел огонь, тщательно поддерживаемый тремя юношами и тремя молодыми девушками, которые подбрасывали смолистые и благоухающие вещества. В воздухе чувствовался необыкновенно нежный и живительный аромат.
В глубине, несколько ступеней вели в особую часть храма, закрытую тяжелой пурпурной завесой. На ступенях, по обоим концам, стояли треножники с курившимися благовониями, и около каждого из них дежурила жрица.
Подойдя к завесе, жрец пал ниц и сказал:
— Мы вступаем в святое святых!
Маг и Ардеа последовали его примеру.
Затем жрец встал и, подняв край завесы, пропустил их вперед.
Князь ступил несколько шагов и остановился, ошеломленный. То, что он увидел, превосходило самый смелый полет фантазии.
Он стоял на небольшой площадке, за краем которой зияла ужасная, по ширины и глубине пропасть; а с противоположной стороны грозно высилась черная скала громадной высоты. Гладкая, точно срезанная бритвой вершина скалы дала широкую трещину, и из этой расселины с грохотом низвергался поток, вода которого была красна, как кровь. Широкими каскадами пурпурные воды падали в бездну, разбрасывая далеко вокруг багряные брызги.
По обеим сторонам потока шли лестницы, спускавшиеся до дна пропасти, куда, согласно легенде, был низвергнут и затоплен невинной кровью Имамона храм Ассура с его злыми жрецами. Уверяли даже, будто иногда под водой слышались их стоны. По ступеням лестницы были выстроены жрецы, с музыкальными инструментами, и пели молитвы, в которых прославляли благость и славу Имамона. Электрические лампы, скрытые в расщелинах скалы, придавали всей картине удивительное волшебное освещение.
Воцарилось продолжительное молчание. Позабыв все, Ардеа, как очарованный, смотрел на это волшебное зрелище, и мистическая дрожь пробегала по его телу.
Прикосновение чьей-то руки вывело князя из его глубокой задумчивости. Это жрец наклонился к его уху и спрашивал, не желает ли он присоединиться к верным и болящим, пришедшим испить крови бога и молить его об исцелении.
— Если к этому допустят чужеземца, то я буду очень счастлив, — поспешил ответить Ардеа.
— Имамон раздает свои дары всем, кто прибегает к нему с верою, не спрашивая, кто и откуда он, — ответил жрец.
Все трое прошли вдоль пропасти до того места, где площадка делала поворот. Там скалы сближались, образуя узкое и темное ущелье. В этом месте над пропастью был переброшен мост, который вел к широкому коридору, высеченному в горе. Коридор этот заканчивался обширным гротом, где собралось много недужных, увечных и слабых мужчин и женщин. Сагастос, Ардеа и жрец присоединились к этой толпе.
Маг шепнул князю, что все это — паломники, стекающиеся сюда из всех областей страны, и что их вероучение предписывает, хотя бы раз в год, прийти сюда вкусить крови благодатного бога; а больных влечет сюда надежда на выздоровление или, по крайней мере, облегчение, так как чудесные исцеления здесь не редки.
